Революция? Фронда...

…«оранжевая революция». Действительно, сейчас в каком-то смысле мир, Европа и Россия заново открывают Украину, неведомую ранее в качестве творца политических и социальных перемен. Это, и не только это, позволило идеологам бывшей оппозиции говорить о «революции», якобы прокатившейся по Украине в конце минувшего года. Брошенный в массы лозунг «помаранчевой революции» оказался привлекателен и за очень короткое время вошел в наш лексикон.

Но можно ли назвать эти события емким и броским словом «революция»? Если люди выходят на многодневный митинг, студенты не приходят в вузовские аудитории, а правоохранительные органы занимают позицию нейтралитета, говорит ли это нам о том, что страну посетил призрак революции? Или все происшедшее можно обозначить другим словом, более подходящим для этой ситуации?

Баррикады большого города

Политические потрясения бывают разные. И революция только один из их видов. Ее классическим примером стали события во Франции в 1789 году и в России в 1917 году. Но кроме революций в политике происходят и перевороты, и фронды. Последняя впервые произошла в Париже в середине 17-го века, когда аристократия выступила против двора, используя популистские лозунги и недовольство народа. Символом тех событий стали баррикады на улицах Парижа. Но если сто лет спустя такие же баррикады снова появились на улицах французской столицы, выражая волю народа, шедшего к революции, то при Фронде горожанами просто манипулировали. С тех пор слово «фронда» прочно вошло в лексикон политиков, обозначая при этом псевдореволюционную борьбу элит между собой. Борьбу, в которой народ на баррикадах воюет не за свою свободу, а за победу одной элиты над другой.

В любом случае, революция обычно подразумевает глубокие и масштабные преобразования, затрагивающие все уровни власти и все общество в целом. И если вспомнить о революциях, действительно состоявшихся ранее, то этот тезис становится понятным. Франция до своей Великой революции была средневековой полуфеодальной страной, а после - превратилась в капиталистическую империю. Россия до своих революций 1917 года была сословной монархией, а после них – стала государством без частной собственности. То есть произошло то, о чем никто и мечтать не мог до этих событий.

Как бы мы ни хотели найти в сегодняшней Украине признаки или предвестия подобных перемен, мы их не найдем. Причем это касается как стратегии борьбы, так и тактических приемов. В. Ющенко уже не раз показывал свое стремление к компромиссу со старой властью и нежелание идти на поводу у радикалов из своей команды, требовавших блицкрига. Политик, идущий вместо штурма на перевыборы, – это не совсем революционер. Прошедшее в относительно спокойной обстановке переголосование второго тура показало, что никто не заинтересован в системном перевороте. Страна успокаивается, и с каждым днем все меньше становится похожа на призрак революции.

Кадры решают все

Неотъемлемый атрибут любой революции – смена властных кадров. Причем не автоматическая замена одних лидеров элиты другими, а массовое движение, так сказать, снизу общества вверх. Лидеры французской революции были до нее никому неизвестными выходцами из бесправного «третьего сословия», сборища ремесленников, торговцев и мелких служащих. Они мало что могли позволить себе и поэтому шли на баррикады.

Социальный статус большинства лидеров «Нашей Украины» едва ли близок к только что описанному. В то же время аналогия с фрондой прослеживается более четко. Другое дело - стоит ли ее замечать. Но от того, как мы назовем нашу «революцию», зависит многое. Прежде всего, в наших ожиданиях и нашем отношении к последующим событиям.

Неслучайно, что близкие к «оранжевому» лагерю СМИ стали хотя и вскользь, но все-таки говорить о «люстрациях». Это красивое и загадочное слово в переводе на нормальный язык означает кадровые чистки. Неизбежные после победы любой нормальной революции, но совершенно излишние при обычной фронде. Воистину, как назовем мы лодку, так она и поплывет...

Тема кадров перекликается с еще одной важной темой. Речь идет о «мирности» революций. Понимаем, что можем разочаровать студентов-идеалистов и мечтателей-романтиков, но мирная революция - это примерно то же самое, что непорочное зачатие.

Ни одна серьезная смена властей не проходила без кровопролития. И вслед за манифестациями неизбежно шли гильотины и судебные «тройки». Единственным исключением из этого правила стали так называемые «бархатные революции», прошедшие в Чехословакии, ГДР и Болгарии в 1989 году. Однако есть очень серьезные основания думать, что те события были вовсе не широким народным движением, а реакцией улицы на манипуляции советских и американских спецслужб, бившихся за контроль над Центральной Европой.

К счастью, сейчас в Украине обошлось без жертв и танков. Надеемся, что никому они не были нужны. Украина снова показала свою удивительную, особенно на фоне соседней милитаризованной России, способность находить мирные выходы из кризисов. Но именно это говорит о том, что революции не было.

Запланированные римейки

Еще одна заметная особенность любой нормальной революции – стихийность. Когда парижане шли штурмовать Бастилию, их никто к этому не готовил. Когда жители Петрограда вышли на морозные февральские улицы с требованием отречения Николая Второго от престола, это было их реакцией на голод и неудачи на фронтах. А что же происходило в Украине всю вторую половину прошедшего года?

Еще летом избирателям был брошен тезис: если выборы выиграет кандидат от власти – значит, были фальсификации. Если выборы выиграет оппозиция – значит, они прошли честно. Ближе к осени появился лозунг «каштановой революции», а в страну стали наведываться активисты сербского движения «Отпор», бывшего ударной силой при свержении С. Милошевича осенью 2000 года.

Хорошая подготовленность прошедших событий бросается в глаза любому непредвзятому наблюдателю. А когда движение идет сверху вниз, по четкому плану действий, то оно опять же больше напоминает фронду.

Наконец, нельзя не повторить, что все это уже было в нашей совсем недавней истории. Свержение С. Милошевича в Югославии и «революция роз» в Грузии стали удачными апробациями новых политических технологий. Тем более, что параллельно с событиями в Украине в декабре 2004 года то же самое было и в соседней Румынии. Там также были митинги в центре столицы, удивительным образом совпавшие с закрытием избирательных участков. Был и параллельный подсчет голосов, зафиксировавший, разумеется, победу стороны, ведшей сам подсчет. Совпала даже символика.

И в Югославии, и в Грузии, и в Румынии лидеры волнений, выступавшие против правящего режима, сами были частью власти. Участие улицы было очевидным и активным, но возникало впечатление, что лидерство не на ее стороне. По мнению аналитиков, следующим полигоном «бархатных революций» станет Молдавия. Ей предстоит пережить в этом году парламентские выборы. При наличии таких соседей, как Румыния, Украина и Сербия, можно не сомневаться, что молдавским «революционерам» будет у кого взять уроки по переносу выборов на улицы и площади крупных городов.