Польша: цена национального единства
04.07.2014 11:48

Что для поляков экстремизм, для украинцев – только повод посмеяться, хотя, увы, сквозь слезы. Так можно прокомментировать очень редкие новости от наших западных соседей, сообщающих о «массовых беспорядках» в Варшаве или других городах Польши. Редкие настолько, что последние датируются еще концом прошлого года. Тогда правые экстремисты устроили дебош перед российским посольством, в результате чего Варшаве был нанесен материальный ущерб на 40 тысяч долларов.

Да, это не опечатка: тысяч, а не миллионов. При этом никто не пострадал, даже палец себе не ушиб. Для украинцев, на которых менее чем за год поочередно обрушились Врадиевка, Евромайдан и гражданская война, подобные «шалости» уже давно не являются событиями. Не бомбили, не сожгли дотла, не убили пару десятков человек? Ну и слава Богу! В нынешней Украине могут лишь мечтать о том, чтобы самым серьезным происшествием была парочка разбитых хулиганами окон…

Царство сонной политики

Именно так, на взгляд украинцев, выглядит общественно-политическая жизнь Польши. С их точки зрения, там уже давно не происходит ничего интересного: президенты и правительства мирно сменяют друг друга, страна живет в полном согласии, и единственной большой трагедией была Смоленская катастрофа 2010 года. Для украинцев это и есть та самая вожделенная стабильность - не по Януковичу, а по-европейски, – к которой нужно стремиться.

Впрочем, сами поляки с этим вряд ли будут согласны. Конечно, наученные опытом собственной смуты 80-х годов, они с тех пор старательно избегали возникновения у себя «майданов» наподобие украинских. И, тем не менее, в последние два десятилетия политические страсти в Польше кипели весьма бурные!

Триумф «Солидарности», получившей оглушительную победу на первых свободных выборах в парламент (1989) и президента (1990) Польши, был недолгим. Экономические реформы «шоковой терапии» действительно оказались для населения Польши шоком. Несмотря на то, что к их началу страна была и так наполовину капиталистической  - работал малый и развивался средний бизнес, на селе прежде не было колхозов, а трудились фермеры, экономика страны уже была частично интегрирована в мировую – в новый экономический курс не вписалась значительная часть общества. Прежде всего, рабочие и бюджетники, которые и были главными участниками митингов протеста в начале 90-х.

В 1993 году победу на парламентских выборах в Сейм одержал «Союз демократических левых сил» - партия, созданная после роспуска бывшей правящей ПОРП, эдакий аналог украинской Соцпартии. А в 1995 году президентом стал лидер левых социал-демократов Александр Квасьневский – бывший министр спорта времен «диктатуры Ярузельского».  Победа левых (бывших коммунистов) пояснялась просто: на избирательные участки пришло больше поляков, желавших взять тайм-аут «шоковой терапии» или даже вернуться к прежней жизни. Такие же настроения царили в 90-е и в Украине. И так же, как и у нас, пришедшие к власти в Польше левые продолжили курс на рыночные реформы. Правда, там они были действительно реформами, а не созданием капитала для нескольких десятков «семей».

С левым президентом Польша вступила в НАТО (1997) и начала активную подготовку к вступлению в Евросоюз, что и случилось в 2004-м. Это, в свою очередь, вызвало недовольство у тех, кому было трудно подстраиваться под требования и условия ЕС – прежде всего, у польских фермеров. Их бунты с походами на Варшаву, блокированием дорог и стычками с полицией, в 90-е годы потрясали страну, но были последними крупными социальными волнениями в стране. В итоге настроения польского электората сместились вправо. Президентом был избран лидер правых католиков Лех Качинский (2005), после его гибели страну возгласил консерватор Бронислав Коморовский, а в парламенте большинство получили партии правого спектра.

Сейчас в Польше идет политическое соперничество левых и правых. И прежде всего, это соперничество двух идеологий: если левые выступают за более глубокую интеграцию Польши в современную Европу, то правые тяготеют к религиозному консерватизму, сохранению традиционных польских традиций, славянофильству и польскому национализму, а во внешней политике – большей независимости Польши от Брюсселя (и Берлина) и более крепким отношениям с США. Есть между ними и другие разногласия: так, например, правые и консерваторы выступают за сокращение «привилегий» профсоюзов, которые поддерживаются левыми партиями.

Политическая борьба в Украине идет с таким грохотом, что постоянно тревожит весь мир. Политическая борьба в  Польше проходит практически незаметно даже для ближайших соседей. Несколько митингов консерваторов, выступающих против легализации гомосексуализма, и парочка хулиганских выходок молодежных ультраправых группировок – вот и вся современная польская «смута», что и делает Польшу в глазах украинцев примером вожделенной стабильности и цивилизованной политики.

Польша – не Украина

«Вот бы и нам так когда-нибудь!» - мечтают некоторые украинцы, с завистью глядя на своих западных соседей. Что ж, мечтать не вредно. Однако если задаться вопросом, почему получилось у Польши и не вышло у Украины, то можно прийти к пониманию причин отечественного бардака.

Собственно говоря, причин всего две, но они весьма существенные. Во-первых, Украина слишком уж многообразна, неоднородна. Это не зависит от размеров страны, бывают куда большие, но сплоченные страны, а бывают крошечные государства, которые поражают своей «лоскутностью».

Та же Польша, ненамного уступающая нам по территории, в отличие от нас, не имеет такого политического разделения на Запад и Восток, в ней нет предрасположенных к сепаратизму или другим политическим авантюрам национальных анклавов. Там есть разделение на более левые и либеральные города и более правую и консервативную провинцию, но это характерно для всей страны в целом. Поэтому в Польше нет противостояния воеводств по примеру украинского антагонизма «Донбасс - Галичина». Её население однородно, а политическая карта равномерно «рябая», в отличие от разделенной надвое Украины.

Проблема населения Украины в том, что у него всё еще нет ни «национальной идеи», ни какого-то иного стержня, скрепляющего людей в единую нацию. Разное этническое происхождение, разная культура и языки, разные церкви, разная история, разные политические векторы. Разные настолько, что когда сейчас украинцы убивают друг друга под Славянском, то обе стороны убеждены, что воюют не просто с врагами, а с чужаками.

В Польше такой проблемы нет: это практически мононациональная (97%) и реально моноязычная (98%) страна, при этом никто из поляков не считает себя частью какого-то другого народа. Так что те украинцы, которые называют себя русскими, у поляков вызывают лишь недоумение: как же так - папа украинец, мама украинка, а сынок «москаль»? Конечно, многие переехавшие в США или Британию поляки нередко стараются ассимилироваться и забыть о своем происхождении (как Стэнли Ковальский из «Трамвая «Желания»), а в прошлом часть поляков вливались в общеимперские этносы оккупировавших их Германии и России. Однако сейчас полякам, живущим у себя в Польше, и  в голову не придет «перекреститься», скажем, в чеха.

Важную роль в этом играет то, что поляки как этнос сложились еще полтысячелетия назад, и за их плечами была большая история собственных государств, в которых они играли роль «титульной нации» - в этом они схожи с русскими. Украинцы же стали складываться в единый этнос сравнительно недавно, и этот процесс еще не завершен. 

Еще одной особенностью Польши является религия: до 95% поляков относятся к пастве Римской церкви, и очень многие из них действительно являются набожными католиками, причем очень консервативными (в отличие от французов). Поэтому церковь имеет в Польше очень большое общественное и политическое значение и играет очень значимую объединяющую роль.

В Украине же, где одних только православных церквей три штуки, религия является, скорее, дестабилизирующим фактором. К сожалению, украинцы, в отличие от американцев, не способны к мирному сосуществованию множества разных церквей, впрочем, как и плюрализму политических взглядов. И это является второй причиной нестабильности украинского общества.

В то время, как в Польше общественная напряженность за последние 20 лет падала, в Украине она стремительно росла. Для примера: споря о полномочиях профсоюзов, польские левые и правые спорят о реальных материальных интересах тысяч работодателей и миллионах рабочих, но при этом их споры не выходят за рамки конституционных методов. А население Украины сегодня готово драться и убивать друг друга буквально за пустяки, за лозунги, просто из принципа! 

Огнем и мечом

Однако такое благообразие в Польше царило не всегда. И за него она заплатила воистину железную цену, потеряв немало территорий и пролив реки крови. Ведь когда-то она пережила такие же проблемы и катастрофы, которые сегодня обрушились на Украину, только в куда больших масштабах. А также множество других трагедий…

Не будем уходить далеко в глубину веков, а взглянем на историю Польши за последние сто лет. Буквально накануне возрождения своей государственности польское общество кипело страстями и раздором. Даже в отдельных политических партиях не было согласия - их тоже раздирала многовекторность. Они дробились и ополчались друг на друга.

Тогда в польской политике существовало пять (!) путей развития: националистический, пророссийский и прогерманский, пробританский, а также проевропейский. Даже активные сторонники возрождения польской державы обязательно ориентировались на один из них. Одни полагали, что поляки в состоянии вновь поднять восстание и таки отвоевать независимость. Другие планировали, что немцы или британцы помогут им вырвать из рук России хотя бы Царство Польское. Третьи надеялись, что Россия, разгромив Германию и Австрию, воссоздаст Речь Посполитую как своего союзника. Четвертые, как и многие тогдашние социалисты и социал-демократы, видели будущее Польши в составе Европейской Федерации. А были и другие, которым неплохо жилось и в чужой империи. И т.д. и т.п.

Хорошим примером полного хаоса польской политики начала XX века являются биографии некоторых её известных лидеров. Так, например, радикальная Розалия Люксембург, основав Польскую социал-демократическую партию, перебралась на ПМЖ в Германию, где стала предводителем немецких коммунистов. Не менее радикальный Феликс Дзержинский, до конца жизни плохо знавший русский язык, настолько глубоко влился в РСДРП, что фактически был одним из командиров «польского похода» РККА (он зачищал тыл от «белопольской буржуазии»). Кстати, Тухачевский тоже имел польские корни. А вот социалист Пилсудский, напротив, возглавил оборону второй Речи Посполитой от «протянутой руки русского пролетариата».

Пилсудскому же принадлежит ведущая роль в политике «санации», положившей конец внутрипольской политической смуте начала 20-х годов. О том, какие опасные масштабы приобрели тогдашние  разногласия польских политиков, красноречиво говорило убийство первого избранного президента Польши Габриэля Нарутовича. Польские правые обвиняли Нарутовича  как изменника, ставленника Советской России и «нацменов» (евреев, украинцев), а его убийцу, националиста Невядомского, объявили национальным героем и устроили ему пышные похороны. 

Помимо того, что тогда полякам приходилось «цапаться» с поляками, возрожденная Польша вела войну сразу на несколько фронтов: с немцами, с ЗУНР, с Белорусской ССР и Советской Россией. Это была война не только за границы новой Польши и не только за её политическое будущее (как европейской державы или советской республики), но и за население, которое должно было жить в этих границах. Так, оказалось, что большинство немцем и чехов и очень многие украинцы не захотели становиться польскими гражданами и жить по польским законам. Ситуация, хорошо знакомая в Украине начала 90-х! Правда, тогда украинцы обошлись без войны – она грянула лишь сейчас.

Установив свои границы силой оружия, опираясь на политическую поддержку Антанты, вторая Речь Посполитая оказалась многонациональной державой. Лишь 69% её населения составляли поляки, ещё 8,6% лояльные к новой власти евреи. 3% белорусов, многие из которых продолжали называть себя литвинами, ничего не имели против польского государства, зато позже население Западной Беларуси примет активное участие в резне 1941-46 годов.

А вот очагами нестабильности были 10% украинцев и почти 4% русинов, а также 2,3 % немцев. Это в их среде возникали националистические и террористические организации, ставившие своей целью борьбы против Польского государства с целью отторжения его этнических территорий для их возвращения в Германию, воссоединения с Украиной и т. д. Это они, в конечном итоге,  станут поводом для второго раздела Речи Посполитой между СССР и Германией. Причем на этом невзгоды поляков не закончатся – их еще будет ждать резня на Волыни и в Западной Беларуси.

Совпадение или нет, но примерно такой же процент же населения Украины были активными сторонниками пророссийской политики, выступали за «славянский союз» и ТС,  за сепаратизм и присоединение к России. То есть современная Украина в этом отношении очень напоминает Польшу времен второй Речи Посполитой (1918-1939).

Что ж, неизвестно, как Украина будет выпутываться из всей этой ситуации. А вот поляки, возрождая свою страну после войны, от этих проблем избавились радикальным способом. Собственно говоря, современная мононациональная Польша - это следствие целого ряда трагедий.

Первой трагедией стала потеря в 1939 году т.н. Восточной Польши, у нас известной как Западная Украина и Западная Беларусь. Вместе с ними было утеряно и их население, а последние украинские регионы в Польше были ликвидированы в ходе операция «Висла» (1947). Одновременно с этим из северо-западных и северных регионов Польши было насильственно депортированы этнические немцы. А еврейское население страны практически исчезло в ходе Холокоста и нескольких волн эмиграции (до и после войны). Так Польша и стала польской на 97%.

Эти депортации не были изобретением польских политиков, всё ещё мечтавших о возрождении Речи Посполитой в границах 1772 года. Их провели с одобрения Кремля, и там же они, скорее всего, были спланированы. Ведь радикальные решения с переселением целых этносов были вполне в духе «отца народов»!

И нужно заметить, что хотя впоследствии эти депортации были осуждены, они сыграли в истории Польши, скорее, положительную роль. Ведь нетрудно представить, что если бы национальные регионы в Польше были сохранены, то после 1990 года они бы превратились в очаги политической напряженности. Немецкие районы требовали бы воссоединения с Германией, украинская Холмщина, возможно, стремилась бы на восток – и повторилась бы ситуация 30-х годов…

Но и внутринациональный мир дался полякам непросто. В 1945 году страна была разделена на сторонников Лондонского и просоветского правительств. И самые активные из них выясняли между собой отношения с помощью оружия. Армия Крайова, которая всю войну партизанила против немецких оккупантов, теперь повернула оружие против СССР и «советских поляков», после её разгрома в подполье выросли другие группы сопротивления. Этот конфликт продолжился еще три года (отдельные «акции» совершали до 1952-го), унеся тысячи жизней.

Так же, как  вояки УПА для украинских националистов, бойцы Армии Крайовой стали героями для польских. Однако, в отличие от украинцев, польские правые не пытаются подражать своим кумирам буквально. Не рядятся в форму, не устраивают по праздникам факельные шествия и уж тем более не призывают кого-то изгонять и свергать. Впрочем, как вы видите сами, изгонять из Польши уже некого: «нацменов» там давно уже нет, изгнали более полувека тому назад, а между собой поляки, наученные горьким опытом, больше не воюют. В отличие от украинцев…

Виктор Дяченко
Новости Украины - From-UA