2014-1914: оглядываясь на столетие назад

Если бы в 1914 году киевскому студенту сказали, что очень скоро ему придется воевать против шахтеров Донбасса или псковских мужиков, то он бы, пожалуй, счел это воспаленным бредом какого-то нигилиста-морфиниста или провокацией германского шпиона. Казалось невероятным, что в огромной державе, испытывающей небывалый экономический рост и впервые за много лет объединенной массовым патриотическим порывом, может начаться столь невероятная междоусобица, а сама она развалится на множеством осколков. Но пройдет всего три года, и самые бредовые пророчества станут реальностью…

К высотам капитализма

После серьезной экономической депрессии 1904-08 гг., усугубленной позорным миром с Японией и пронесшейся по стране Первой революцией, ситуация в Российской империи стала весьма заметно улучшаться. С 1910 года в стране начался крутой подъем экономики – прежде всего, промышленности.

Так, например, выплавка чугуна и стали в 1910-1914 годах выросла в полтора раза,  добыча угля в два раза, добыча нефти в три раза! Подобные показатели давало и машиностроение, кроме того, впервые начался массовый выпуск отечественной сельскохозяйственной техники. Учитывая, что по дорогам уже ездили отечественные «Руссо-Балт», в небе летал первый в мире серийный тяжелый бомбардировщик «Илья Муромец», а на верфях закладывали новые серии русских дредноутов, то вопрос технической отсталости России в 1914 году был практически забыт.

Существовал другой вопрос, количественный: требовалось время, чтобы насытить отечественный рынок необходимым количеством продукции, чтобы построить электрические и телефонные станции, проложить сеть дорог, пустить в деревню трактор. А главное, на всё это требовались деньги, которых пока что было немного. Финансовой политики массового кредитования тогда еще не было, поэтому всё покупали за свои кровные, сэкономленные и накопленные.

К слову, к услугам населения тогда существовали государственные сберегательные кассы (созданные еще при Николае I), и к 1914 году в них было открыто 8,99 миллиона вкладов на общую сумму 1,685 миллиарда рублей. Для сравнения, такая сумма  равнялась половине государственного бюджета. В наши дни украинцы будут всё же поденежнее: к началу 2014 года на депозитах хранилось около 434 миллиардов гривен, что почти равнялось годовому бюджету страны (460 миллиардов гривен расходной части). У россиян этот показатель еще выше: общая сумма их депозитов около 490 миллиардов долларов при размере госбюджета в 450 миллиардов.

Несмотря на рост промышленности и экономики, зарплаты наших прадедов в 1910-14 годах выросли всего на 5%. При этом 85% населения, живущего в селе, ни о каких зарплатах и пенсиях и не слыхивало, а некоторые и деньги видели только на ярмарках. Это сильно сдерживало рост потребительского спроса и, как следствие, производство товаров широкого потребления. Впрочем, тогда вещи делались качественно и на годы, а не на один сезон моды.

Там, где жить хорошо

Стремление к лучшей жизни и трудности устроить её на родине сгоняло с мест, как и сегодня, миллионы людей. Причем тогдашние потоки миграции были очень схожи с нынешними. Во внутренние регионы России (Сибирь, Дальний Восток, Средняя Азия, Кавказ) переселялись преимущественно жители Малороссии и Европейской части Великороссии - с 1909 по 1914 год туда перебрались 1,3 миллиона человек. А вот жители западных регионов империи (Волыни, Польши, Прибалтики, Финляндии) предпочитали эмигрировать в Новый Свет: за период 1910-1914 гг. из страны выехало более миллиона её теперь уже бывших подданных.

Тогда же мы впервые столкнулись с массовой миграцией «джамшутов». Так, если до 1900 года в Российскую  империю въезжали преимущественно европейцы (до трети – немцы), то затем поток с Запада начал иссякать, зато прорвало "плотину" на востоке. В 1911-1915 годах в страну въехали более полумиллиона человек, среди которых преобладали персы, таджики, китайцы – и они не сталкивались ни с какими «наци». Было много бегущих из Турции армян, которых встречали, как братьев-христиан.

Для Украины сто лет назад демографические процессы были очень положительными: в 1910-14 гг. население её территорий (в нынешних границах) увеличилось с 30,8 до 36 миллионов! А мы вот, в свою очередь, рискуем к этой цифре очень скоро опуститься: население современной Украины уже сократилось ниже отметки 46 миллионов, а без Крыма и половины Донбасса нас еще на пять миллионов меньше…

Правда, тогда национальный состав сильно отличался от нынешнего: на 15% он был представлен евреями, немцами и поляками, еще на 3% - сербами, греками, мадьярами, татарами и т.д. А среди остальных в населении городов и рабочих поселков преобладали русские и обрусевшие малороссы, да и на селе не все украинцы были национально-сознательными.

Тогда в сельской местности можно было наблюдать любопытную картину, которую сегодня трудно уже и представить: с украинскими селами соседствовали немецкие и еврейские колонии, сербские и болгарские поселки (Славяносербск вырос из такого), в которых существовал свой национально-культурный колорит.

Совершенно иной была и демографическая ситуация в городах: их население уверенно росло. Не такими стахановскими темпами, как в 20-30-е годы во время великой индустриализации, но все же росло. Так, например,  в 1910-14 гг. численность жителей Киева увеличилась с 470 до 530 тысяч человек, Харькова - с 280 до 370 тысяч, Одессы - с 506 до 620 тысяч. Увы, сегодня такими темпам растет лишь население украинской столицы, да и то за счет стремительного обезлюживания других городов…

Боже, царя храни!

Экономический подъем снизил градус настроений в обществе, которое к тому же научилось выбрасывать политический пар через дебаты в Государственной Думе и споры «пикейных жилетов» за чашкой чая. Кроме того, «ярмо царизма» позволяло существованию свободной прессы (за исключением изданий, призывающим к революции), которая отводила колонки для читательских диспутов, что заменяло нынешние блоги и форумы. Это был короткий период жаркой, но мирной демократии, пусть даже под пятой сохраняющегося самодержавия.

Нужно заметить, что тогда даже большая часть украинских «самостийников» (кроме самых отмороженных) не испытывала неприязни к «москалям», несмотря на упорную пропагандистскую работу своих единомышленников из Галиции. Они были за самоопределение украинцев, они были за украинский язык, они выступали за автономию Украины – но в составе России, по типу Финляндии или Польши…

Кстати, уровень пьянства в стране тоже пошел вниз – хотя Россия (и Малороссия в частности) и так не была тогда в алкогольных передовиках мира. Но вот парадокс: при том, что у нас употребляли спиртного в 7 раз меньше, чем, скажем, во Франции, число смертей от «опоя» тут достигало 55 (на миллион населения в год) против 11 у «лягушатников». А в Петербурге количество алкоголиков на душу населения было в 50 раз (!) больше, чем в Вене! Доктора видели две причины этой трагической аномалии: крепкая русская водка (во Франции употребляли вино, в Австрии - пиво), которую наши соотечественники к тому же не умели пить. И как показывает печальная статистика, за сто лет мы этому так и не научились.

Еще одной особенностью Российской империи было наличие в ней многочисленных обществ трезвости – не казенно-фиктивных, как при Горбачеве, а настоящих, созданных общественными деятелями, интеллигенцией, поддерживаемые аристократией. Именно их стараниями в течение 1914 года в России был поэтапно введен сухой закон (отменен в 1923), причем возражавшего этому премьера Коковцева отправили в отставку, заменив его на более сговорчивого Горемыкина…

 Одновременно с этим в Российской империи наблюдался религиозный всплеск – последний перед будущими революциями. В течение второй половины XIX века православная церковь – господствующая в империи – постепенно теряла свой моральный авторитет, а вместе с этим сокращалось и число верующих. Среди образованных слоев становилось всё больше верующих в «Бога в душе», увлекающихся экзотическими культами, вовсе атеистов.  А малограмотные простолюдины ударялись в пеструю смесь суеверий, посещая церковь только ради обрядов своей «белой магии». В начале XX века всё еще сохранялся обычай катать по полю попа или защищать село от эпидемий «святой бороздой».

После революции 1905-07 гг. общество не просто угомонилось, но и решило покаяться. Православный ренессанс был не откатом назад в мракобесие, а шагом вперед к новому, просвещенному пониманию религии. А кто-то видел в Боге важного политического союзника укрепляющейся России. С такими возвышенными чувствами тысячи жителей Петербурга и пришли 2 августа 1914 года на Дворцовую площадь, где перед ними был зачитан Высочайший манифест об объявлении войны…

До победного конца

В Первую мировую войну Российская империя вступала с гораздо большим энтузиазмом, чем Украина в АТО. Добавим: имея при этом большую боеспособную армию, оснащенную современным (по тем меркам) вооружением. Что позволяло не бояться войны даже не на два, а на три фронта: с Германией, с Австрией и с Турцией.

Уверенность в победе была столь велика, что и правительство, и тем более возбужденные патриоты всерьез полагали, что вскоре к империи присоединятся Восточная Пруссия, Галиция, Буковина и Карпатская Русь, Большая Армения, и волновались, согласится ли на этот раз Британия уступить России турецкие проливы.

Август 1914 года был триумфальным для России – так же, как и август 2014-го для Украины. И тоже недолго. Свой Иловайск 2-я русская армия  генерала Самсонова нашла в Восточной Пруссии, где уже, было, собиралась разместиться временная администрация. И хотя в масштабе всего фронта эта военная катастрофа была не столь уж и велика, она серьезно изменила намеченную стратегию войны, что в конечном итоге отразилось на её дальнейшем ходе. И в этом она тоже похожа на Иловайский котел.

Разумеется, война продолжилась – тем более, что на Юго-западном направлении русская армия добилась огромных успехов в Галицийской битве. И всё же вслед за одной неудачей последовали и другие, возникали проблемы, совершались фатальные ошибки, которые медленно подтачивали и армию, и общество, и державу.

Патриотизм быстро приобрел какие-то искаженные, извращенные черты, как и сегодня в Украине. Под давлением ура-патриотов, горланящих ночами на улицах «Боже, царя храни!», Петербург зачем-то переименовали в Петроград. Началось преследование всего немецкого и австрийского: в театрах перестала играть музыка Баха и Бетховена, из магазинов убирали немецкие пианино и детские книги немецких сказочников (а сказки срочно переписывали на русский манер), а дальше всех пошел Синод, призвавший православных отказаться от рождественской елки как «немецкого обычая». 

Началось преследование этнических немцев, даже родившихся в Российской империи. Только в Москве в 1914 году было разгромлено более пятисот магазинов и мастерских с немецкими названиями, чьи убытки составили 35 миллионов рублей (огромные деньги по тем временам), после чего в городе закрылись принадлежавшие немцам 350 предприятий, оставив без работы десятки тысяч москвичей.

Дошло до того, что в Царском селе толпа «патриотов» напала на родственницу императрицы, говорившую с сильным немецким акцентом! В связи с этим некоторые россияне немецкого происхождения – а их в стране было почти два миллиона – срочно меняли свои фамилии на обыкновенно-русацкие.

Итогом такой волны патриотизма было не ожидаемое укрепление России как мононациональной державы, а начало её раскола. Немцы, доселе более двухсот лет верой и правдой служившие России, действительно стали ее врагами. В ответ на антинемецкие выступления и репрессии они стали способствовать росту национализма там, где имели большое влияние: в Прибалтике и Украине. То же самое произошло и с евреями, которых горе-патриоты преследовали как пособников австрийцев - это лишь подтолкнуло их принять еще более активное участие в зарождающемся революционном движении...

Первые трещины

И всё же самые фатальные ошибки власти в 1914 году были не военные, не политические, а экономические. Проявившиеся не сразу, возникшие в ходе просчетов, неверной оценки масштабов и продолжительности войны. Возможно, подобные ошибки сейчас делает и украинская власть, не подозревая, что закладывает мину экономического кризиса и следующего за ним социального взрыва.

Российскую империю подкосил сухой закон – так же, как спустя 70 лет горбачевская «трезвость» сделает свой вклад в развал СССР. Но в 1914 году всё было намного хуже, ведь монополия на виноторговлю и акцизы на алкоголь давали треть поступлений в российский бюджет! И вот они резко сократились, что ударило, прежде всего, по армии и военной промышленности. Русский солдат требовал немного, но содержать многомиллионное войско было накладно. Из ситуации потом выкручивались, как могли: выпускали облигации военного займа, развернули волонтерское движение, а в конечном итоге стали печатать банкноты.

Увеличение военных расходов и дефицит средств вынудил правительство пересмотреть бюджетные расходы. Социалки там тогда практически не было, и вместо неё «зарезали» государственные капиталовложения в невоенное производство, в строительство и инфраструктуру, развитие транспорта, расходы на образование. Кое-где сокращения привели к массовым увольнениям.

Уже через год российский рубль стал легче почти вдвое, а цены в стране выросли на треть. К началу 1917  года продукты подорожают втрое, возникнет дефицит керосина и сахара, и экономические последствия войны затронут каждого, включая петроградских домохозяек, которых останется лишь сагитировать и организовать на «голодный марш», закончившийся революцией…