Но это ещё не всё! По словам пострадавшего чиновника, который винит в краже персонал ресторана, камеры слежения в этом заведении направлены не на зал и гардероб, а на… кухню. «Очевидно, в «Оливе» намного больше переживают о том, чтобы сотрудники не крали еду, чем о безопасности своих посетителей», - заявил он…
В ресторанах воруют шубы и еду, в магазинах – импортный алкоголь и продукты, в больницах крадут лекарства и оборудование, на почте «облегчают» посылки, в автосервисе подменяют новые детали на изношенные. Список того, что и как воруют в Украине, будет длинным, как свиток Торы. Стоит ли удивляться тому, что народ не хочет верить в то, будто чиновники покупают своим женам норковые шубы на честно сэкономленную зарплату!
Впрочем, чиновники и депутаты давно уже не воруют в прямом смысле этого слова. Существует многоженство способов перераспределения имущества и финансов без прямого нарушения уголовного кодекса – доступных людям при власти. Позволяющих пополнить семейный бюджет значительно большими суммами, чем те, которые можно украсть напрямую. Вот почему подавляющее большинство из них невозможно привлечь за воровство – а в тюрьмах сидят только простолюдины, стащившие кошелек или мешок картошки…
И, тем не менее, воровство – это понятие не столько криминальное, сколько социальное и этическое. Еще с библейских времен в это понятие вкладывают не только незаконные, но и несправедливые, нечестные методы присвоения собственности – частной, общественной, государственной. Нечестные с точки зрения морали и традиций, существующих в обществе. Именно поэтому народ, например, и называет состоятельных представителей власти «ворюгами»: в его глазах они разбогатели именно так, и все их «схемы» люди расценивают как замысловатое воровство – даже если к ним не имеет претензий действующий уголовный кодекс.
С другой стороны, как только люди начинают считать, что поступают «по правде», что они «берут своё» или подбирают ничье, то им и в голову не приходит, что они нарушают одну из заповедей. Отсюда возникают разное понимание воровства. Например, что грешно красть только у своих. Так считают не только современные уголовники, такого же мнения были и лихие запорожцы славных «козацьких часів» - которых сегодня называют эталоном украинцев. И действительно, за кражу у своего собрата-запорожца могли и зарезать. В то же время все свои деньги казаки «зарабатывали» грабительскими походами: либо как наемники на службе гетманов и магнатов, либо как самостоятельные шайки. Грабили караваны, корабли, замки, города, даже православные монастыри. Но до сих пор их считают честными славными «лицарями».
А вот их правнуков, получивших дворянство и ставших панами, народ возненавидел как мздоимцев и мироедов, жадных тиранов, выжимающих из людей последнее. Почему? Потому что отбирали у своих, пусть даже совершенно законными методами. Такая вот разница между законностью и справедливостью!
А теперь поймите, что одно и то же деяние оценивают с этих разных точек зрения. Когда бюджетные деньги переводятся на счета карманных фирм в оплату за позолоченный писсуар для губернатора, народ расценивает это как воровство государственных средств – с точки зрения справедливости. А вот чиновники, наваривающие на этом деньги для покупки нового «лендкрузера», в ответ на такие обвинения свирепеют и подают в суд за клевету – потому что с юридической точки зрения они никаких законов не нарушали. Более того, они уверены в своей безгрешности настолько, что ходят в церковь не каяться в грехах, а благодарить Бога за ниспосланную благодать.
Они действительно считают, что использовать бюджет в своих интересах или прихватизировать недвижимость - это тоже самое, что ковырять найденную золотую жилу. Просто удача, подвернувшаяся немногим.
Однако такое же отношение к расхищению государственной и общественной собственности мы найдем и у «низов». Типичный пример современности: тотальная кража металла. Его сбором украинцы занимаются с начала 90-х. При этом одни сборщики сознательно ломают и воруют металлические детали механизмов или памятников, другие бояться неприятностей и подбирают только валяющиеся под ногами старые железки, а вот третьи, которых большинство, тянут то, что «плохо лежит». Так, однажды в наших подъездах исчезли все декоративные решетки на оконных проемах, а во дворе были выворочены и унесены железные заборчики и турники. Воровавшие их наверняка были уверены, что берут «ничейное».
Такую же уверенность испытывали советские «несуны». Те, которые тащили домой с работы гвозди и болты, стопки бумаги, краску и спирт, продукты, сантехнику. А еще были «халтурщики», которые на заводском оборудовании из заводских материалов изготавливали по частным заказам какие-то детали или механизмы. Престижность работы тогда измерялась не только размером зарплаты, но и тем, что с неё можно было принести домой. «Несуны» и «халтурщики» считались хозяйственными мужиками, заботящимися о семье – и в тоже время попадали под административную и даже уголовную ответственность.
Вот только утверждение, что подобную тягу воровству в наших гражданах воспитала советская система, совершенно ошибочно и вообще абсурдно. Массовое расхищение «ничейного» и «своего» происходило еще летом 1917-го, когда никакой советской власти не было ещё и в помине. А совершали их бывшие православные подданные царя-батюшки, воспитанные в Божьем страхе и «Уставе благочиния». Эта вакханалия краж, грабежей, расхитительства и самозахватов продолжалась до выхода Указа «7-8» (7 августа 1932 года), более известного как «закон о трех колосках».
Со времен «перестройки» этот указ принято критиковать и называть бесчеловечным – мол, голодных граждан приговаривали чуть ли не к расстрелу за кражу продуктов с поля или склада. Таким образом, если закон данные поступки определял как кражу (и ни о каких смягчающих обстоятельствах не было и речи), то сформированное общественное мнение оправдывала их с точки зрения справедливости: мол, голодный имеет право взять хлеб (а к нему картошку, масло, пару фунтов селедки и штоф казенной).
При этом эти же изобличители сталинской тирании с возмущением говорят об отсутствии сегодня «диктатуры закона». Но ведь как раз в 30-е года в стране царила полнейшая диктатура закона – перед которым были равны и колхозники, и первые секретари. Сталинский закон был таким же холодным и безжалостным, как и английский или немецкий: на Западе нищета и голод никогда не являлись смягчающими обстоятельствами на рассмотрении дел о кражах. Кстати, в Англии до 1833 года существовала практика публичного повешения детей (от 7 лет) за мелкие кражи. Затем общество стало милосерднее - и малолетних воришек отправляли на каторгу…
Существует еще два заблуждения относительно воровства. О том, что западное общество не склонно к нему – в отличие от нашего, и о том, что в Украине носителями менталитета этой законопослушной западной цивилизации являются богобоязненные селяне и высокодуховная интеллигенция.
На самом деле люди везде почти одинаковы, всё зависит лишь от обстоятельств, в которых они живут. Европейцы и тем более американцы никогда не отказывались взять то, что плохо лежит - даже если это уже принадлежало «краснокожим» или «желтолицым». Ведь с точки зрения западных законов это не являлось преступлением, а значит, можно было не опасаться появления констебля. Впрочем, и не боящихся переступить через закон там тоже хватает. Вопрос лишь в одном: ради чего?
Вот, к примеру, почему в Украине за «незаконный оборот наркотиков» сидят тысячи, а в Голландии – единицы? Потому что марихуану там можно приобрести и употребить легально, опиаты доступны для наркоманов по специальной программе, и только «клубные» наркотики (кокаин и экстази) придают работу полиции. А почему голландцы меньше воруют? Потому что в Украине сотни тысяч потенциальных мелких преступников: наркоманам нужны деньги на дозы, алкоголикам на водку, безработным на еду, подросткам из бедных семей на тряпки и смартфоны. В Голландии нет такого количества страждущих, зато есть возможность заработать или получить социальное пособие. Поэтому краж там меньше, и их характер несколько иной. В быту распространены «угоны» велосипедов, совершаемые не корысти ради, а уголовный мир предпочитает серьезные «дела»: обокрасть богатую квартиру, склад товаров, ограбить банк.
А вот в США, лидирующих в западном мире по числу заключенных, половина преступлений – кражи и грабежи, совершаемые с целью добычи денег на наркотики, азартные игры и прочие пороки. Большая часть американских «раклюг» выросли в трущобах больших городов и цветных кварталах, где обокрасть жителя другой улицы и проступком то не считается. Но в белых городках людей с тюремными татуировками почти нет, да и те отсидели сроки не за воровство (у своих красть грех), а за драки или неуплату налогов.
Американский же средний класс может демонстрировать в быту принципиальную законопослушность, выговаривая ребенку за кражу яблок у соседа, но он издает ликующее «яху-у-у!» когда подворачивается возможность легально, не нарушая законы, прибрать к рукам чужую недвижимость или сорвать куш на сделке с лохами.
Очень похожи на них и отечественные «скрепы духовности». Как, например, один бывший президент, всё любивший повторять, что «ці руки ніколи не крали!». Действительно, вряд ли Виктор Андреевич тырил деньги в своем банке и носил их в сумке домой. Нет, он не нарушал уголовный кодекс! Но вот объяснить происхождение его состояния (и капиталов его родичей, односельчан, друзей) с точки зрения библейской справедливости вряд ли представляется возможным.
Это же касается и украинской интеллигенции, которая тоже с гордостью потрясает своими руками и строит высокодуховные физиономии. Когда эти люди вдруг попадают в депутатское или министерское кресло, у них вдруг появляется более чем успешный бизнес или просто неизвестно откуда взявшиеся иномарки и особняки. По закону всё чисто, а вот по правде…
«Верхи» словно не понимают, что это лишь создает социальную напряженность. Да, они судят себя по закону, который сами пишут и сами же трактуют (как криминальные авторитеты – воровские «понятия»), а поэтому почти всегда оказываются невиновными, словно херувимчики. Но как раз в этом и состоит их ошибка, поскольку «низы» судят их по своим канонам вселенской правды – и находят, что «верхи» виновны не только в воровстве, но и в обмане и лицемерии.
А вот самое смешное то, что при всем этом «низы» всегда считали, что красть у «верхов» вовсе не грех, а восстановление справедливости. Равно как «верхи» уверены, что они не обирают «низы», а делают успешный бизнес…
