Пресса полна сообщениями о поповском бытовом распутстве, участии священнослужителей в торговле водкой, сигаретами и даже наркотиками, в стяжании ими мирских благ сверх всякой меры. А истории связанные с педерастией, что накрыла служителей культа выше головы вместе с клобуками и скуфейками, прямо скажем, уже не тревожат слух. Притерпелось.
Однако кризис кадров не внове для РПЦ. Церковь почитай уже 500 лет сотрясают скандалы, связанные с разложением духовенства. Нравы церковного причта, уклонившегося в корысть, вызывали возмущение у народа и до Стоглавого собора 1551 года, когда была предпринята первая крупная попытка молодого царя Иоанна IV (Грозного) как-то усмирить буйство долгогривой братии.
Конечно, пороки, что в изобилии плодились внутри клира Православной Церкви, имели место быть и среди профессиональных тружеников Католической Церкви. И ещё вопрос, где больше «сеятели» предавались греху в ущерб несению в массы сияния слова Божьего. Но что нам с того, что было время, когда папский двор устраивал неистовые возлияния в честь Сатаны. Нас не должен беспокоить даже тот факт, что настоятель Ватопедского монастыря, из которого в Россию в декабре 2011 года в бизнес-тур отправили пояс Богородицы, архимандрит Ефрем попался на незаконной торговле недвижимостью. Нам важно состояние именно нашей народообразующей Православной Церкви.
Разумеется, вопиющие человеческие недостатки церковников не являются пороками самой Православной доктрины, по аналогии того, что изъяны членов компартии не могут распространяться на саму коммунистическую идею.
Безусловно, заслуги РПЦ перед отечеством существенны, но речь пойдет о не богоугодных делах служителей культа, которыми они нанесли (и наносят) невосполнимый урон авторитету Церкви.
Кризис Церкви
Ко времени правления «медного всадника» на Руси (без юго-западного края) наличествовало 730 мужских монастырей и 220 женских с общим числом чернецов (монахов) около 200 тысяч. Это был явный избыток для страны с населением, недотягивающим до 6 млн. человек.
С ростом количества монастырей и увеличением их льгот (без этого никак, уж коль Церковь стала опорой власти) увеличивалось и количество иноков, шедших в монастырь не за богоискательством, а за более беззаботной жизнью, дающей уверенность в завтрашнем дне.
От «полезного труда» – главного добродетельного принципа устроителя Святой Руси старца Сергия Радонежского монастыри оградились бесплатным трудом русских рабов – крестьян-холопов. «Вотчинные владения монастырей, – писал историк, – немало способствовали порче монастырских нравов: монахи становились во враждебные отношения с крестьянами, тягались по судам и т. п.»
Достаточно привести разбивку крестьянских дворов по месту их «прописки» по данным Переписной книги 1678 года, чтобы уяснить, что Церковь Сергия и Церковь Никона это были уже две разные планеты.
Распределение всей тягловой массы по разрядам владельцев:
посадских и черных крестьянских дворов – 92 тыс. (10,4%);
церковных, архиерейских и монастырских – 118 тыс. (13,3%);
дворцовых – 83 тыс. (9,3%);
боярских – 88 тыс. (10%);
дворянских – 507 тыс. (57%).
Как видим, Церковь была одним из самым крупных землевладельцем на Руси. На одного монаха с ложкой в одной руке и библией в другой приходилось примерно 4 холопа с сошками. А ничто так не развращает, как отлучение от напряженной трудовой деятельности.
В XVI в. Центральную власть буквально завалили челобитными принять меры по отношению к монастырско-поповскому беспределу. Именно в тот период народ сложил огромное количество уничижительных поговорок о попах-толоконных лбах:
– Лучше жить в попех, нежели в холопех.
– Поп в гости, черти на погосте.
– Согрешили попы за наши грехи.
– Поп со всего возьмет, а с попа ничего не возьмешь.
– Родись, крестись, женись, умирай - за все попу деньгу подавай!
– Если у попа распояшется пояс, то женщина в селении скоро родит.
– Кто попу не сын, тот собачий (сукин) сын…
Теперь о самих пороках «богобоязненных» иноков, не отступая от исторических источников.
Братия во хмелю
«Пьянственному питию» предавались практически все: от сельского попа до духовной аристократии вплоть до архиепископов и митрополитов.
Чтобы облагородить тягу к Бахусу боголюбцы указывали пухлым перстом в «Новый завет», где апостол Павел в своем послании наставляет Тимофея: «Не пий воды, но мало вина приемли, стомаха (желудок, утроба) ради твоего и частых недугов».
Но если бы «сеятели» в рясах потребляли зелье «токмо» ради профилактики недугов и скромных ритуалов, то это было бы не грешно. Иисус тоже любил разверстывать по емкостям апостолов «кровь» свою. Однако…
Несмотря на запрещения монастырям гнать вино (чтобы «казне порухи не чинилось»), объемы монастырского винокурения достигают всепьянящих размеров. Так узаконенная «потреба» в вине Савинского монастыря «составляла в 1683 г. 2400-2700 вёдер вина; для Сергиевской лавры нужда в вине составляла до 3000 вёдер вина в год, и это количество лавра имела возможность беспошлинно ввозить».
Упорная борьба царей с церковными самогонщиками, как правило, заканчивалась конфузией. Братию даже плетьми нельзя было отодрать от кружки с брагой. Так, например, в Угрешском монастыре все монахи предавались некручинному пьянству. По донесениям игумена Иллариона наместник иеромонах Иосиф, строитель иеромонах Арсений и наиболее отличившиеся в питии монахи были привезены в консисторию и представлены перед собранием: «И усмотрены, как видно по самой их слабости и бесстрашию пьяны», за то наказаны — наместник и строитель — содержанием в оковах, а прочие – плетьми».
«Безмерное упивание» совершалось монахами не только в кельях и за братскими столами, но также вне пределов монастырей, что сильно вредило авторитету духовенство среди населения. Описывая, например, творимое духовенством гультяйство, одна грамота 1672 года предлагает церковному начальству «учинить заказ крепкий, чтобы игумены, и черные, и белые попы и дьяконы, и старцы, и чернецы, на кабак пить не ходили, и в мире до великого пьянства не упивались, и пьяны бы по улицам не валялись».
Даже в знаменитом Соловецком монастыре предавались «пьяным бесчиниям». Из грамоты 1636 года: «Ведомо нам учинилось, что в Соловецкий монастырь с берегу привозят вино горячее, и всякое красное немецкое питье, и мед пресной, и держат то всякое питье старцы по кельям, а на погребе не ставят, и келарей и казначеев выбирают без соборных старцев и без черного собора те старцы, которые пьяное питье пьют; и на черных соборах смуту чинят и выбирают и потаковников, которые бы им молчали, а они бы их в смирение не посылали и на погребе бы им беспрестанно квас подделной давали, а которые старцы постриженники старые и житьем искусны, и тех де старцев бесчестят и на соборе говорити им не дают».
Браня с кафедр жалкими словами алчбу к вину, как неподобающее для церковного служителя, начальство само систематически окуналось в мордопитие. Причем с такой роковой безысходностью, будто батюшкам после возлияния грозило четвертование. Приснопамятный митрополит Зосима, один из руководителей русской церкви, получил от Иосифа Волоцкого такую характеристику: «Сосуд сатаны и дьявола, предавшийся чревоугодию, пьянству и содомству, старый еретик».
И ещё одно историческое свидетельство «пагубы телесной», что довлела над чернецами. Во время мятежа 1771 года был разграблен Чудов монастырь и расхищено имущество митрополита Амвросия. В частности, злоумышленники разнесли по себе лично принадлежавший митрополиту винный погреб. По описи самого митрополита негодяи, креста на них нет, вынесли: «Венгерского самого хорошего три антала (мера емкости, равная полубочке или 60 бутылкам) не початых, каждый по 25 рублей, еще венгерского 48 бутылок, 3) шампанского полторы дюжины, 4) бургонского красного 2 дюжины, 5) рейнвейну самого хорошего 36 бутылок, 6) каноралекту 3 дюжины, 7) белого старого французского бочка, 8) красного ординарного бочка, 9) кагорского красного вина 40 бутылок, 10) пива аглицкого 100 бутылок и 11) 7 погребцов разных, в каждом по 12 штофов с заморскими водками и ликерами».
И, пожалуй, хватит про «пьянственное питие», а то что-то кадык зачесался.
«Блудное объядение»
Нормальное телосложение православного попа, размордевшего на службе у Бога – это массивный живот, пухлощекость, выбивающаяся из под гривы и окладистой бороды. По крайне мере такими его рисуют художники, иллюстрируя народные сказки и литературные произведения классиков. Исторические источники подтверждают тягу постящейся братии к неумеренному чревоугодию.
Иоанн Грозный, всю жизнь пытавшийся усмирить «разгульдяйство» боголюбцев, многажды обращался к церковному причту со словами укоризны, что житие их «изобилует обжорством, праздностью, грабительством, что духовенство гораздо хуже скотов».
Впрочем, чтобы не растекаться мыслью по древу дам «меню» «скоромного» будничного стола патриарха Андриана 4 сентября 1690 года: «Икра зернистая, икра белой рыбицы. Вязига под хреном. Прикрошка телная. Присол щучей. Присол стерляжей. Щука паровая. Лещь паровая. Язь паровой. Линь паровой. Схаб белужей. Кружок телной. Збитель. Шти с кашей. Уха окуневая. Пирог косой. Уха карасевая. Потрох. Пироги долгие. Щука колодка. Звено белой рыбицы. Пышки. Полголовы осетрии. Олады путные. Звено ставное. Сырники. Блины тонкие. Блюда карасей. Блюдо прежье. 2 леща паровые. Стерлядь паровая. Язь паровой. 2 плотицы на масле». Это был, правда, стол «скоромный». Постный стол был значительно «скромнее». В него входило: «икра зернистая, вязига, грузди гретые, шти со снятками. Галушки. Калья (похлебка с паюсной икрой и огурцами). Лапша. Пирог с вязигой. Блюдо оладий. Пироги долгие. Блюдо прежья. Блюдо карасей». Надо полагать, что не обошлось без «пьянственного пития» сугубо для пищеварения.
Разумеется, Его Святейшество, каким бы сатанинским не был аппетит, без помощи многочисленной прожорливой челяди не мог в одиночку умять столь щедрое кушанье.
Хотя устав монастырей не предполагал «гостьбы толстотрапезной»: хлеб-соль, варево, калачи и рыбы – вот и все что требовалось для насельников монастырей, жизнь перечеркивала аскезу чернецов.
Будничные монастырские обеды и ужины ущедрялись яствами, которым позавидовали бы современные богатые рестораны. Вот «обыклая» братская трапеза Троице-Сергиева и Тихвинского монастырей: «Хлебы белые ржаные и пшеничные, колачи, щи капустные, ботвинья, борщ, уха, лапша молочная, лапша с перцем, каша овсяная гречневая, с головизнами, тертая, с соком, молочная, куличи, блинчатые пироги, пироги с маком и с рыбой, с яйцами и сыром, с морковью, горохом и репой, сиги, лещи, караси, лососина, сельди, щука под чесноком, судаки, осетрина свежепросольная, яишница, яйца, икра, кисель с молоком, кисель с медом, ягоды, изюм, сухари, орехи, оладьи, блины с медом и пр., квас, мед, пиво, сыченое вино».
И будет облизываться на стол богобоязненной общины. Перейдем к описанию следующего непотребства, которым грешили православные «страстотерпцы».
«Содомская пагуба»
Тема, прямо скажем, грязная. Но из песни долгогривой братии её не выбросишь. Жизнь божьих людей в рясах частенько разнообразилась (и по сей день разнообразится) любострастием и прочими «плотскими похотениями».
В этой части бытия рясоносцы часто выказывали «значительное дарование», возвышаясь в отдельных случаях до «блестящих подвигов». Зная нестойкость братии к соблазнам похоти, иерархи устанавливали жесткое правило: «только священнику, пришедшему в старость и имеющему жену», разрешалось принимать на исповедь женщин. «Юной же иерей отнюдь да не посмеет приити ни едину душу, понеже слепец слепца водят-оба в ров впадется».
Однако духовидцы не довольствовались лишь женолюбием и перемежали смиренную жизнь смиренного раба божьего ещё и мужеложеством. Начиная со времени Стоглавого собора, не было церковной цидулы, где бы ни указывалось на «содомское блужение» чернецов, не изобличалась «аще к юным отроком любовь», не увещевалось «содомского греха блюстись».
Царь Иоанн Грозный на Стоглавом соборе заклинал священнослужителей «убояться» Бога, ибо «за содомский блуд и за всякую нечистоту многие царства исчезоша». Положения Стоглава указывают на грех, ставший к тому времени вполне обыденным явлением: «ребята молодые, голоусые, живут по всем кельям невозбранно, и ездят с чернецами по селам и по миру без всякого зазрения».
Проблема педерастии среди черного духовенства была не шуточной. Инок Вассиан доносил царю: «А вот еще учинилось великое зло: некоторые (монахи), многим людям на соблазн и на смятение и погибель, скверное беззаконие творят — содомскую пагубу, за что от множества народов и от иноверных бывает поношение и укоризна вере».
Во время патриарха Никона дошло до грандиозного скандала. В годы его патриаршества «учинили следствие по делу совершения мужеложества архимандритом над дьячком в церкви во время богослужения».
О современных нравах их боголюбий, что сотрясают здание Церкви Христовой, лучше не распространяться, дабы окончательно не разувериться в её миссии.
Прискорбный вывод
Сейчас положение России и тем более Украины настолько шаткое, а Православная церковь пребывает в таком разобранном состоянии, что один из наиболее искусных пропагандистов Православия протодиакон Андрей Кураев впал в грех уныния, что совершенно не позволительно для их преподобий.
В одном из интервью батюшка прямым текстом заявил: «Я думаю, что из нынешнего кризиса Россия, если ей суждено из него выбраться, будет выведена людьми в погонах, а не людьми в рясах».
