Украинцы — одна из самых образованных наций в мире. Наша Википедия развивается динамичнее своих языковых сестер, так же быстро в стране растет и использование интернета. Но что действительно поражает — при всех этих показателях мы отказываем нашему мозгу в праве увидеть за деревьями лес.
Свежий пример — скандал вокруг квартир депутатов Сергея Лещенко и Светланы Залищук. История подается как открытие года: оказывается, наши борцы с коррупцией сами коррумпированы!
На эти громкие заявления хочется ответить вопросом: а кто в Украине не коррумпирован? Два с половиной года назад я работал в комиссии по выборам директора Антикоррупционного бюро. До финала дошли четыре кандидата. На заключительном этапе выяснилось, что мой личный фаворит (он звучал лучше и говорил убедительнее) составлял свою декларацию четыре раза: то он якобы забыл вписать еще один дом, то еще один участок, то еще одну машину. После этого я уже ничему не удивляюсь.
Коррупция — наш стиль жизни. Существуют исследования, показывающие: среди бывших коммунистических стран коррупция ниже в тех, что были частью Габсбургской, а не Российской империи. Хотя это правило не распространяется на мою родную Галичину. Она поражена с головы до ног. Как говорит владыка Борис Гудзяк: “Кто у нас не святит пасхи и не дает каждый день взятки?”
Украина — как пьяная свадьба: только там все танцуют, а у нас коррумпируются.
Даже больше: наше коррупционное количество переросло в качество. По словам Джорджа Сороса, украинцы достигли почти невозможного — даже взяточничество смогли сделать нечестным. У каждого есть примеры, когда у него или у друга, или родственника брали деньги, но так и не сделали того, что обещали.
Да зачем играть в отдельные примеры? Мы, повторюсь, являемся одной из самых образованных наций. Но диплом вуза не дает нам минимум конкурентоспособных знаний. В результате мы переплачиваем за испорченный и непригодный к потреблению продукт.
Я не буду выяснять, почему коррупция так глубоко въелась в нашу кожу. Не хватает конкретных исследований, а без них спекулировать на эту тему не хочется. Подчеркну лишь одно: цена коррупции для нас очень высока. Это наша бедность. Бедность, измеряющаяся продолжительностью жизни. Показатель которой впечатляюще низкий, особенно среди мужчин, живущих в среднем на 10 лет меньше, чем среднестатистический европеец.
Это все банальные примеры. Но их стоит повторять. Иначе мы не поймем масштабов национальной катастрофы. Потому что если бы поняли, то Юлия Тимошенко, “крестная мать” украинской коррупции, не лидировала бы сейчас в социологических опросах, как кандидат в будущие президенты. А мы не атаковали бы Лещенко и Залищук только за то, что каждый день делает любой из нас: старается заработать или удержать деньги не совсем прозрачным путем. Лещенко и Залищук нужно оценивать не по тому, чем они похожи на нас (мы ведь все коррумпированы), а по тому, чем они отличаются от нас, пытаясь организовать политическое антикоррупционное давление “снизу”.
Но даже если бы Лещенко и Залищук оказались коррумпированными, как и мой фаворит на должность директора Антикоррупционного бюро, борьбу с коррупцией нужно начинать не с них. А с высших эшелонов власти — президента и его окружения. Слова, которые приписывают Ли Куан Ю, сейчас в Украине знают почти все: “Начав бороться с коррупцией, первым делом посадите троих друзей. Вы знаете, за что, и они знают, за что”. Петр Порошенко, представляя в июне 2014‑го тогда еще нового генпрокурора Виталия Ярему, даже назвал эту цитату своей любимой. С того времени страна застыла в ожидании трех посаженных друзей. Пока не увижу хотя бы одного из них, не поверю, что у нас началась борьба с коррупцией.
У этой колонки нет конца. И быть по определению не может. Поскольку настоящая борьба с коррупцией у нас сейчас только может начаться. Доказательство — общественные настроения, ставящие антикоррупционную реформу приоритетом №1 для власти. А потому каждый, кто рвется наверх, просто обязан реагировать на эти настроения.
В связи с этим у меня всего одна надежда, очень скромная. Надежда на то, что, как сказал Черчилль, это еще не конец и даже не начало конца, а конец начала. При условии, конечно, что мы не дадим себя одурачить, переключая внимание с борьбы против коррупции на борьбу с борцами против коррупции.