Самый известный украинец. Последний политический узник. Голубой авангард Украины – в Москве

СПЕЦПРОЕКТ «УКРАИНА. НАША ЭРА. 1991-2011»

Пресса тех времен пестрела сообщениями о встречах НЛО, интервью с пришельцами, странными находками и жуткими пророчествами. Гражданин самой читающей страны, всосавший с молоком матери, что «у нас просто так писать не станут», оказался благодатной добычей для журналистов, истосковавшихся по свободе творчества в тоскливых брежневских редакциях. Понятие «газетная утка» стало входить в обиход.





Самым известным украинцем этого времени был не первый секретарь республиканской Компартии, а бывший психотерапевт из Винницы. Всесоюзную популярность Анатолию Кашпировскому обеспечили телесеансы гипноза на всю огромную страну, над которой почти не заходило Солнце.



В подтверждение популярности Анатолия Михайловича появились во множестве анекдоты, типа:

«Два импотента после сеанса Кашпировского:
- У тебя как?
- Нормально, начал действовать. А у тебя?
- Рассосался».

Это время было бенефисом целителей, знахарей, магов, экстрасенсов, ясновидцев, чародеев и прочих нетрадиционалов. Психотерапевты, лечившие деток от злобного энуреза, становились повелителями болезной толпы, журналисты обнаруживали в себе средоточие положительной энергии и заряжали ею всё что попадется под руку, а доярки и коновалы открывали в себе необоримую тягу врачевать всех, кого не увидят.

Общество, устав лопатить многомиллионные тиражи занудного журнала «Здоровье», возжелало необременительных чудес на ниве поддержания личного здоровья. Зачем изнурять себя здоровым образом жизни, поисками дефицитных лекарств, бороться с ранней лысиной и импотенцией, когда есть люди, устраняющие неполадки в организме буравящим взглядом черных глаз, пассами рук и повелительным словом. Вершиной «творчества» стала анестезия в ходе операции на брюшной полости на расстоянии во время телемоста. Многие верили.





16 июля 1991 года Украина единственный раз праздновала «государственный общенародный праздник» - первую годовщину принятия Декларацию о государственном суверенитете. «Суверенитет» должен был согласовать диаметрально противоположные вещи - стремление к независимости и попытки удержать эту независимость в пределах «обновленной федерации». Реально содержание этого загадочного французского слова был скрыто за бастионами горбачевской демагогии. Суверенная УССР оставалась частью суверенного же СССР.

Сторонниками такого «суверенитета» были активисты демплатформы КПУ, в 1991 году выросшей в Партию демократического возрождения Украины. Эта партия стала впоследствии базой для формирования практически всех центристских политических сил и кузницей для новой элиты. В ПДВУ изначально сформировались два течения: социал-демократическое и либерально-демократическое. Обе группы ставили своей целью превращение Украины в «демократическое независимое государство с эффективной рыночной экономикой и социальной защищенностью граждан», отстаивали «приоритетность прав человека перед правами любой социальной и национальной общности и приоритетность прав народа перед правами государства». Однако время сочинителей этого либерального винегрета пришло позже. Пока на арене схлестнулись гиганты, у которых отношение к суверенитету было вполне ясное и столь же противоположное.

Компартия Украины еще существовала, но была деморализована и дезориентирована. В КПУ было много менеджеров плановой экономики, но мало публичных лидеров, способных вести борьбу в новых условиях. Коммунистическая группа «239» в Верховном Совете, которую координировал энергичный сельскохозяйственный партфункционер Александр Мороз, была аморфной и редко голосовала слаженно.



Зато небывало активной была национал-демократическая оппозиция, которую составили депутаты от Западной Украины и Киева. Прямая телетрансляция сессий парламента УССР оказалась именно тем, что было нужно творческим деятелям и профессиональным диссидентам. Несмотря на явное меньшинство (126 депутатов, или 28%), оппозиционеры с каждым днем наращивали популярность в стране, умело пикируясь с косноязычными коммунистами. Потом из широкой платформы Народного Руха («Народного движения за перестройку») начали выделяться отдельные партии. Диссиденты создали Украинскую республиканскую партию, литераторы – Демократическую, радикальная молодежь - УНА-УНСО, и т.п. Несмотря на организационный разброд, национал-демократы на этом этапе действовали довольно слаженно, доказывая суворовский тезис о преимуществе умения над числом.

Вячеслав Чорновил. Сердцем и душой оппозиции был журналист, отсидевший 11 лет за антисоветскую пропаганду. Этот энергичный «схидняк» (родился на Черкасщине) стал вождем «бархатной революции» 1989-1990 годов в Галичине. Вчерашний заключенный стал председателем Львовского областного совета и инициировал создание Галицкой ассамблеи из трех западноукраинских областей, где советская власть закончилась еще до того, как закончился Советский Союз. В Верховной Раде «первого демократического» созыва пламенные речи и ораторская выносливость Вячеслава Максимовича снискали ему славу некоронованного короля национал-демократического лагеря. Впоследствии Чорновил оказался редким явлением в украинской политике: демократа в нем оказалось больше, чем националиста. Из его уст впервые прозвучала идея федерализации Украины. Суетливого и обяательного Чорновила называли последним романтиком в украинской политике – возможно, поэтому он и не достиг высоких государственных постов. Еще при его жизни его творение – Народный Рух Украины – превратилось из влиятельнейшей партии в конгломерат враждующих меж собой осколков. Расследование гибели Вячеслава Чорновила в автомобильной катастрофе в 1999 году стало темой для политических дискуссией более чем на десятилетие. После смерти он получил гораздо большее признание, чем при жизни, в том числе в карьере его сына Тараса Чорновила, такого же красноречивого, демократичного в общении и способного на нестандартные политические поступки.





Владимир Жириновский только летом 1991 года появился на большой сцене, а по Украине уже гремела известность о его местном визави – Степане Хмаре. Стоматолог из Львовской области отсидел семь лет за участие в диссидентском движении, причем и в заключении славился строптивым характером, из-за чего в общей сложности больше года провел в карцере. Будучи избранным в 1990 народным депутатом, бесстрашный харизматик Хмара стал грозой коммунистов и участником всех потасовок в Верховном Совете. Поэтому когда осенью 1990 года он избил в киевском подземном переходе мужчину, оказавшегося полковником милиции, большинство депутатов с воодушевлением сняло с него депутатскую неприкосновенность, и Степан Илькович отсидел еще пару месяцев в почти уже независимой Украине. Сторонник немедленного и безоговорочного провозглашения независимости, Хмара готов был, в отличие от многих своих единомышленников, принести за это любую жертву. Когда 18 июля 1991 года после многочисленных неявок Хмары в суд за ним пришла милиция, он устроил целую бойню в депутатской гостинице «Украина» (ныне – «Премьер Палас»). ОМОНу пришлось брать номер избранника штурмом, при этом среди пострадавших были в основном милиционеры. А вышел из тюрьмы депутат Степан Хмара через месяц с небольшим, но уже в другой стране…





Советская бархатная революция времен Горбачева принесла освобождение буквально во всем, а вместе с ним – и моду на ранее запрещенное. В стране, в которой гомосексуальные связи считались уголовным преступлением, началась повальная мода на нетрадиционную ориентацию. В те дни, когда скромный хореограф Боря Моисеев еще только приобретал известность, в Москве в 1991 году открыл первый в стране частный именной театр кумир столичной богемы украинец Роман Виктюк.

55-летний режиссер, уроженец Львова, был широко известен в узких кругах театралов как классик театральной провокации. Беспардонный экспериментатор над устоями отечественной Мельпомены, Виктюк не был обласкан инстанциями: некоторые его постановки просто запрещали, он сменил много театров, пока в конце концов не дожил до светлой эры свободы творчества. Его стиль, так непохожий на традиционный, притягивал к себе, как писали критики, «сладкой тягучестью порока, странностями и запретными чувствами».

Поставив экстравагантные спектакли «М.Батерфляй» и «Служанки», в которых главные женские роли почему-то играли мужчины с повадками геев, Роман Виктюк стал кумиром авангарда. И хотя творчество его так и осталось «на любителя», сам маэстро, эпатирующий публику ненормативной лексикой и интеллектуальным эксгибиционизмом, стал одним из символов эпохи. 12 декабря все того же 1991 года Верховная Рада Украины отменила статью Уголовного кодекса, предусматривающую наказание за гомосексуализм. С тех пор стало можно.





25 июля 1991 года на 97 году жизни в своей московской квартире на Фрунзенской набережной незаметно ушел из жизни персональный пенсионер союзного значения Лазарь Каганович. Не вспомнили о нем и на Украине, хотя он был далеко не чужим для республики.

Уроженец Киевской губерини, потомственный сапожник и пламенный большевик Лазарь Моисеевич с 1925 по 1928 год по поручению Сталина работает первым секретарем ЦК КП(б)Украины. До этого «коренизация-украинизация» в УССР велась вяло, хотя правительство СССР в 1923-м одобрило политику позитивной дискриминации русского языка в национальных республиках. Экс-сапожник с большевистским рвением взялся за дело. Партийная печать взорвалась материалами о сверхважности «украинизации». ВУЦИК принял новый декрет о переводе на украинский всего государственного документооборота.

Из городов в центр потоком полились жалобы на твердую линию Кагановича, которую сравнивали с методами работы Петлюры. Тогда Сталин мягко поправил увлекшегося Кагановича, запретив «украинизировать русский пролетариат». Дисциплинированный Лазарь Моисеевич дал задний ход – для городских рабочих обязательные языковые курсы были отменены. Однако это вызвало теперь уже недовольство среди горстки национал-большевиков. В конце концов, Сталин устал читать взаимные обвинения и в 1928 году отозвал Кагановича в Москву, а украинизацию потихоньку свернули, признав перегибом.

Именно при Кагановиче началось строительство знаменитого ДнепроГЭСа. К месту вспомнить и знаменитое изречение, упорно приписываемое Кагановичу: «У каждой аварии есть фамилия, имя и отчество». Менеджерское наследие бывшего руководителя Украины, едва не дожившего до ее независимости, увы, мало востребовано его преемниками, хотя вполне достойно чтения в виде спецкурса в Государственной академии управления.





1 августа 1991 года впервые в истории на украинскую землю вступила нога президента Соединенных Штатов. Пролетом из Москвы восвояси Джордж Буш-старший залетел в Киев повстречаться с председателем Верховной Рады Кравчуком и выступить в парламенте.



Очарованный «другом Михаилом» и явно пока не рассчитывавший на скорый развал Союза, лидер США ясно дал понять, что не будет делать выбор между Горбачевым и республиканскими элитами, и заявил, что «американцы не будут поддерживать тех, кто стремится к независимости для того, чтобы сменить тиранию, навязываемую издалека, местным деспотизмом. Они не будут помогать тем, кто поощряет самоубийственный национализм, порождаемый на межнациональной ненависти».

Впоследствии этот визит назвали в Америке «котлетой по-киевски». По-английски название этого брэндового блюда звучит как Chicken Kiev (киевский цыпленок), а слово «chicken» в американском слэнге означает «трус». Бушу старшему еще долго поминали то, как он за три недели до провозглашения независимости Украины отговаривал украинских депутатов от этого сомнительного предприятия.





Утро 19 августа 1991 года встретило жителей УССР музыкой «Лебединого озера» и сообщением о ГКЧП. Кроме нескольких посвященных никто не знал, что к этому моменту находившийся в Крыму (на украинской территории) Горбачев был фактически взят под домашний арест, а в Киеве «уполномоченные» лица вели серьезные разговоры с первыми лицами республики и руководителями силовых структур.



Тогдашний командующий сухопутными войсками СССР генерал Варенников спустя несколько лет поведал, что вопрос о вводе в Киев бронетехники или просто солдат даже не стоял, поскольку единственным «проблемным контингентом» были столичные национал-патриоты, способные лишь собрать митинг. Некоторую озабоченность вызывали западные области Украины. Переговорив с Леонидом Кравчуком, они пришли к выводу, что лучшим вариантом будет «не накалять обстановку». Поэтому через несколько часов Кравчук выступил с телеобращением, в котором призвал всех просто тихо переждать тревожные дни. Мол, дальше видно будет.

Так и сделали. Руховцы мирно размахивали флагами и клеймили «путч», чиновники затаились в выжидании, а 52 миллиона (тогда еще) жителей УССР переключались с УТ-1 на РТР и обратно, пытаясь понять, что же происходит в Москве. Реакция общества была разной: одни потирали руки и приветствовали «наведение порядка», другие болели за победу «демократии», третьи говорили о необходимости немедленного выхода из Союза. Но, что интересно, никто не жалел смещенного Горбачева – настолько Михаил Сергеевич всем надоел.

Республиканская же власть выжидала, побив все рекорды перестраховки. Уже прошло 21 августа, Ельцин на броневике, ГКЧП разбежалось, минуло 22 и 23-е, в бурлящую Москву вернулся унылый Горбачев, а в Киеве было всё спокойно, как в спящем Багдаде – только национал-патриоты радостно бегали по центру столицы с флагами. И вот когда уже стало очевидно, что Союзной власти просто больше не существует, и все республики предоставлены сами себе, 24 августа депутаты Верховной Рады собрались на внеочередное заседание, где приняли Декларацию о независимости Украины. Обнимаясь и со слезами на глазах поздравляя друг друга с победой.



Так УССР из бывшей союзной республики неожиданно стала независимой державой. Украинский народ наконец-то «выборол» свою незалежность, сидя у экранов телевизоров…

Комментарий эксперта

Вячеслав ПИХОВШЕК
Журналист, политический аналитик, в 1988-1990 – активист Украинского студенческого союза, с 1991 – основатель и директор Украинского независимого центра политических исследований

Украина в 1991 году «выбарывала» независимость в два этапа. Второй этап известен всем – это референдум 1991 года, где большинство жителей, прописанных на территории Украины (поскольку гражданства Украины на тот момент еще не существовало), проголосовало за независимость Украины. А вот первый этап был довольно-таки интересен. И я думаю, что мы должны сделать многое, чтобы избежать мифологем по этому поводу. Мифологема национал-демократов говорит о том, что боролись за эту независимость некие широкие общественные круги вокруг Союза писателей Украины. Это в лучшем случае даже не половина, а четверть правды. На самом деле состоялся сговор партийной номенклатуры ЦК Компартии Украины и бывших диссидентов. И предметом этого сговора было следующее: Компартия Украины уходит ввиду непредсказуемости событий, происходящих в Москве – непредсказуемости движений Горбачева, непредсказуемости движений людей, которые потом составили ГКЧП, и, в общем-то, непредсказуемости Бориса Ельцина,. Национал-демократы согласились с непреследованием Компартии и с возможностью оставления действовавших на тот момент коммунистов во власти. Собственно говоря, так и случилось.


В третьей части выпуска «Украина. Наша эра. 1991-2011. Год 1991» читайте:
Компьютерные монстры. Почему Кравчук стал президентом. Ночные похороны на троих