Я уверен, что в самое ближайшее время МВД своими силами, либо при активной помощи своих приспешников, начнет в очередной раз лить грязь на меня в средствах массовой информации. Вероятно, кто-то выскажется в том духе, что я, мол, выбрал легкий путь и ушел от столкновения с венцом карательной системы – тюрьмой, слишком просто.
На самом деле, я ушел. Не стал пробивать головой бетонную стену и, будучи сыт по горло десятимесячной борьбой с монстром по имени МВДПрокуратураСуд, решил покинуть пределы Украины. Любой нормальный человек никогда не согласится загубить свою жизнь в ужасе украинской тюрьмы ни за что. А по поводу «простоты» моего ухода я расскажу подробно. Думаю, это будет интересно читателям.
Эти записи я делал в голландской, польской тюрьме, в распределительном центре беженцев в Схипхоле. Писал от руки, так как ноутбук и все средства связи у меня изъяли. Остались бумага и ручка. Я писал это по ночам, в перерывах колошматя стену от безнадежности, писал в заплеванной варшавской камере, писал даже в самолете, который нес меня в неизвестность.
Я постарался максимально детально описать свой путь из безнадежности к надежде, свой путь за флажки. Возможно, кому-то он покажется легким…
Начало
…Я с ненавистью смотрел на белобрысую башку пограничника. Он кивал в ответ на мой словесный понос и что-то записывал. Я стоял у окошка участка, расположенного буквально в 10 метрах от полосы, отделяющей жизнь, которая была мне привычна, от территории Королевства Нидерланды. Я предпочел не «мириться со знакомым злом» и сдернул из славной страны Украина. Позади были две таможни, позади был паспортный контроль в Шереметьево. Позади были ночи раздумий и километры сигарет.
И теперь я стоял в 10 метрах от границы и смотрел на добродушную, сосредоточенную физиономию голландца, который мог мне помешать осуществить план ухода. Пограничник морщил лоб, кивал и писал. Я рассказывал ему о любви к Ван Гогу, о том, что у меня забронирован номер в отеле. Рассказывал, что я журналист, тонко намекая на скандал. Он только кивал и сыпал вопросами. Невидимая переводчица через громкую связь бесстрастно озвучивала:
- Почему вам отказали в получении голландской визы?
Боже, ну как не понять?! Потому что в консульстве Нидерландов в Киеве работают украинские клуши, для которых посещение музея известного и на самом деле любимого мною художника – не повод тратить 700 евро.
- Где вы будете жить?
Это он после того, как позвонил в отель. Я такого поворота не ожидал. Обманули меня в Украине, и в отеле обо мне никто не слыхал. Я за документы немало заплатил, потому моему возмущению поверил бы и Станиславский:
- Этого не может быть! – сокрушался я, хотя понимал, что с украинскими «коммерсантами» может быть все, что угодно.
Тогда я задал свой вопрос:
- Это территория Нидерландов?
Пограничник отрицательно покачал головой, не отрываясь от своей писанины.
- А где начинаются Нидерланды? – опять спросил я.
- Там, за паспортным контролем, за красной полосой, - показал он мне направление, еще не понимая смысла моих вопросов.
- Ок, - сказал я.
И рванул.
Сзади раздались крики, топот. Я перемахнул через ограждение и побежал к красной полосе, начертанной на полу. Скрутили меня уже за этой полосой. Таким образом, я сдался на земле Нидерландов, а это, по моему мнению, было лучше, чем отдавать себя в руки пограничников. Разозлил последних я своим финтом до невозможности. Навалились на меня впятером, руки заломили. Я кричу: «Азил, азил!»
Притащили меня назад в свой участок, слова обидные кричат, возмущаются. Думал, бить начнут. Не начали. Заставили разуться, поставили лицом к стене, обыскали и закрыли в камере. Камера чистенькая, аккуратная. Впечатление портили мокрые насквозь носки. Это я в Москве успел в ботинки снега набрать. Через пару минут пограничники принесли мне шерстяное одеяло. Время от времени они заглядывали в окошко, потом дверь открылась:
- Ты реально азил?
- Да, да, азил!
Меня на некоторое время опять оставили одного. Потом пригласили на выход, вернули ботинки и куртку, передали двум полицейским, прибывшим откуда-то специально по мою душу. Завели руки за спину и хитрым способом защелкнули наручники. Никто особо не церемонился, но и агрессии не проявлял. Вывели коридорами на улицу, усадили в машину. Машина – микроавтобус со специальным отделением-камерой. Поехали в тюрьму…
Тюрьма потрясла. Чисто, аккуратно. Угостили сигаретой, подождали, пока я ее выкурю в специальной комнате. Потом пришла врач (в 3 часа ночи!) и померила мне давление. Оказывается, перед тем, как поместить человека в камеру, тюремщики обязаны уточнить – здоров ли он.
Я вытащил шнурки, отдал ремень и проследовал в камеру. В принципе, это комната далеко не захудалого украинского отеля. Телевизор, унитаз с сенсорным сливом, кровать и две тумбочки. Выдали одноразовую постель и одеяло. Я улегся и великолепно выспался.
Утром мне выдали шампунь, мыло, полотенца, зубную щетку и пасту. Естественно, все также одноразовое. Провели в душ. Душ в тюрьме индивидуальный. Кабинка, ты в ней закрываешься и плещешься, сколько влезет. Я смыл остатки родины, и чистенький, улыбающийся, предстал пред ясны очи моих конвоиров.
Потом меня в том же микроавтобусе вновь привезли в аэропорт. Тут вышла заминка. Я решил, что меня сейчас будут отправлять в Киев, и начал орать, что никуда не пойду, и они могут меня пристрелить на месте. Полицейские сначала корчили злобные лица (они морды наших убийц в форме не видели!), а потом кое-как объяснили, что никто меня никуда отправлять не будет. Поверил. Тут вообще с самого начала понимаешь – им можно верить. При досмотре у меня изъяли золотую цепь, крупную сумму в евро, часы… Все – без описи. И вернули через день в целости и сохранности.
В аэропорту меня провели в какой-то офис, там через телефонного переводчика опросили, сфотографировали, взяли отпечатки. Вновь усадили в автобус и опять куда-то повезли. Остановился автобус у многоэтажного здания огромных размеров. Это Аппликейшн Центр Схипхол. Здесь решается судьба беженцев на первоначальном этапе…
Продолжение читайте ЗДЕСЬ
21.03.2012 10:01