...со стороны Запада, грозит ли нам новая “холодная война” между Россией и Западом?
С.В.Лавров: С нашей стороны не было повышенных тонов. Были повышенные тона со стороны западных наблюдателей после объявления результатов второго тура голосования. Были повышенные тона со стороны оппозиции, которая фактически призывала своих сторонников блокировать государственные здания и учреждения. И в этих условиях, конечно, состоявшийся “круглый стол” имел важное значение для того, чтобы не допустить кровопролития. Были достигнуты компромиссы. Они были достигнуты, к сожалению, не на основе законов Украины. Но потом законы были изменены.
Повторяю, мы рассматриваем как достижение, что удалось не допустить кровопролития, раскола страны. С нашей стороны никогда не заявлялось, что мы не готовы работать с тем, кого изберет украинский народ. Всегда подчеркивалась необходимость не вмешиваться во внутренние дела Украины, позволить украинцам самим решить эту проблему на основе своей Конституции, своих законов, без призывов к насилию, без какого-либо принуждения и запугивания людей. Именно такая позиция была зафиксирована в заявлении Совета Россия-НАТО, который заседал на уровне министров иностранных дел в Брюсселе. И это было важным итогом этого Совета. Так что, если мы все будем оставаться на позиции невмешательства во внутренние дела Украины, уважения права украинского народа самому решать, с кем и как ему строить свои отношения, то я не вижу никакой угрозы “холодной войны”.
Вопрос: И даже после того, как Президент Российской Федерации В.В.Путин сказал, что боится, или видит попытки изоляции России?
С.В.Лавров: Он говорил не про попытки “изолировать” Россию, а про попытки ее дестабилизировать, раскачать. Мы не можем, конечно, мириться с тем, что по-прежнему, например, международный терроризм весьма активно пытается дестабилизировать Чеченскую Республику и в целом Северо-Кавказский регион, который в Российской Федерации весьма важен для стабильности всех наших рубежей.
Что касается попыток изоляции, мы не могли проходить мимо заявлений, которые делали некоторые западные, европейские политики в период между первым и вторым туром голосования на Украине. Министр иностранных дел Нидерландов Б.Бот как-то сказал, что Украина должна быть с Западом. Когда меня спросили о моем отношении к такого рода заявлениям, я сказал, что меня они удивляют, потому что, во-первых, за Украину решать никому не дано, а во-вторых, Украина географически и геополитически соседствует и с ЕС, и с Россией. Едва ли на пользу единой Европе пойдет попытка оторвать Украину от кого-либо из своих соседей. Тогда Б.Бот сказал, что либо его неправильно перевели, либо неправильно поняли, но вот Президент Польши А.Квасьневский совсем недавно сделал еще одно заявление на эту же тему. Он прямо сказал, что Россия без Украины лучше, чем Россия с Украиной. А на вопрос, для кого лучше, он ответил, что для США. Это послужило поводом для комментария Президента Российской Федерации В.В.Путина в ходе его пресс-конференции. Поэтому, если смотреть с этой точки зрения, и если вставать на логику тех, кто говорит, что Украина должна быть не с Россией, а с Западом, то, наверное, здесь есть элемент стремления изолировать Россию. Конечно, это может иметь пагубные последствия для единой Европы, в пользу которой выступаем мы, наши партнеры по ЕС и НАТО. Нас и с той, и другой организацией связывают механизмы партнерства. Такого рода призывы прямо противоречат имеющимся договоренностям. Надеюсь, что в ЕС и НАТО будет выработана единая линия с тем, чтобы подобные заявления стран-членов не противоречили общей, уже имеющейся позиции.
Вопрос: Как на Ваш взгляд, достаточно ли ценит Запад те компромиссы, на которые пошла Россия, например, в отношении Киотского протокола и ряда других вопросов?
С.В.Лавров: Решение о ратификации Киотского протокола, как и было обещано Россией, выполнено. Оно вызвало весьма позитивные отклики практически во всех столицах мира. Это было частью договоренности между Россией и ЕС во время саммита Россия-ЕС, который прошел в Москве в мае этого года. Также мы выполнили еще одно свое обязательство и ратифицировали Протокол к Соглашению о Совете партнерства и сотрудничества между Россией и Евросоюзом в связи с расширением этого Совета после увеличения числа членов ЕС. Те обещания и обязательства, которые взял на себя Евросоюз, пока до конца не выполнены. Часть из них выполнена, а два весьма существенных обязательства пока остаются нереализованными. Это решение вопросов калининградского грузового транзита и продвижение к тому, чтобы во всех странах ЕС стандарты в области обеспечения прав национальных меньшинств выдерживались. Пока такие стандарты еще не достигнуты в Латвии и Эстонии. Об этом не раз говорилось в Совете Европы и ОБСЕ. Есть рекомендации докладчика Совета Европы А.Хиль-Роблеса, Комиссара ОБСЕ по национальным меньшинствам Р.Экеуса. Буквально на днях в Совете Европы был распространен доклад А.Хиль-Роблеса по странам Балтии, в котором однозначно подтверждается, что права национальных меньшинств в Латвии и Эстонии не соблюдаются.
Мы не делаем каких-либо истерических заявлений на этот счет. Убеждены в необходимости налаживать нормальные отношения с Латвией и с Эстонией. Подтверждением тому служит приглашение от имени Президента Российской Федерации В.В.Путина президентам этих стран приехать в Москву на празднование 60-летия окончания Второй Мировой войны и для проведения российско-балтийского саммита, в ходе которого мы будем готовы подписать договор о границах с Латвией и Эстонией, принять декларации об основах наших взаимоотношений, так же как уже было сделано в отношении Литвы.
Но, исходя из нашей заинтересованности в развитии нормальных добрососедских отношений с Латвией и Эстонией, мы также полагаем, что положение национальных меньшинств - это не проблема только России. Это, прежде всего, проблема самих этих стран. Именно там, когда проходили референдумы о независимости, русскоязычное население в подавляющем большинстве голосовало за независимость, то есть они хотели быть лояльными гражданами Латвии и Эстонии. И тогда, когда решался вопрос о независимости, их голоса были засчитаны руководством этих государств. А теперь, когда вопрос решился, они оказались не нужны. Они и до сих пор не имеют право голоса, поскольку не являются гражданами в своем подавляющем большинстве. Процесс натурализации идет очень медленно. Они не могут голосовать даже на муниципальных выборах. Реформа школьного образования осуществляется такими быстрыми темпами, что уже сейчас всем наблюдателям ясно - качество обучения резко ухудшилось. В этих странах могут появиться малограмотные дети и граждане.
На все это обращалось внимание в рекомендациях Совета Европы и ОБСЕ, о которых я говорил. Мы убеждены, что ЕС, который проигнорировал эти проблемы при принятии Латвии и Эстонии в свои ряды, должен, как он и обязался в московском Заявлении, принять меры для того, чтобы исправить в этих странах положение с национальными меньшинствами. Так что, насколько наше решение о ратификации Киотского протокола - возвращаясь непосредственно к Вашему прямому вопросу - будет способствовать выполнению нашими партнерами своих обязательств, я сказать не могу. Мы увязок не делаем. Мы просто привыкли действовать таким образом, что когда мы о чем-то договариваемся, мы свою часть договоренностей всегда выполняем. Того же мы ожидаем и от других, а именно, что будут учитывать такое порядочное поведение России, а не будут просто “прикарманивать” то, что отвечает их интересам, и не делать шагов, которые отвечали бы интересам России в рамках общих договоренностей между нами.
Упомяну, что одна из договоренностей, которая была достигнута в Москве на саммите Россия-ЕС, касалась уровня тарифов на экспорт в Европу из России готовой продукции из алюминия. Тарифы были установлены на уровне 4%. Осенью этого года Комиссия ЕС в одностороннем порядке, даже не предупредив нас, повысила этот тариф до 7, 5%. Когда на саммите Россия-ЕС в Гааге 25 ноября этого года мы спросили европейцев, почему так произошло и почему они нарушили свое обязательство, нам просто сказали, что в России просто очень высокая конкурентоспособность в этой области, и поэтому им надо защищаться. Логика, конечно, странная для рыночных отношений. Если у нас высокая конкурентоспособность по сравнению с аналогичной продукцией в Европе, то нужно, наверное, чтобы соответствующие страны и Комиссия Евросоюза принимали меры для повышения конкурентоспособности продукции из алюминия в Европе, а не пытались нерыночными, защитными и дискриминационными методами блокировать соответствующую продукцию из России, тем более, в нарушение взятых на себя обязательств.
Вопрос: Все-таки Россия не получила благодарности за те компромиссы, которые она сделала?
С.В.Лавров: Мы не ждем благодарности. Мы давно живем в реальном мире реальной политики. Прагматизм – вот критерий, которым мы руководствуемся. Мы не пытаемся строить нашу внешнюю политику на какой-то идеологии или пропаганде. Хотим обеспечивать свои интересы не через конфронтацию, а через диалог, партнерский, конструктивный и прагматичный. Здесь нет места для каких-то жестов, за которые мы ожидаем благодарности. Ожидаем честного ведения дел с нами, а это предполагает выполнение того, о чем мы договорились.
Вопрос: Ваши комментарии относительно решения американского суда по делу ЮКОСА.
С.В.Лавров: На этот счет Президент Российской Федерации В.В.Путин на пресс-конференции 23 декабря высказался достаточно ясно. У нас есть свои законы, есть принципы международного права. Мы решали проблемы, которые возникли в связи с неуплатой налогов компанией ЮКОС, на основе своих законов без какого-либо нарушения международного права.
Вопрос: Достаточно ли серьезно Вы воспринимаете ЕС как своего партнера, или все-таки российская внешняя политика больше ориентирована на Америку или другие страны?
С.В.Лавров: Российская внешняя политика не ориентирована на кого-то одного в ущерб кому-то другому. Она – многовекторная. Это означает, что живя в мире, который состоит из многих стран, объединений и организаций, мы, как крупная держава, одна из ведущих военных и экономических держав, имеем интересы, которые распространяются не только на всех наших непосредственных соседей, но и практически на все регионы в глобальном плане. Поэтому наша внешняя политика исходит из необходимости развивать отношения между Россией и практически всеми странами мира, которые к этому готовы. Разумеется, приоритетными являются отношения с нашими непосредственными соседями, с ЕС, который становится все более весомым фактором в развитии Европы, с США как глобальной державой, с Китаем, с Японией, с региональными объединениями в азиатско-тихоокеанском регионе и с латиноамериканскими странами и группировками, которые проявляют растущий интерес к отношениям с Россией. Кстати, подтверждением того, что мир может быть только многополюсным и стабильность международной системы может быть обеспечена только за счет многополюсного развития мировых отношений является существование ЕС в качестве одного из ключевых полюсов и центров притяжения. Более половины нашего товарооборота, а это около 100 млрд.долл., приходится на долю Евросоюза. География, экономика, история, культура – все обусловливает необходимость нашего партнерства с Евросоюзом, нашу взаимную заинтересованность в этом партнерстве. Да, и Россия по всем параметрам, конечно же, является европейской страной.
Вопрос: Имеет ли Россия партнерские отношения со странами СНГ? Или то, что мы видели на Украине, было попыткой опять стать сверхдержавой и влиять на ваших соседей?
С.В.Лавров: Не знаю, какой смысл вы вкладываете в понятие “держава”, но по-русски это определение не несет какого-либо негативного значения, которое предполагало бы доминирование над кем-то. Держава – это то, что мы “держим” свою страну. Именно такой смысл я вкладывал. Мы неоднократно заявляли, в том числе и Президент Российской Федерации В.В.Путин, что не считаем себя вправе иметь монополию на отношения с нашими соседями, со странами СНГ. Мы, разумеется, имеем свои интересы в этом регионе, которые связаны с нашей безопасностью, включая необходимость не допускать новых атак международного терроризма с использованием территории соседних стран. Это включает и экономический интерес, поскольку наши народно-хозяйственные комплексы, как было принято говорить в советские времена, теснейшим образом переплетены. Тысячи предприятий в России и на Украине не могут функционировать без взаимной кооперации, а без нее не могут выпускать готовую продукцию. Такая же ситуация и со многими другими нашими соседями. Поэтому мы, безусловно, заинтересованы в теснейшем сотрудничестве и партнерстве с этими странами без попыток навязывать им что-то. Естественно, мы исходим из того, что у нас есть законные интересы, и мы хотим, чтобы эти законные интересы уважались, точно так же, как мы уважаем интересы этих стран. Россия, как никто другой, сделала очень много для того, чтобы эти страны стали действительно самостоятельными, суверенными после того, как не стало СССР. Уважая их суверенитет, мы полностью признаем их право самим выбирать себе партнеров. Разумеется, те кто будет готов и готов уже сейчас к тесному сотрудничеству с нами, к дружеским, союзническим отношениям, те могут рассчитывать и на привилегированное развитие экономических связей, включая поставки энергоносителей. В этом нет ничего неестественного. Наоборот, если мы говорим об экономической интеграции в рамках Единого экономического пространства и ЕврАзЭС, если мы говорим о военном союзе в рамках ОДКБ и в целом о развитии интеграционных процессов на пространстве СНГ, то те, кто готов на тесную интеграцию с нами, конечно же, вправе рассчитывать на льготные экономические отношения по сравнению, например, с общемировыми ценами на энергоносители.
Вопрос: А что будет с Украиной или Грузией?
С.В.Лавров: Это будет их выбором. Я уже сказал, что мы уважаем право каждой страны, включая всех наших соседей, самим выбирать себе партнеров, самим решать вопрос о том, в какие организации вступать. Но это будет их выбор, и, разумеется, мы будем исходить из того, что они рассчитывают для себя, как они дальше будут строить свою политику, с опорой на каких партнеров и союзников развивать свою экономику.
Вопрос: Будет ли Россия рассматривать их как недружественных?
С.В.Лавров: Я уже ответил, что это будет их выбор.
Вопрос: Хочет ли Россия сама стать членом ЕС и если да, то когда?
С.В.Лавров: Мы так вопрос не рассматриваем. Он даже не вставал в теоретической плоскости. Наша официальная линия хорошо известна и мы развиваем партнерские отношения с Евросоюзом на основе имеющегося Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, которое будет оставаться в силе до 2007 года. Сейчас центральной задачей является разработка “дорожных карт” по четырем пространствам. Они были согласованы в качестве основных площадок нашего сотрудничества с ЕС в ходе Московского саммита. Надеемся, что к очередному саммиту, который намечен на 10 мая в Москве, такие “дорожные карты” будут разработаны. В то же время надо уже сейчас думать, что будет после 2007 года, когда Соглашение о партнерстве и сотрудничестве истечет. Конечно, мы можем его продлевать по договоренности с Евросоюзом, но я надеюсь, что к тому времени “дорожные карты” будут в значительной степени выполнены, и нам нужно будет повышать уровень нашего взаимодействия с ЕС с тем, чтобы не оставаться на достигнутом, а двигаться дальше.
Вопрос: А в каком направлении?
С.В.Лавров: Более глубокие договоренности в сфере свободного, без каких-либо препятствий, передвижения товаров и услуг. Это в значительной степени будет приближаться к тому уровню экономического взаимодействия, который существует уже внутри ЕС. Но в полной мере решать вопросы, которые предполагает вступление в Евросоюз, мы не предлагаем, да, и нам никто не предлагает. Надеюсь, что с учетом специфики России, ее территории, ее геополитического положения будут выработаны такие договоренности, которые позволят нашей стране и всем членам ЕС максимально использовать заложенные в таком сотрудничестве потенциальные выгоды, не создавая каких-то искусственных проблем. Надеюсь, что проходящий процесс встраивания в ЕС новых десяти членов, который, как мы видим и оцениваем, идет очень не просто, не помешает поступательному наращиванию нашего партнерства в известных отраслях и процессах.
Вопрос: Стоит ли Западу принимать как новую агрессию и угрозу заявление Президента Российской Федерации В.В.Путина о модернизации атомного потенциала?
С.В.Лавров: Не думаю, что такие оценки имеют под собой какие-либо основания. Модернизация нашей оборонной мощи необходима для того, чтобы поддерживать наши вооруженные силы в состоянии боеготовности и в состоянии, когда мы можем не опасаться за свою безопасность. Вокруг нас происходят разные процессы, которые также можно при желании трактовать как заставляющие нас беспокоиться за безопасность. Мы партнеры с НАТО, но мы не видим смысла в расширении НАТО. Мы партнеры с США, но мы не видим смысла в создании ПРО. Мы хотим, чтобы все эти процессы развивались транспарентно. Когда НАТО расширялось, мы, признавая право стран мира самим определять свои союзы, свои партнерства, были удивлены тем, как это было сделано. Ведь практически в день объявления о расширении вдоль российских границ сразу стали летать “Аваксы”, были размещены боевые самолеты в Литве. Причем это было сделано в таком спешном порядке, как будто что–то там должно было произойти, хотя этот регион с точки зрения безопасности никаких угроз сейчас не представляет.
Я уже не говорю о том, что страны Балтии на рубеже 90-х годов заявляли, что не имеют никаких планов вступать в НАТО, и именно поэтому эти страны и их территории не были включены в Договор об обычных вооруженных силах в Европе. Хотя сейчас они готовы к нему присоединиться. Это позитивное обязательство. Нужно только чтобы этот адаптированный договор для всех вступил в силу. Мы его уже ратифицировали, как и ряд других стран, но западные партнеры пока с этим тянут. Когда сразу после расширения НАТО вся эта военная деятельность вдоль наших границ началась, мы задали вопрос нашим партнерам: Какая в этом необходимость? Не стоит ли провести консультации о том, как нам транспарентно обеспечивать контроль за границами с нашей стороны и со стороны НАТО соответственно? Сначала наше предложение не было услышано, а потом вдруг сами наши коллеги из НАТО стали говорить, что вы знаете, мы здесь летаем, граница извилистая, могут быть всякие непреднамеренные инциденты, случайные пересечения линии границы, давайте подумаем, как этих инцидентов избежать. Мы напомнили, что давно уже говорили, что лучше бы сначала договориться о системе, которая позволяла бы избегать непреднамеренной опасной военной деятельности, а потом уже размещать самолеты и начинать патрулирование границы. Но лучше поздно, чем никогда. Такие консультации с НАТО мы сейчас ведем, в том числе на основе механизмов, которые были сформулированы в рамках ОБСЕ. Посещаем базы, территории, аэродромы. Удовлетворены тем, что Генеральный Секретарь НАТО Я. де Хооп Схеффер подтвердил официально об отсутствии у альянса намерений нарушать те договоренности, которые существуют между нами в сфере военной сдержанности, включая неразмещение ядерного оружия на территории Балтийских стран и неразмещение там существенных воинских контингентов. Но нужно двигаться и дальше. Мы предложили на последнем заседании Совета Россия-НАТО разработать совместную систему контроля за воздушным пространством и управления воздушным пространством. Это было бы не только практической мерой доверия, но и реально способствовало бы недопущению ситуации, когда по причинам природного или технического характера происходили бы какие-то опасные инциденты в сфере военной деятельности.
Вопрос: Какую роль играют российско-немецкие отношения в сфере взаимоотношений между Россией и ЕС? Каковы Ваши личные отношения с Министром иностранных дел Германии Й.Фишером?
С.В.Лавров: Германия – одна из тех стран, которая в ЕС последовательно и твердо выступает за наращивание партнерства с Россией. Она была одной из первых стран, которые заключили соглашение с нашей страной об облегчении взаимных поездок граждан. Это – эталон, главный ориентир сейчас в переговорах между Россией и всем ЕС на данную тему. Германия последовательно выступает за расширение экономического сотрудничества между нами, за сотрудничество практически во всех четырех сферах, которые были определены в качестве пространств для нашего партнерства. Мы ценим такую позицию Германии, а также позицию Франции, Италии, Испании, Бельгии и Люксембурга и ряда других стран Евросоюза. Надеемся, что новые члены ЕС будут выступать в том же направлении.
Что касается моих личных отношений с Министром иностранных дел Германии Й.Фишером, то я знаю его достаточно давно, еще до того, как он стал Министром иностранных дел Германии. Он не раз приезжал в Нью-Йорк на различные мероприятия по линии ООН. Я считаю его одним из опытнейших дипломатов, который имеет потрясающее качество делать свою дипломатию человечной. Это - его личная характеристика, которая вызывает к себе симпатию. За многие годы пребывания на своем посту он приобрел колоссальный опыт и общаться с ним всегда приятно как в человеческом плане, так и в профессиональном.
Вопрос: Как на Ваш взгляд, ожидается ли изменения во внешней политике США с приходом на пост Госсекретаря К.Райс?
С.В.Лавров: Не думаю, что американская внешняя политика изменится, потому что Президент США Дж.Буш был переизбран. Преемственность обеспечена. Как подчеркивал Президент Российской Федерации В.В.Путин, мы ценим партнерство с США. А в том, что касается борьбы с терроризмом и нераспространением ОМУ, наши отношения даже можно назвать союзническими. Президент США Дж.Буш – человек твердых взглядов и убеждений, последовательный и предсказуемый. Именно в таком ключе строятся отношения между нашими лидерами.
Другое дело, что иногда договоренности, достигнутые на высшем уровне, выполняются не в срок или недостаточно полно. Но будем надеяться, что механизмы по контролю за выполнением принимаемых решений, которые были согласованы между президентами России и США, будут действовать более эффективно в рамках нового срока деятельности Президента США Дж.Буша.
Вопрос: А то, что новая линия Госдепартамента США стала более жестче, например, заявления по ЮКОСУ, не означает ли, что начат новый курс, который направлен против России?
С.В.Лавров: Я уже комментировал ситуацию вокруг ЮКОСА. Мы действовали и будем действовать по своим законам и на основе своей Конституции. Оценки, звучавшие из Вашингтона в отношении того, что им все это не очень нравится и вся эта ситуация негативно скажется на инвестиционной привлекательности России, имеющимися у нас фактами не подтверждаются.
Вопрос: Где делается российская внешняя политика, в МИД России или все-таки в Кремле?
С.В.Лавров: Внешнюю политику определяет Президент Российской Федерации. МИД является главным исполнителем российской внешней политики и в соответствии с Указом Президента является координатором практических действий по реализации внешнеполитической линии, которую определяет Президент.
Вопрос: Не считаете ли Вы, что действия России на Украине было провалом Кремля? Являетесь ли Вы советником Президента России В.В.Путина? Согласует ли он с Вами политику, или ведет дискуссию?
С.В.Лавров: Разумеется, МИД регулярно вносит предложения Президенту Российской Федерации В.В.Путину по всем аспектам нашей внешней политики. Но окончательное решение принимает президент. Он может согласиться, может и не согласиться, принять иное решение. Я не согласен, что на Украине был некий провал, но так можно ставить вопрос, если исходить из того, что Россия делала какие-то ставки в этой президентской кампании. Отвечая на вопрос, поддерживал ли Президент Российской Федерации В.В.Путин того или иного кандидата, он всегда заявлял очень четко, что Россия будет уважать любой выбор украинского народа. Рассуждения, что мы открыто поддерживали одного кандидата, основываются лишь на одном факте, а именно, что Президент России В.В.Путин и Президент Украины Л.Д.Кучма несколько раз встречались перед выборами в России, на Украине, и в этих встречах периодически принимал участие тогдашний Премьер-министр Украины В.Ф.Янукович.
Однако, если удастся объективно посмотреть на содержание этих встреч, то станет ясно, что они были продиктованы необходимостью решить конкретные практические вопросы в рамках российско-украинского партнерства, подписать конкретные соглашения, зафиксировать конкретные договоренности. Наши отношения с Украиной настолько тесны и интенсивны, что такая необходимость возникает достаточно регулярно. Ждать, пока пройдут выборы, откладывать подписание соглашений, которые имеют жизненное значение для наших граждан, как, например, вопрос об отмене трехдневной регистрации, означало бы не уважать и игнорировать интересы людей. С действующей властью мы эти вопросы решали.
Вопрос: Как Вы видите дальнейшее развитие Ирака? Надеется ли Россия на контракты, которые были подписаны ранее? Ходят слухи, что Россия готова отправить в Ирак свой военный контингент, правда ли это?
С.В.Лавров: Это полная чушь. Никто никогда не только не говорил, но и не думал об этом. Ситуация там такая, что нужно что-то делать, и прежде всего в плане реализации давно назревшей необходимости начинать межиракский диалог и двигаться к национальному согласию и примирению. Попытки изолировать многие политические группы, которые не представлены сейчас во временном правительстве Ирака, все больше и больше усугубляют ситуацию. Мы еще до формирования временного правительства Ирака предлагали провести международную конференцию, на которой присутствовали бы все иракские политические силы, все соседи Ирака, члены СБ ООН и члены “восьмерки” для того, чтобы в присутствии такого представительного международного конгломерата сами иракцы договорились о том, как им формировать временное правительство, как готовиться к выборам и т.д. К сожалению, по разным причинам временное правительство было создано на другой основе и многие политические силы, этнические, религиозные группы остались за бортом формирования этой структуры. Решить вопрос еще не поздно, хотя время уходит.
На встрече в Шарм-аш-Шейхе, где присутствовали соседи Ирака, страны “восьмерки” и иракское временное правительство по нашему настоятельному предложению, которое поддержали все европейские и в итоге все остальные страны, было решено, что иракское временное правительство должно незамедлительно начать диалог со всеми группами в стране с тем, чтобы накануне выборов обеспечить всем политическим, этническим и религиозным объединениям в стране уверенность - выборы будут учитывать интересы всех и пройдут таким образом, чтобы в Законодательном собрании, которое будет сформировано, были бы представлены интересы всех иракцев. Во время своего визита в Москву Премьер-министр Ирака А.Аляви подтвердил, что именно таким образом он намеревается действовать. Надеюсь, что соответствующие меры по налаживанию межиракского диалога предпринимаются, потому что иначе очень трудно получить хотя бы шанс на стабилизацию обстановки накануне выборов.
Что касается контрактов, то точно так же как Россия уважает свои международные обязательства, мы исходим из того, что наши партнеры будут уважать свои обязательства. У нас есть основания полагать, что временное правительство Ирака из этого исходит, а будущие структуры, которые сформируются в Ираке уже на основе волеизъявления иракского народа, будут занимать такую же позицию.
Вопрос: У Вас есть какие-то новые идеи для стабильного развития Ближнего Востока после смерти Я.Арафата?
С.В.Лавров: Приветствуем действия “четверки” международных посредников, так называемого квартета. Существует “дорожная карта”. Не думаю, что “дорожная карта” зашла в тупик, и квартет исчерпал свой потенциал. Мои ощущения после поездки в Израиль и Рамаллу три недели назад, бесед с Министром иностранных дел Израиля С.Шаломом, Председателем Организации освобождения Палестины М.Аббасом и Министром иностранных дел Палестины Н.Шаасом свидетельствует о том, что после проведения выборов в Палестине - надеемся, что Израиль решит вопросы, которые он обещал решить, чтобы эти выборы прошли максимально свободно - есть серьезные шансы реально говорить о возобновлении мирного процесса и подготовки ухода Израиля из Газы. Причем таким образом, чтобы этот уход осуществился не в отрыве от “дорожной карты”, а создал такие условия, чтобы последующие этапы, предусмотренные в документе “дорожная карта”, начали выполняться уже между палестинцами и израильтянами при поддержке “квартета”, Египта, Иордании и других арабских государств.
Вопрос: Вы долгие годы были Постпредом при ООН, какую роль ООН играла и играет в Ираке?
С.В.Лавров: ООН и Совет Безопасности доказали свою эффективность, свою способность защищать и выполнять Устав ООН. ООН была готова в лице Комиссии по разоружению Ирака и МАГАТЭ выполнить важнейшую функцию - доказать отсутствие там производства ОМУ. ООН эффективно выполняло эту функцию через инспекторские группы, которые работали в Ираке, и добилась того, чтобы С.Хусейн, который поначалу не очень искренне сотрудничал с этими инспекторскими группами, под давлением мирового сообщества полностью открыл всю свою территорию для инспекторов. Инспекторы докладывали Совету Безопасности ООН о своей работе и говорили, что им нужно еще полтора-два месяца, чтобы прийти к окончательному заключению. Каких-либо свидетельств сохранения программ ОМУ в Ираке не было обнаружено. Поэтому, когда на фоне такой инспекторской деятельности к СБ ООН обратились с просьбой принять резолюцию, санкционирующую применение силы против Ирака, большинство членов СБ просто не усмотрело объективной основы для такого решения и настойчиво призывало дать инспекторам время для завершения своей работы. И когда началась война, то это было вопреки решениям и позиции Совета Безопасности ООН, вопреки фактам.
Военные действия начались в обход ООН. Мы не раз квалифицировали их как ошибку, но вслед за этим мы не предлагали заниматься выяснением отношений, кто был прав, а кто виноват, не злорадствовали над теми колоссальными трудностями, которые возникли в Ираке, а исходили из того, что в наших общих интересах не заниматься повторением дискуссии, которая велась до начала войны, а приложить все свои усилия к тому, чтобы совместно стабилизировать Ирак. Я уже говорил, что мы видим концептуальный подход к такой стабилизации через межиракский диалог, через национальное примирение, через вовлечение всех иракских групп в процесс восстановления иракского суверенитета. Надеюсь, что межиракское примирение не на словах, а на деле станет главным стержневым направлением в процессе иракского урегулирования. Что касается роли ООН, то не будем забывать, что как и после войны против Югославии, так и в этом случае инициаторы военных действий сами предложили вернуться в политическое русло, в правовое поле. Совет Безопасности ООН, как и в случае с Косово, взял на себя эту ответственность, не стал “вставать в позу” и обижаться, что его мнение не было учтено при начале боевых действий, а начал ответственно работать над тем, как лучше в сложившихся условиях решать проблемы безопасности, экономического развития, государственного обустройства Ирака, восстановления его суверенитета, завершения процесса расследования проблемы ОМУ, всего комплекса проблем, которые связаны с иракским урегулированием. В резолюциях, принятых СБ ООН, есть и положения о необходимости того самого межиракского диалога и национального примирения. Когда СБ ООН достигает консенсуса, то это, как правило, сбалансированный документ, учитывающий все аспекты и точки зрения. Эффективность этих решений зависит от того, насколько всесторонне они выполняются. Данный элемент решения СБ ООН - необходимость подлинно общеиракского согласия в политическом процессе - пока не до конца выполняется. И в этом я усматриваю одну из серьезных причин того, что пока ситуацию стабилизировать не удается.
Вопрос: Как Вы видите реформу ООН?
С.В.Лавров: Реформа ООН безусловно назрела и мы об этом не раз говорили. СБ ООН в нынешнем своем составе начал работать много десятилетий назад, когда членов ООН было в полтора раза меньше. Реформа СБ ООН, безусловно, вызывает наибольший интерес. Этот вопрос является приоритетным для многих стран. Но я бы не рассматривал реформу СБ ООН изолированно от реформы всей ООН. Нужна реформа Генеральной Ассамблеи, чтобы там было меньше дискуссий в пустом зале, чтобы Генеральная Ассамблея сосредоточилась на вопросах, которые действительно важны, чтобы СБ ООН не пытался брать на себя компетенцию Генеральной Ассамблеи. В последние годы практически стало правилом, что Совет обсуждает вопросы, которые не касаются конкретных конфликтов, а затрагивают установление норм и принципов, например, проблему положения женщин и детей в вооруженных конфликтах, проблему гражданского населения в конфликтах, принципы миростроительства после завершения конфликтов. Обсуждение таких тем в принципиальном ключе, без привязки к конкретным ситуациям в какой-то стране или между странами - прерогатива Генеральной Ассамблеи. Именно она, как универсальная структура, должна устанавливать общепринятые международные нормы, а СБ ООН в соответствии с Уставом ООН должен заниматься конкретными конфликтами. И когда он занимается ими, тогда он должен применять те нормы, которые одобряет Генеральная Ассамблея. Когда Совет рассматривает ситуацию, например, в Демократической Республике Конго, он обязан учитывать положения, выработанные для защиты женщин, детей и в целом гражданского населения, для борьбы против СПИД и недопущения того, чтобы миротворческие операции ООН становились инструментом распространения этой эпидемии. Но сейчас Совет все больше узурпирует эти полномочия Генеральной Ассамблеи.
Есть и много других проблем, связанных с реформой ООН и всей ее системы. Например, координация действий в рамках системы ООН, чтобы специализированные учреждения, фонды, программы не дублировали деятельность друг друга. Но, безусловно, как я уже сказал, одним из центральных элементов реформы в глазах общественного мнения является реформа СБ ООН, поскольку это самый заметный механизм ООН. Мы неоднократно говорили, что считаем расширение СБ ООН назревшим. Называли страны, которые, по нашему убеждению, являются сильными и очевидными кандидатами в состав Совета, если будет принято решение о его расширении, например, Германия, Япония, Бразилия и Индия. Обязательно должна быть представлена Африка. Если будет принято решение о расширении СБ ООН, то статус всех этих стран должен быть одинаковым. Пока противоречия в этом вопросе сохраняются. Большая группа стран, хотя она и в меньшинстве, вообще выступает против создания новых постоянных мест в СБ ООН. Мы занимаем прагматичную позицию и готовы поддержать любое решение, которое будет пользоваться консенсусом. Но общее согласие необходимо. Едва ли мы все заинтересованы в решении, которое будет принято путем голосования, но расколет Организацию. И если СБ ООН будет расширен таким путем, без достижения общего согласия, то, наверное, может пострадать его легитимность.
Вопрос: Как Вы относитесь к тому, чтобы Германия стала постоянным членом СБ ООН?
С.В.Лавров: Мы готовы поддержать Германию. Мы ее поддерживаем так же, как мы поддерживаем заявки на постоянное членство в СБ ООН Ин
05.01.2005 10:47