…себя, а следовательно, и других. Нас постоянно унижали. Я до сих пор помню детсадовскую систему воспитания, построенную на принципе «если ты сейчас же не съешь суп, я тебе его за шиворот вылью».
В том же детсаде меня мучил вопрос: зачем на площадках настроено такое количество качелей и каруселей, если все попытки воспользоваться ими по назначению парировались криком: «Не лезь!». Всю группу усаживали на веранду, где мы премило сидели все время, отведенное на прогулку.
Гулять нас выводили строем. На все был режим и регламент. Во время, отведенное на дневной сон, нельзя было даже выйти в туалет. «Хочется? Раньше надо было!»
Советская система воспитания была построена на страхе и бесправии. Именно с этим жизненным опытом, возможно, еще не осознанным в силу малолетства, но уже запечатленным в подсознании, мы приходили в школу.
В мою бытность первоклассницей, Советский Союз доживал свои последние дни, но советский менталитет отнюдь не собирался умирать. Моя преподавательница алгебры, оглашая результаты контрольных работ, любила повторять: «Вы класс «Г» – вот вы «г» и есть». «І взагалі: кажіть батькам, нехай складають доляри у панчоху, і йдіть наймайте собі репетиторів, бо я краще пояснювати не вмію».
То же самое она говорила во всех остальных классах, и сама, к слову, нанимала репетитора по математике своему сыну, который поступал на физико-математический факультет КПИ.
Нас высмеивали: «Ну, что ты, Сидоров, сидишь, улыбаешься, ты что, самый умный? Скажи вслух, мы все вместе посмеемся». «Кому ты там, Карпенко, записки шлешь? Сядь, успокойся, на перемене признаешься ему в любви».
Нас называли исключительно по фамилиям: к слову, этот факт хорошо продемонстрирован в советских фильмах об образовании. Нас заставляли оправдываться в случае опоздания, спрашивать разрешения, если нам необходимо было выйти посреди урока, причем учитель всегда мог ответить: «Сядь, на перемене выйдешь». Никого не волновал тот факт, что у тебя, возможно, расстройство желудка, и что школа – не концлагерь, и ей не по пути с командными методами воспитания.
Помимо всего прочего, мы занимались вещами, которые никак не относились к учебному процессу: красили парты, мыли полы, убирали территорию, а с наших родителей постоянно собирали деньги на ремонт школы, хотя, по-моему, никто и никогда не собирался ее ремонтировать.
Да и само образование было, мягко говоря, странным. На биологии мы переписывали книгу в тетрадь, на географии тупо пересказывали содержание параграфа – все по очереди один и тот же текст, на физкультуре бегали за школу курить (потому что больше заняться было нечем), а на истории Украины нам пытались привить любовь к своему государству.
Моя учительница истории любила повторять, что она лучше будет «ходити гола і боса, але незалежна». При этом старшеклассники вспоминали, что раньше она громогласно прославляла советскую власть, хотя ее к этому никто не принуждал: времена уже были, благо, не сталинские, а горбачевские.
Сложно, всю жизнь будучи, извините, д…, внезапно ощутить себя личностью. А ведь большинство из нас выпускались из школ униженными и оскорбленными, с множеством комплексов и крайне заниженной самооценкой. Но большинство этого тогда не осознавали, а многие так никогда и не осознают.
Попытки несвободных людей строить свободную страну смехотворны. Меня всегда удивлял тот факт, что все наши нынешние строители демократии – бывшие ярые строители светлого коммунистического будущего.
Наши политические деятели – это мои преподавательницы истории, которые умудряются жить по принципу «и нашим, и вашим», хотя, на самом деле, никаких четких принципов и убеждений не имеют.
14.07.2004 17:29