...от местного Белого дома, практически на виду у отцов города электорат ответственно «пивососит» и бражничает. Традиция, однако! Редкий мент долетает до этого злачного ряда, провонявшегося мочой и пивом. Народ, освобожденный от пут «облика аморале» строителя коммунизма, опростился в своих утехах – где алкает, там и справляет нужду.
Воцерковленный люд принимает на грудь от мала до велика. И часто с таким неутолимым отчаянием, будто его завтра скопом начнут выводить на расстрел или каждому персонально Всеблаженный в запас отложил дополнительный почечно-печеночный комплект.
Как и всякая напасть, алкоголизация территории, что ныне именуется Украиной, начиналась практически с нуля в девственные времена Крещения Руси, когда народ думал лишь о хлебе насущном, а князья усердно быковали в междусобойчиках.
Народ-трезвенник
Сурового русского князя Владимира настойчиво охаживали проповедники ислама и легаты Папы. У первых были неприемлемые для славянина обычаи отроду не брать в рот вина. Им «Красное солнышко» ответствовал кратко: «Веселие Руси есть пити, не можем без того быти». Хотя, конечно, княже имел в виду, прежде всего, свою многочисленную дружину-братву, которая по варяжской привычке часто и густо пиршествовала во славу своего пахана и его небесного покровителя громовержца Перуна. Славяне-русичи подлого сословия в ту пору имели традиции только по великим праздникам «разговляться» пивом и медом.
Папским легатам отказали еще более сурово: «Идите откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого». А не приняли отцы не в последнюю очередь из-за нравственного состояния папского двора на тот момент. Уже много лет Ватикан – оплот католичества – сотрясали пьяные оргии во славу Сатаны. И заводилой этого бесовского гнездилища был юнец-алкаш Папа Иоанн XII. Латиняне не удивлялись пьяному гультяйству наместника бога и его паствы, так же как не удивляются современные прихожане венчанию в костелах гомосексуалистов.
На то время пьянство являлось неотъемлемой частью бытия Священной Римской империи. Напротив, народная жизнь Киевской Руси, а следом и Святой Руси Сергия Радонежского отличалась христианской умеренностью и дисциплиной. Заезжие авантюристы обращали внимание на удивительную по их меркам трезвенность населения. Даже в 16 веке «незамыленный» глаз иноземца подмечал то, что русичам казалось порядком вещей. Вот некоторые наиболее характерные наблюдения интуристов, побывавших в наших палестинах.
Михалон Литвин, литовский публицист XVI века, составил в 1548-1551 годах интересные записки «О нравах татар, литовцев и московитян».
Избранные места из его трактата. «Они щедры и раздавая милостыню. Ведь они не позволяют никому из своего народа нищенствовать или умирать от голода и холода. Однако с этими благодеяниями неразлучно связана справедливость. …Те, кто являются у них священнослужителями, не жадны, не тщеславны, не преданы ни удовольствиям, ни наживе, менее всего связаны с мирскими делами, но они честные, кроткие, скромные, прилежные в своей службе, преданы вере…»
«Так как московитяне воздерживаются от пьянства, то города их изобилуют прилежными в разных родах мастерами …»
«Построил (Иван III. – А. Д.) слободу «Наливки» руками наших наемных солдат и дал ей это имя в укор нашему племени, склонному к пьянству».
Заканчивая свое сочинение, Литвин, досадовавший на своих соотичей литовцев и поляков, за то, что те любили «яко мех до горла» наливаться вином, пишет, что цель его указаний – «чтобы исправить это, жить нам счастливее».
О том же пишет Александр Гваньини, комендант Витебска 1569-1587 гг.: «…построил слободу «Наливки» для солдат своей гвардии и других иноземных солдат – поляков, немцев, которые по природе своей любят пьянствовать».
Самуил Маскевич – польский дворянин, живший в Москве в начале 17 века: «Московитяне соблюдают великую трезвость, которую требуют и от вельмож и от народа. Пьянство запрещено. Корчем или кабаков нет во всей России; негде купить ни вина, ни пива, и даже дома, исключая бояр, никто не смеет приготовить для себя хмельного…»
Максим Грек (16 век) – о ливонских рыцарях: «…Их самая главная забота – постоянно пьянствовать и объедаться …». И далее: «Потеря воинской доблести, любовь к роскоши, пьянству и распутство стали их отличительной чертами».
Подобными утехами – всеохватной гульбой без начала и конца – грешили и запорожские «лыцари». «Это было какое-то беспрерывное пиршество …большая часть гуляла с утра до вечера, если в карманах звучала возможность…» – живописал Гоголь в «Тарасе Бульбе» культурный досуг казака.
Пили так, что забывали и о вере отцов, в защиту которой они, якобы, поднимались на борьбу с басурманами. В том же «Бульбе» «лыцарский» атаман жалуется на сходке: «Притом же у нас храм божий - грех сказать, что такое. Вот сколько лет уже, как по милости божией стоит Сеча, а до сих пор не то уже чтобы наружность церкви, но даже внутренние образа без всякого убранства. ...Они только то и получили, что отказали в духовной иные казаки. Да и даяние их было бедное, потому что они почти все еще пропили при жизни своей».
Смею предположить, что когда представилась историческая возможность организовать свое государство, запорожские казачки этот шанс попросту прокутили в шинках. И пенять здесь надо на самих себя, а не на Великого Петра или матушку-царицу Екатерину, без единого выстрела разогнавшую Сечь, а наиболее способных к труду на земле казаков переселившая на Кубань.
А Русь начала спиваться медленно, но уверенно с конца 16 века, когда цари позаимствовали у продвинутого Запада идею иметь приход в казну с пьяного дела.
Долгогривая братия во хмелю
Не способствовал трезвости нации и кризис Церкви 16-17 веков. Ко времени правления «медного всадника» на Руси (без юго-западного края) наличествовало более 730 мужских монастырей и более 220 женских. Это был явный избыток для страны с населением, не дотягивающим до 6 млн. человек.
С ростом количества монастырей и увеличением их льгот увеличивалось и количество иноков, шедших в монастырь не за богоискательством, а за более беззаботной и сытой жизнью. Историки отмечали: «Вотчинные владения монастырей также немало способствовали порче монастырских нравов: монахи становились во враждебные отношения с крестьянами, тягались по судам и т. п.».
Стоглавый собор с участием молодого царя Ивана IV (Грозного) пытался ограничить поборы духовенства, разрешив бойким монастырским парням «ездить по сёлам только по воскресеньям со св. водой или для важных земских дел». Пробовали запрещать монахам держать хмельное питьё и вести особое хозяйство, но без явного успеха. Чернецы продолжали грешить, всё сильнее склоняясь к пьянству и распутству. Но и как нравам не заколебаться, если монастыри стали крупнейшими землевладельцами в России, на пашнях которых корпели не монахи, а монастырские холопы! А ничто так не развращает, как отлучение от напряженного полезного труда.
Народ постепенно тоже портился, взирая на то, как попы и монастырские насельники блюдут заповеди Спасителя.
«Царевы кабаки»
До 17 века «простой люд пил редко: ему дозволяли сварить пива, браги и меда и погулять только в праздники», писал историк. Но вот, царь Борис Годунов во множестве открывает «царевы кабаки», где христиан потчуют вином от казны и таким образом пьянство делается доходной статьей. И довольно быстро стали возникать тайные корчмы или ропоты, где тусовалась всякая наволочь, ветхие людишки, тлеющие в желании хватить чарочку Христа ради. Размножились жалкие пьяницы из посадских людей, которые весело и некручинно пропивались до исподнего. Случалось, и дети боярские проматывали в кутежах состояния и запивались до бубновой наготы. Они-то и составляли особый класс пьяндыг – кабацкие ярыги. Из них собирались ватаги «романтиков с большой дороги».
Буквально через два поколения в посадах народ-трезвенник стал изрядно припивать. На улицах то там, то сям валялись православные «не могий главы своея возвести, смрадом отрыгая от много питья». Доходило до трагических курьезов. Во время «Соляного бунта» в Москве в 1648 году народ, возмущенный налогом на соль, поднял на ножи царских людей. Дело приобретало крутой характер – могли добрать и до «Тишайшего», богобоязненного молодого царя Алексея Михайловича. Но случился пожар, который подступил к главным казенным кабакам, и народ кинулся к ним толпою «черпать вино шапками, сапогами». О мятеже благополучно забыли.
Но это в посадах, а на земле в селах и хуторах крестьянство ещё крепко стояло на трезвых ногах. Пить хлеборобу дозволялось четыре раза в год: на Великий день, Дмитриевскую субботу, на масленицу и рождество Христово или на какой другой день взамен указанных праздников. Да и то далеко не всем было такое попустительство. Начальство выдавало «ярлык» на «веселие в питии» с разбором – только исправным работникам.
Земельная Реформа 1861 года ускорила процесс спаивания селян. «Освобожденные» царем-батюшкой «от барщины стариной» крестьяне платили из своих доходов в виде выкупных за землю и прочих налогов в среднем 198,25 %. Приходилось отдавать не только весь доход с земли, но еще столько же из дохода за другие работы. Крестьянам в массе своей приходилось в осенне-зимний период перебираться в город заниматься извозом и разного рода ремеслами. Оторванные от земли и семьи хлебопашцы отводили душу в питейных домах. И в село возвращались уже не смиренные трезвенники, а люди, вкусившие кабацкой вольницы. В самих селах множились трактиры, где работникам с удовольствием отпускали вино в долг.
Национальный бренд и его миф
Монархия блюла свой интерес в питейном промысле. В конце 19 века в торговый оборот запустили сверхдешевую в производстве казенную водно-спиртовую смесь, названную по-старинному на польский лад – водкой. Да с таким напором её внедряли в народную жизнь, что уже в 1913 году общая выручка от винной монополии составила 26 % доходов бюджета!
К слову, вопреки расхожему мнению, что бюджет Советского Союза также покоился на прочном вино-водочном фундаменте, реализация алкогольных напитков до горбачевской «катастройки» давала в казну лишь 5-7 % дохода.
Ко времени Первой мировой бойни водка без особого преувеличения стала брендом России. Сказать, что она – сверхоригинальный напиток, значит, болтнуть лишнего. Для того чтобы облагородить порок и поднять заурядный спирто-водяной суррогат до уровня мудреного изделия, в помощь рекрутировали славное имя Менделеева. Существует легенда о том, что к созданию водки в ее нынешнем сорокаградусном состоянии приложил руку и голову великий русский химик Дмитрий Иванович Менделеев.
Однако гениальный ученый не имел никакого отношения к «изобретению» рецепта казенной водки, он не устанавливал никакой идеальной крепости народного пойла, обладающего целебным свойством – отсутствием похмельного синдрома. Как говорится, поезжайте в Петербург в музей Менделеева при Ленинградском университете и спросите, что делал Менделеев до революции. И вам ответят, что создатель Периодической системы занимался многими имперскими проектами, но прямого отношения к изобретению «казенки» не имел.
«Трёхстопие» – блажен, кто умерен
Рекламные ролики безбожно рассказывают, что потребление «немировки» и её «крышталэвых» сестер гарантирует сохранность ясного ума и равновесного состояния тела и души. Но то, что туманит разум изначально не может делать человека благочестивым и здравомысленным. Хотя, конечно, вопрос часто упирается в количество потребленного продукта и правильно подобранной закуски. Как говорил мудрец: «Если человек знает меру, он знает все». Увы, тех, кто овладел чувством меры, ничтожно мало, и имена «мЕрян» заносят в церковные синодики.
Если бы только «гостьба толстотрапезная» ограничивалась «трёхстопием» под троеперстие, сугубо для материализации душевной гармонии и фиксации умеренно-оптимистичного взгляда на будущее… Но, к сожалению, современная традиция возлияний способствует лишь потреблению до полной личной самоутраты. Никого не убедишь, что зачистка «послестопия» напитками с понижением градуса так же неприлична, как и демонстративно повреждать атмосферу внутренними газами в присутствии любимой женщины.
И «незалежная» держава на страже прибылей водочных королей и свобод граждан алкать до зеленных мышей в глазах. На среднестатистическую зарплату гражданин сейчас может в 5 раз больше затариться беленькой «на бруньках», чем советский работяга казенной водовкой. Капитализм не в состоянии обеспечить работой 10 млн. граждан, но дешевого пойла, для развития общечеловеческих навыков, может подогнать в немереных количествах.
На сегодняшний день, как отмечают эксперты-наркологи, украинцами достигнут фантастический показатель годового потребления алкоголя (абсолютного спирта) на душу населения – 20 литров в год (официальная статистика сообщает о 12-13 литрах). А ведь советские правители-старперы колотили в рынду, тревожась, что душа гомосоветикуса принимает внутрь почти 6 литров. Наркологи заявляют, что «на 97,4 % график дебилизации (рост рождения дебильных детей) повторяет график алкоголизации населения». Но «скорее русалка сядет на шпагат», нежели вожди откажутся от целенаправленного спаивания населения.
Сейчас пьют угрюмо и сосредоточенно, пытаясь хотя бы «под шофе» уйти от вопросов завтрашнего дня. А какое оно для большинства – это износившееся светлое завтра? Лучше не думать, а налить всклень и забыться.
29.11.2011 12:59