Отцы украинизации
25.04.2008 10:00
...записывали всех подряд, не терпя возражений и жестко наказывая недовольных.

Партия сказала «треба!»

Метод создания новой редакции украинской истории довольно прост: нужно тщательно вымарать из летописей все «лишнее», добавить туда собственных фантазий и затем прокомментировать получившееся в нужном ракурсе. Все, что мешает, по выражению национал-патриотов, «установлению правды», просто объявляется советской или российской пропагандой (вариант - фальсификацией). А все даже самые нелепые выдумки - находками в «рассекреченных архивах».

Этим методом пользуются и «украинские историки», ныне работающие по велению Президента под крышей СБУ, и даже сам Виктор Андреевич, который, прославляя гауптмана Шухевича, закрыл уши для возражений и протестов израильского Центра Холокоста.

Так вы получите «350 лет московского ига» или «героическую борьбу ОУН-УПА», которая согласно современным учебникам «в 1943 году освободила большинство городов Украины». И попробуйте с этим не согласиться! Тут же получите ярлык «украинофоба» и обвинение в «ненависти к Украине».

Но при этом национал-патриоты, проливая слезы и брызгая слюной проклинающие «советский режим», полностью повторяют идеи и методы своих предшественников - большевиков. Александр Солженицын не зря сравнил широкомасштабную «голодоморную» кампанию, проводимую украинскими властями, с «советским агитпропом». Однако только этим дело не ограничивается.

Увлеченно громя «тоталитарное прошлое», отмечая юбилеи «украино-шведского союза» и «победы под Конотопом», национал-патриоты благоразумно замолчали о куда более важной, можно даже сказать судьбоносной дате в украинской истории. А именно: 85 лет назад началась первая и самая масштабная украинизация, проводимая по инициативе и под руководством партии большевиков.

4 апреля 1923 года открылась VII конференция КП(б)У, на которой коммунисты призвали начать активную борьбу с «наследием имперского шовинизма» и перейти к полномасштабному «национальному возрождению».

Эти лозунги заставили заерзать нескольких сидящих в президиуме партийных лидеров, понявших, что речь снова идет о призыве к «украинизации», которые звучали еще на февральском пленуме партии 1922 года. Тогда им удалось свести национальные порывы своих партийных товарищей, особенно из числа бывших «боротьбістів» (радикальных украинских национал-коммунистов), к разумному минимуму.

Однако теперь, на конференции, чувствовалось, что «украинизаторы» ведут себя более чем уверенно. И как оказалось неспроста - они получили полную поддержку из Москвы. Так, Дмитрий Лебедь, который снова осмелился было назвать Украину «территорией двух культур» и отнести украинскую к «сельской и менее развитой», получил от самого Михаила Фрунзе серьезный выговор за «великорусский шовинизм». Национал-коммунисты торжествовали.

А спустя две недели, 17 апреля 1923 года в Москве отрылся XII съезд РКП(б), который объявил официальным курсом партии «коренизацию» советских республик и автономий.

«Коренизация» предусматривала целый комплекс мер по реформированию национальных образований в соответствии с культурой и интересами коренного населения и заключалась главным образом в «дерусофикации».

«Чтобы Советская власть стала для национального крестьянства родной, необходимо, чтобы она была понятна для него, чтобы она функционировала на родном языке, чтобы школы и органы власти строились из людей местных, знающих язык, обычаи, быт нерусских национальностей», - заявил на съезде Иосиф Сталин. Интересно, что в этом вопросе с ним был полностью единодушен и Лев Троцкий.


А потом он стал "Отцом народов"...


Кое-где, как, например, на Северном Кавказе, «коренизация» вылилась в репрессии по национальному признаку, когда русское или русскоязычное население просто депортировали. «Станицу Калиновскую сжечь, станицы Ермоловская, Закан-Юртовская, Самашкинская, Михайловская - отдать беднейшему безземельному населению и в первую очередь нагорным чеченцам», - распорядился командующий Кавказской Армией Медведев.

В Украине, к счастью, «коренизация» обошлась без выселения - возможно, потому, что для этого пришлось бы депортировать миллионы людей. Вместо этого их начали украинизировать.

Проблема заключалась в том, что Юг и Восток (бывшие Донецко-Криворожская и Одесская республики) тогда лишь числились в составе Украины (они вошли в ее состав в 1919 году по указанию Москвы) и не успели «освоиться». Городское население этих регионов было в большинстве своем русскоязычным, в селах преобладал суржик.

При этом значительная часть «коренного населения» отнюдь не считала себя украинцами, продолжая, как их отцы и деды, называть себя русскими, малороссами, казаками. Однако уже ближайшая перепись населения дала ясно понять, что советская власть упраздняет и единый «православный народ русский», и малороссов, и казаков - равно как потом упразднила и русинов. Всех их записывали как украинцев - единственную легальную «коренную национальность», которую советская власть (не без настояния местных национал-коммунистов) признавала в УССР.

Работа велась потоковым методом, возражения часто расценивались как контрреволюционная пропаганда, и в украинцах оказывались этнические великороссы Донбасса, мариупольские греки, одесские евреи и осевшие по селам потомки крымских татар. Именно так, росчерками в переписных листах и паспортах, и была окончательно сформирована «украинская нация».

Впрочем, в Центральной Украине тогда тоже мало кто говорил на украинском - в каждом уезде был свой диалект, а литературный язык еще находился в стадии формирования и только начинал преподаваться в школах.

Дефицит «мовознавцив» был настолько велик, что пришлось выписывать их из Галиции, находившейся в то время в составе Польши. Дело в том, что в Галиции еще со времен Австро-Венгрии существовала хорошо развитая база «украинизации» с многочисленными кадрами, которым предложили поработать в УССР. Только в Донецкий регион прибыло свыше 500 «специалистов украинского языка» из Центральной и Западной Украины.

«Геть від Москви!»

Первые языковые законы советской власти были довольно либеральны, но с началом украинизации языковая ситуация в УССР начала напоминать современную - ужесточающуюся с каждым днем.

«Мови всіх національностей, що є на теріторії України, проголошуються рівноправними», - гласило Постановление ВУЦИК и СНК УССР от 1 сентября 1923 года. Но оно же обязывало перевести всё делопроизводство в республике на украинский. Почти как сегодня, когда декларативно провозглашается «свободное развитие» русского языка - и тут же продолжается его вытеснение из всех сфер.

Правда, большевики продвинулись в своей украинизации куда дальше нынешних национал-патриотов. Вышеупомянутое постановление ВУЦИК, подписанное отцами украинизации Петровским и Раковским (имена которых нынче тщательно вымарывают из названий улиц), предусматривало и меры принуждения. Согласно ему, те, кто смог или не захотел выучить украинский язык в течение года, «підлягають безумовному звільненню зі служби».

В первую очередь этот указ ударил по остаткам старой интеллектуальной элиты и специалистам. После революции и Гражданской войны в городах новообразованной УССР те, кто не эмигрировал, не погиб или не оказался в тюрьме, влачили жалкое существование в качестве «потенциально контрреволюционных элементов». Их услугами новая власть пользовалась постольку, поскольку сама еще не выучилась на инженеров, врачей, ученых. Не хватало даже простых преподавателей точных наук и бухгалтеров!

Но кроме своего «непролетарского происхождения» и опасного прошлого эти люди имели еще один недостаток - они были русскоязычными. Что в глазах украинских национал-коммунистов было возмутительно. Неважно, что хирург мог своим скальпелем спасать десятки жизней - главное, что он не общался с пациентами на украинском.

В результате некоторые предпочли переехать в РСФСР, старики ушли на пенсию - и это были значительные кадровые потери, которые аукнулись спустя несколько лет. Остальные кое-как приспосабливались, коверкая русские слова на «украинский» лад и даже купив себе вышиванки, чтобы ходить в них на службу, подчеркивая свою лояльность капризам власти.

Тем не менее, власти отмечали вялое, пассивное, но все же сопротивление. Поэтому в апреле 1925 года на пост секретаря ЦК КП(б)У был назначен Лазарь Каганович - человек, который реализовывал приказы партии упорно и жестко. В деле «коренизации» УССР он особо опирался на Наркомат просвещения, который сначала возглавлял национал-коммунист Александр Шумский (бывший эсер и «боротьбіст»), а затем Николай Скрипник - переведенный на эту должность с поста Генпрокурора республики. С ними активно сотрудничал академик Михаил Грушевский, бывший лидер УНР, которого почему-то сегодня называют первым президентом - хотя он им никогда не был.

К 1930 году во всей УССР осталось только три областных русскоязычных газеты - и ни одной центральной. Практически невозможно было найти вывески на русском языке. На украинский язык перевели свыше 80% школ - даже в Одессе и Луганске, в оставшихся ввели дополнительные украинские классы.

Чуть менее были украинизированы вузы - но только потому, что их профессора часто отказывались преподавать на мове. «В ряде вузов украинизация сталкивается с жестоким сопротивлением великодержавных российских элементов», - гневно клеймила их резолюция III пленума профсоюзов Украины и рекомендовала... заменять старую профессуру студентами из числа этнических украинцев.

Начались жесткие проверки на знание «державной мовы», которые проводили специальные комиссии. В 1930 году были разосланы указания «привлекать к уголовной ответственности руководителей организаций, формально относящихся к украинизации, не нашедших способов украинизировать подчиненных, нарушающих действующее законодательство в деле украинизации».

Дело дошло до того, что в КП(б)У появились откровенно националистические фракции, а заявления отдельных национал-коммунистов напоминали речи нынешних национал-патриотов.

Николай Хвылевой (Микола Хвильовий), будучи другом наркома просвещения и имевший огромное влияние в среде тогдашней «украинской интеллигенции», открыто призывал ориентироваться на Запад и бросил лозунг «Геть від Москви!». Особенно ему ненавистно было историческое название «Малороссия». Заместитель председателя Коллегии Главполитпросвета Михаил Волобуев читал лекции о том, что советская Россия превратила Украину в свою колонию. А Наркомат просвещения УССР решил украинизировать еще и «украинскую Кубань», для чего издал соответствующее постановление.

Но пока власти УССР упоенно «коренизировали» Неньку, в ее экономике и сфере госаппарата начали происходить катастрофические процессы. Национал-коммунисты выживали не только ценные кадры старых специалистов, но и русскоязычных товарищей по партии - пусть и «шовинистов», но весьма толковых аппаратчиков.

На освободившиеся места хлынул вал коренного населения из украинского села, малообразованных, но зато имеющих безупречное национальное сознание и верность партийной идеологии (что мы наблюдаем и в наше время). При этом украинизация часто сводилась к борьбе не только с русской, но и вообще городской культурой, которую некоторые выходцы из хуторов объявляли шовинистической и буржуазной. С их стороны часто раздавалась критика проекта индустриализации Украины - как разрушающей самобытную сельскую культуру.

Поэтому, более чем отлично справляясь с задачей украинизации, власти УССР проваливали экономические реформы. Индустриализация застопорилась, а коллективизация едва не угробила село, потому что масса безграмотных бюрократов на местах стремились лишь тупо рапортовать наверх о перевыполнении плана и мифических успехах.

Преступление и наказание

В течение нескольких лет все это сходило им с рук, поскольку в России было не до Украины. 7 ноября 1927 года в Москве и Ленинграде едва не устроили «майдан» сторонники Троцкого, которых было очень много в рядах партии. Красноречивый Лев Троцкий пользовался большой популярностью у рабочих - в основном за критику НЭПа. Противостояние закончилось ничем только потому, что стороны не решились прибегнуть к активным действиям, а на сторону Сталина встали ОГПУ и «правые уклонисты», популярные у крестьян.

Однако после разгрома «троцкистской оппозиции» в ВКП(б) еще долго шла борьба между другими течениями. При этом она велась не только в столице: сторонники «уклонистов» активно агитировали на местах, в том числе призывая к саботажу экономических программ. Узнать об этом можно из стенограмм выступлений на съездах ВКП(б) конца 20 - начала 30-х годов, содержащих часто весьма интересные факты.

Поэтому из Москвы в регионы лишь иногда приходило предупреждение не перегибать палку, как, например, обращение Сталина к руководству УССР:

«Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население. Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнёта».

Но «отца народов» никто не слушал, как и его предупреждения о «головокружении от успехов» в области коллективизации. Пока не грянули известные события 1932-33 годов.

Получив обычный план хлебозаготовки (4,7 миллиона тонн, срезанный до 4,2 миллиона тонн), власти УССР вдруг обнаружили, что не в состоянии его выполнить. Потому что вместо среднего урожая (около 20 миллионов тонн) было собрано всего около 14,6 миллиона.

Но это в среднем - а фактически одно село оказывалось почти без хлеба, а жители другого не только выполняли план за себя и «соседей», но потом еще и спасали от голода родственников. Причины этого до сих пор не известны во многом потому, что, списывая все на «умышленный геноцид украинцев», нынешняя власть просто не желает искать истинные причины той трагедии.

Смертность от голода увеличила эпидемия тифа, разразившаяся тогда в Восточной Украине и на Кубани. О ней вообще помалкивают «историки голодомора», хотя ее масштабы были таковы, что по пути в Кисловодск заразился тифом и умер Фридрих Цандер - великий изобретатель и теоретик ракетной космонавтики, автор идей «шатла» и орбитальных станций, учитель и наставник Сергея Королева.

Что же делали власти УССР? Сначала сваливали все на «сопротивление кулаков» и упорно стремились выполнить план, в том числе там, где забрать можно было только последнее. Украинские коммунисты и украинские милиционеры отправились в села - шарить по амбарам и погребам. Украинские местные власти, засучив рукава своих вышиванок, облагали «должников» дополнительными продовольственными штрафами или описывали в счет долга имущество.

Когда же факт бедствия был уже налицо, в Харькове (столице республики на тот момент) началась паника. Никто не пытался овладеть ситуацией, планировать какие-то действия. На местах поступали на свой страх и риск: кто создавал центры помощи голодающим, а кто закрывался в кабинете и пил горькую. Только в феврале 1933-го, когда бразды взяла в свои руки Москва, Украине было выделена помощь в виде 320 тысяч тонн семенного и 220 тысяч тонн продовольственного зерна.

Вряд ли в Москве скорбели по умершим, однако простить руководству УССР экономическую катастрофу там не могли. Поэтому в начале 1933 года в Харьков прибыла команда Павла Постышева, которая начала тщательное следствие.

Можно по-разному оценивать и комментировать ее работу, однако факт есть факт: в течение года со своих постов были сняты и арестованы тысячи руководителей, начиная от секретарей райкомов и председателей колхозов и заканчивая высшими должностными лицами. После чего бардак в экономике Украины в целом и в сельском хозяйстве конкретно закончился надолго, и о голоде забыли аж до неурожайного 1946 года, который был тяжелым, но не таким смертоносным.

При этом «чистке» подверглись не только ответственные за экономическое положение в республике, но и ряды украинизаторов - так, были арестованы практически все национал-коммунисты. Некоторые, такие как Хвылевой и Скрипник, предпочли покончить с собой. Репрессии затронули даже деятелей культуры, которые слишком уж активно акцентировали национальный вопрос.

Сегодня эту «чистку» национал-патриоты называют «розстріляним відродженням», проливая слезы над памятью своих репрессированных предшественников. По-человечески этих людей, бесспорно, жалко - ведь можно было просто уволить, зачем же сразу к стенке!

Но нельзя и не отметить, что после 1934 года в УССР произошли положительные перемены не только в экономике. Украинизация вошла в более цивилизованные рамки: появилось больше русскоязычных газет и школ, были отменены репрессивные циркуляры.

При этом автоматически исчезло пассивное сопротивление украинскому языку и культуре. И хотя многие снова вернулись к свободному использованию родного русского языка, массы начали выказывать естественный интерес к украинской культуре. Так, именно на середину 30-х годов пришелся резкий рост продаж книг на украинском языке - включая мировую классику.

Увы, современные национал-патриоты не только не сделали никаких выводов из истории Украины XX века, но и, напротив, переписывают ее заново - старательно вычеркивая эти страницы. Что лишь увеличивает риск повторения тех самых ошибок и, не дай Бог, тех самых трагедий.