"Около гетманского двора тайно расставили стрельцов на сторожу, потом, собравшись с ружьем, вошли к нему в хоромы тайно же, а он в ту пору спал , - цитирует показания Карпа Мокриевича московским следователям о событиях той ночи русский историк Владимир Соловьев. - Полковник Дмитрашка первый вошел к нему в спальню и в темноте стал спрашивать, где тут Демка? Тот проснулся, вскочил с постели и стал было обороняться, но тут мы все вошли, взяли его силою и отвели на двор к Григорью Неелову. Здесь, у Григорья в избе, Демка рвался к ружью, хотел с нами биться, но я до ружья его не допустя, поранил его в плечо из пистолета. От этой раны Демка сел: тут мы его сковали ".
Закованного в кандалы Демьяна Многогрешного сразу же секретно "уложивши в воз і накривши шкурою, повезли на Москву, боячися, жеби оного не отнято, бо мал войска своего затягового по станціях, также й полковники немало по усіх городах приятелі його були ", - продолжает Самовидец. Но вскоре начали хватать и этих сторонников. Арестовали и гетьманского брата - черниговского полковника Василия Многогрешного.
С казацкой старшиной взаимоотношения в Демьяна Многогрешного не сложились почти сразу после избрания гетманом. Он происходил из крестьян, и ему, "мужицкому сыну", хватало авторитета среди "старинных" казаков. В ответ гетман обратился к ротациям: снимал с должностей весьма неудобных, а на их места ставил преимущественно своих родственников. Действовал "без совета всей старшины". При этом полагался прежде всего на компанейский полк - личную гвардию из наемников.
Недовольные старшины начали посылать в Москву на гетмана доносы. ""Карпо Мокрієвич, його войсковий генеральний писар, з іншими своїми товаришами провідав (чи праведно, чи неправедно), що Многогрішний начебто почав чинити таємні кореспонденції з тогобічним гетьманом Петром Дорошенком, знамірюючись, так само, як Дорошенко, схилитися під Турецьку державу ", - отмечает казацкий летописец Самойло Величко. Гетьмана обвиняли также, что он пьет на пирах за здоровье правобережного гетмана Дорошенко, еще и других заставляет пить, и непочтительно отзывается о царе. Авторы одного из доносов предательские действия гетмана перечислили в 37 пунктах, а напоследок отметили: "Если бы мы записали все доказательства Демковой измены, то не поместили бы всего не только на листе, но и на воловьей коже".
Похожие депеши слал из Батурина и стрелецкий голова Григорий Неелов. Поэтому вскоре старшины-заговорщики получили царский указ, "чтобы выдали гетмана Многогрешного, а на его место поставили себе другого гетмана". Стрельцам велено было их поддержать.
Судить гетмана должен суд Войска Запорожского. Царь Алексей Михайлович поначалу предлагал так и поступить. Но старшина боялась беспорядков, поэтому процесс прошел в Москве в апреле. Гетман сначала отрицал все обвинения. Оправдывался, что он "человек простой и неграмотный". Но когда его начали подвергать пыткам - дали 19 ударов, признал свои связи с Петром Дорошенко, хотя отрицал измену. "Я про измену свою только на словах говорил, - винился Демьян, - но с Дорошенком об измене не ссылался", - цитирует Соловьев. И еще: "Вина моя одна, что я говорил неистовые речи в беспамятстве пьяном".
Дорошенко, узнав о несчастье Многогрешного, написал московскому воеводе в Киев, что в их переписке речь шла только о мирных взаимоотношениях, "что вело скорее к славе, чем к бесчестию царского величества". Это не помогло: Демьяна Многогрешного и его брата Василия приговорили к казни. Уже на эшафоте объявили царский указ о помиловании и ссылки на вечную каторгу в Сибирь. Согласно "царской милости", свергнутому гетману выделяли на дорогу 15 рублей, его брату Василию - 10. Остальным - жене, двум сыновьям и дочери, племяннику и двум работницам - по 5 руб. Для сравнения: воз с упряжью и лошадью стоил тогда 3-6 руб., А на 3 коп. можно было купить пять-шесть десятков яиц или 1,7 кг свинины.
"А маетность його розно старшина поділила", - завершает Самовидец рассказ о гетманом Демьяна Многогрешном.
В июня 1672 года старшина созвала казацкую раду для избрания нового гетмана. Чтобы избежать бунтов, выборы провели под защитой московского войска и даже между Конотопом и Путивлем - в Казацкой Дубраве, на границе с Московским царством. Новым гетманом стал Иван Самойлович, один из главарей мятежа против Многогрешного. С происхождением ему также не повезло - был сыном священника. Поэтому за глаза называли поповичем.
Перед старшина "била челом великому государю", чтобы новоизбранный гетман "без ведома всего Войска никого не судил и не казнил, как было от изменника Демка", и чтобы "гетман без ведома царского величества и всего Запорожского Войска ни о чем не переписывался с одним посторонним монархом и с гетманом Дорошенко и не оказывал устных заговоров". Поэтому, получив гетманскую булаву, Ивану Самойловичу пришлось отказаться не только от части суверенитета Войска Запорожского в пользу царя и присланных им воевод, а уступить значительную часть полномочий казацкой старшине. Но новый гетман сумел удачно балансировать между Москвой и старшинскими группировками, а также принудил к капитуляции правобережного гетмана Петра Дорошенко. 1676 тот сложил перед Самойловичем клейноды, присягнул на верность царю и отправился в московский плен.
Чем крепче становилась власть Ивана Самойловича, тем меньше он прислушивался к старшине. Своих сыновей стремительно продвигал по службе: Яков стал стародубским полковником, Григорий - черниговским и наказным гетманом. Больше всего возмутило современников, не только гетман, но и гетманич начали ездить в роскошных каретах, специально привезенных из Гданьска.
Все самостоятельнее Самойлович начал действовать и в отношениях с Москвой. Открыто выступал против заключения 1686-го Вечного мира между Речью Посполитой и Московским царством, который окончательно закреплял разделение Украины на Право-и Левобережную. "Казаки хотели предстать народом, собственным оружием освободившегося из польской неволи и просил только о покровительстве и помощи русских. Поэтому они с болью сердечной пишутся подданными царей, хотя и не холопами, как делают русские, и очень опасаются, что благодаря Вечному миру с поляками московиты примудряться держать их в таком подчинении, что и других своих подданных ", - писал в дневнике о причинах недовольства Самойловича шотландец Патрик Гордон, который в те времена был наемником на московской службе.
Князь Василий Голицын - фаворит царевны Софьи, которая как регентша малолетних братьев правила Московским царством помле смерти отца Алексея Михайловича, - выступал за мир с поляками и совместную войну против Османской империи и Крымского ханства. Гетман противился, называл этот план "хытростию лядскою". И наконец, за 15 лет гетманства, Самойловича постигла судьба его предшественника. В августе 1687-го, после неудачного похода московско-казацкого войска в Крым, виновным сделали Самойловича. Мол, он был в сговоре с крымцами и подговорил казаков поджечь в степи сухую траву, что и привело к поражению.
Недовольная "поповичем" старшина взаимопонимания с Голицыным и написали на гетмана "доношение". Князь отправил его в Москву. В ответ София поручила Голицыну решить дело "как Господь Бог вразумит и наставит". Князь приказал окружить гетманский лагерь на реке Коломак, современная Харьковщина.
"Гетман увидел то явное зло, что надвигалось на него, всю ту ночь не спал, а провел ее в молитвах, надеясь после той ночи своей смерти, - описывает Самойло Величко. - Когда задзвонено на утреню, то гетман, прибравшись, как перед смертю, ушел в походную церковь, чтобы выслушать утреню. Самойловичевы клеветники, генеральная старшина с полковниками и со значительным военным обществом всю ночь не спали и советовались с московскими полковниками. Один из них Вуйна Волошин (Вуйца Сербин) зашел в церковь к гетману и изрек: "Господин гетман, нуждается в тебе Войско", взял его за руку и вывел из церкви на улицу. Здесь один из заговорщиков, Солонина (киевский полковник), спохватился было ударить гетмана обухом, но другие ему запретили, произнося тяжкая слова, отправили гетмана в обоз к князю Голицыну ".
Вместе с гетманом арестовали и сына Якова. Второй сын, Григорий, сначала пытался поднять казаков на защиту гетмана, но вскоре сдался. Московский воевода Леонтий Неплюев велел заковать его в кандалы. Григория Самойловича казнили в Севске - московской пограничной крепости. Богатый обоз гетманича, среди прочего и гданьскую карету, забрал "в своей милости и протекции" Неплюев. Вдове гетманского сына, указано в приговоре, оставили "на прожиток из его, Гришкиных, пожитков двести рублей денег, да из платья ее камчатые, и атласные, и суконное теплое белье и лисьи и холодные платна, кроме золотных, и бархатных, собольих и холодных платен; а белое всякое платье, также и Гришкино платье, которое есть на нем ныне в Севске, отдать все ей ".
Ивана Самойловича, как свергнутого при его участии предшественника, судили в Московском царстве. В сентябре того же 1687-го его приговорили к ссылке в Тобольск. Там он и умер в 1690 году. "Вмісто розкоши - срогая неволя, вмісто карет дорогих і возников - простой возок, теліжка московская, вмісто слуг нарядних - сторожа стрелцов. Вмісто усіх розкошів панських - вічная неволя. На том скінчилося гетманство поповичово", - злорадствует Самовидец.
На следующие 22 года гетманская булава перешла к Ивану Мазепе.
В Батурине стоял отряд московских стрельцов
Вскоре после смерти Богдана Хмельницкого в 1660-1661 годах, Украина раскололась на право и левобережную, с двумя гетманами, которые враждовали между собой. Правобережные полки часто бунтовали против своих гетманов на стороне левобережных, и наоборот. Наступила Руина. 1667-го Речь Посполитая и Московское царство заключили мирный Андрусовский договор, который закреплял раздел Украины по Днепру. Возмущенные этим договором, а также действиями московских воевод и сборщиков налогов, левобережные полки восстали против царской власти. Левобережный гетман Иван Брюховецкий, до этого льстивший Москве, решил возглавить это восстание. Послал посольство в Стамбул, столицу Османской империи, просить протекторат. В тот же час обратился за помощью к правобережному гетману Петру Дорошенко, который уже признал верховенство турецкого султана. Но когда Дорошенко со своим войском перешел Днепр, левобережные казаки взбунтовались против Брюховецкого и убили его. Так 1668-го Дорошенко сумел вновь объединить Украину под одной булавой.
Одним из первых на Левобережье его поддержал черниговский полковник Демьян Многогрешный. Поэтому именно его Дорошенко назначил наказным, то есть временным, гетманом северных левобережных полков - Черниговского, Стародубского и Нежинского. Сам должен срочно вернуться на Правобережье, в свою столицу Чигирин, чтобы навести порядок в южных полках, где бунтовали запорожцы. Заступник пишет, что Петр Дорошенко так быстро покинул Левобережья, потому что получил известие об измене жены: "Через плетень вскочила с младшим".
Между тем на Украину, которая выбивалась из-под власти царя, ушло наступлением московское войско во главе с белгородским воеводой князем Григорием Ромадановским. Окружили Чернигов. Местный архиепископ Лазарь Баранович и старшина трех северных полков предпочла договориться с московитами. Начали переговоры. В марте 1669-го Многогрешного избрали в Глухове гетманом Левобережья и он заключил новый "союзный договор" с московским царем Алексеем Михайловичем - Глуховские статьи. Одно из условий: в новой гетманской столице, Батурине, должен быть отряд московских стрельцов.
Сначала Петр Дорошенко не хотел мириться с "умаленієм свого рейменту", пытался удержать под своей властью хотя некоторые левобережные полки. Лишь на следующий 1670 Многогрешный полностью выбил дорошенковцев с Левобережья. Вскоре гетманы все же пришли к согласию: имели тогда общего врага - поляков.