Когда патриарх – негр

В Страстную пятницу Аддис-Абеба заметно оживляется. В конце 55-дневного Великого поста эфиопы принимаются покупать новую одежду, посуду, мебель. Пасху, главный религиозный праздник Эфиопии, положено встречать в обновках.

Городской базар Меркато – по слухам, самый большой открытый рынок в Африке – вырывается из своих границ и заполняет все окрестные улицы. Тротуаров тут почти нигде нет, поэтому торговцы, покупатели, прохожие, вьючные ослы и машины перемешиваются, создавая непередаваемо шумный, пыльный и вонючий хаос. То же самое происходит в других частях Аддиса, где обычно никакого рынка нет: обочины сплошь покрываются рогожами с выложенными на них товарами.

Главные покупки начинаются в Целоте-хамус («Молитвенный четверг» по-амхарски). В город сгоняют тысячи баранов. Их таскают по улицам на плечах, перевозят на крышах машин и в маршрутках. Живыми курами помахивают, как авоськами, ухватив за ноги. Всё это жертвенные животные, которых должен зарезать сам глава семьи, вернувшись в воскресенье с пасхальной всенощной.

Эфиопия – страна самого древнего христианства, сохранившего многие черты того времени, когда оно еще было иудейской сектой. Здесь разуваются при входе в церковь, практикуют обрезание, не едят свинину, забивают животных по строгим религиозным правилам и приносят не символические, а вполне реальные жертвы. Жизнь здесь подчиняется религиозному календарю: эфиопы без конца молятся, постятся или что-нибудь празднуют.

Эфиопская церковь принадлежит, наряду с Коптской, Армянской, Сирийской, Эритрейской и Малабарской, к так называемым древневосточным православным церквям. Последние лет 50 русский патриарх и эфиопский абуна то и дело «выражают удовлетворение ходом диалога»: с 1964 года эфиопы и греко-православные официально не считают друг друга еретиками. Нынешний эфиопский патриарх Павел даже учился в православной семинарии святого Владимира в Нью-Йорке.

Русских православных эфиопы с готовностью признают за своих и охотно поклоняются русским иконам. Разница в обрядах их занимает мало. Эфиопы, например, крестятся слева направо, причем не двоеперстием и не троеперстием, а двумя пальцами, сложенными на манер креста: указательный вертикально выпрямлен, средний согнут и к нему прижат.

Богослужебный язык Эфиопии – геэз. Как и разговорный амхарский, он принадлежит не к африканским, а к семитским языкам. Простые эфиопы, как правило, геэза не знают, что не мешает им гордиться его древностью и обилием великолепных рукописных богослужебных книг. Некоторым из этих книг больше чем по тысяче лет, и священники охотно демонстрируют их за умеренные чаевые.

Абун, глава Эфиопской православной церкви – едва ли не самый влиятельный человек в стране. Светские власти иногда прибегают к этому мощнейшему ресурсу. Например, нынешний абун Павел в 2005 году старался словом усмирить беспорядки, возникшие после парламентских выборов.

Впрочем, абун Павел позволял себе и довольно смелые выходки, например лично читал отходную свергнутому и убитому в 1970-х императору Хайле-Селассие (он же – Рас Тафари, воплощение бога Джа для растафарианцев) при его торжественном перезахоронении в 2000 году. Правительство – законные наследники организаторов переворота – было от этого не в восторге, но ничего поделать не могло.

Резиденция абуна в историческом центре Аддис-Абебы (это новодел, построенный по заказу абуна Павла на месте старой резиденции) – одно из самых великолепных зданий в столице. У ворот стоят два гигантских карикатурных голубя с оливковыми ветками во рту. Кроме того, перед собором Медхане-Алем в деловом районе Боле абуну Павлу поставили большой прижизненный памятник. Однако мало у кого поворачивается язык осуждать святого отца.

А вообще-то эфиопское духовенство живет довольно скромно. Священники и монахи ходят по улицам в затрапезных рясах, охотно раздавая благословения, но не слишком охотно отвечая тем, кто пытается с ними заговорить.

Эфиопы любят напоминать, что их страна – библейская (упоминается в Библии то ли 38 раз, то ли даже больше – почему-то никак не удается подсчитать точно). Здесь каждый даже не то что верит, а просто знает, что царица Савская, визит которой в Иерусалим к Соломону описан в ветхозаветной Третьей книге Царств, правила в Аксуме – древней столице Абиссинии, северной Эфиопии. Альтернативные версии – например, что ее царство было на территории нынешнего Йемена – в Эфиопии даже если и известны, то просто не считаются заслуживающими внимания.

Там же, в Аксуме, любопытным показывают древнюю каменную гробницу царя Базена, правившего на рубеже эр и отождествляемого с одним из трех волхвов, Валтасаром.

Но главная достопримечательность Аксума, самое священное место, – это маленькая невзрачная часовня между Старой (XVII века) и Новой (1965 года) церквями Девы Марии Сионской. Там, по преданию, которое любой православный эфиоп впитывает с молоком матери, находится величайшая реликвия – Ковчег завета, ящик, в котором хранились скрижали с десятью заповедями, врученные Богом Моисею на горе Синай. Согласно эфиопскому священному эпосу «Кебра Негаст», его привез в Аксум из Иерусалима сын царицы Савской и Соломона, первый император Эфиопии Менелик. В каждой эфиопской церкви хранится копия Ковчега.

Увидеть реликвию, разумеется, нельзя. Даже к низенькой оградке, окружающей часовню, никого близко не подпускают. Ковчег стережет один священник – бессменный страж, никогда не покидающий часовню. Другие священники, если вам удастся разговорить их (а это очень непросто: они, во-первых, довольно угрюмы, а во-вторых, почти никогда не говорят ни на каком языке, кроме амхарского да еще геэза), скорее всего, сообщат вам: если какой-то простец все же увидит Ковчег – он в ту же секунду вспыхнет. А если Ковчег покинет пределы Эфиопии – случится ни много ни мало конец света. Это проклятие богомольные мужи, похоже, считают достаточно надежной защитой реликвии. По крайней мере, никакой охраны вокруг часовни не заметно.

Вообще, в Эфиопии по-прежнему искренне верят в предания. Скажем, святой Текле Гайманот семь лет кряду молился, стоя на одной ноге, и в конце концов нога отвалилась. Теперь вода, которой обмывали эту ногу, считается у эфиопов лучшим лекарством от СПИДа. А защищенный секс причисляют к тяжелым грехам – церковные иерархи неоднократно давали это понять в своих проповедях и публичных выступлениях.

Здесь не различают легенды и историю, мифы и реальность. Это удивительное, совсем не современное, насквозь религиозное сознание свойственно и вполне образованным эфиопам, которые, казалось бы, должны были перенять современное мировоззрение, если не (пост)модернистское, то, по крайней мере, позитивистское. Эфиопская цивилизация – почти ровесница древнеегипетской, только, в отличие от Египта, она с тех пор не подвергалась ни долгосрочным завоеваниям, ни каким-либо другим устойчивым внешним влияниям. Даже христианство, ставшее в IV веке государственной религией, было принято Аксумским царством по собственной инициативе и почти сразу стало «своей», а не привнесенной извне верой.

При ужасающей, даже по африканским меркам, бедности в Эфиопии почти нет уличной преступности. Кроме как всеобщими традиционализмом и религиозностью объяснить это нечем.

Кроме православных, в Эфиопии довольно много (больше четверти населения) мусульман, есть немало язычников, протестантов, растафарианцев, даже приверженцев Армянской церкви и черных иудеев-фалашей. При такой глубокой, доходящей до фанатизма религиозности кажется даже удивительным, что в стране царят межконфессиональный мир и трогательное всеобщее взаимное уважение. Это веротерпимость, не имеющая ничего общего с навязшей на зубах западной политкорректностью. Наверное, примерно такая была в какой-нибудь древней Персии при Кире Великом: религиозные общины жили по отдельности, относясь друг к другу равнодушно-лояльно и встречаясь только по делам.