В противном же случае, она обнародует некие кошмарные факты, от которых кое-кому «мало не покажется»:
«Я сделаю достоянием гласности все известные мне подробности и факты о деятельности этой мстительной компашки. Повторяю: все факты, в том числе – мотивы личной мести. Думаю, мало им тогда не покажется»
По сути, это торг. Если дело закроете, то никаких фактов не обнародую – продолжайте нагибать эту несчастную страну. Если же не отстанете, то я все-таки расскажу о ваших злодеяниях. Очень честная позиция, и очень принципиальная. Чисто украинская.
Что это могут быть за гарантии такие «железобетонные», о которых Соня, она же Ксения, упомянула? Вероятно, честное слово самого Януковича или Пшонки. Кошкина, она же Василенко, очень технично отделила Царя всея Украины от тех негодяев и от того беспредела, который вокруг нее творится. Вот прямая речь: «"Я совершенно точно знаю, что они к возникшей ситуации непричастны. Более того – и Янукович и Пшонка – такие же, как и мы, жертвы людей, которые их просто разводят и используют, прикрываясь их именами».
Здорово, правда? Есть какие-то прокурорские, есть менты-сатрапы, депутаты-гопники, а есть большой Папа, который просто не видит, что творится в его вотчине. Как письмо Сталину из лагеря такой неожиданный пассаж Сони. Соня, прогиб может быть засчитан в том случае, если люди, перед которыми ты прогнулась, адекватны. Данные товарищи, столь умело тобою помещенные в строй «жертв» - адекватны не вполне. Поэтому ты можешь за такой странный подхалимаж получить результат противоположный, и превратиться из «бойца» в девочку, которую прижать можно, напугав ВОЗМОЖНОСТЬЮ допроса.
Люди, получавшие свои «четвертные» в тридцатые годы прошлого века, писали Иосифу Виссарионовичу, как к последней инстанции в последней надежде вырваться из лап неминуемой смерти. Наивно, глупо, но последний шанс – он на то и последний, чтобы им воспользоваться. Угрожает ли смерть Соне? Конечно – нет.
Тогда что ей угрожает, на основании чего главред «Левого Берега» собралась просить убежища? На основании одного визита следователя? ПОПЫТКИ изъятия сервера? Или на основании собственного ощущения приближающегося трындеца? Так собственные ощущения претендента на убежище не особо миграционными службами, ответственными за предоставление статуса беженца, берутся во внимание. Вернее, миграции попросту наплевать – что ты там себе нафантазировал.
Нужны факты всего, что было перечислено в эфире Савика – слежки, прослушки, давления, но убежище предоставляется тем, кто может быть подвергнут нечеловеческому обращению или смерти, причем, не гипотетически, а реально. А давление… Какое давление при таких-то покровителях, кстати? Но это уже более глубокая тема, мы же говорим в чистом виде об убежище.
Вот если бы Кошкину интересовала судьба некоторых коллег, убежище попросивших, и получивших, она была бы более в этом вопросе осведомлена. Что позволило бы ей не молоть откровенной чепухи на глазах у всей страны! В частности, не рассуждать о статусе беженца, как о некой салфетке – захочу, и попрошу, а губы останутся чистыми, так и не буду просить. Что значит – ПОПРОШУ? Ну, попроси. И даже если вывалишь весь имеющийся у тебя компромат на политиков, вопрос тебе будет задан один – что угрожает лично тебе? Лично тебе, Соня. Уголовное дело? Ну, так есть ведь суд в Украине, он и решит. Вот если на суде подонок в мантии начнет беспредельничать, тогда и приезжай, проси. Не факт, что дадим, но рассмотрим.
Кошкиной эти нюансы неизвестны. Неизвестны настолько, что она произносит фразу, повергшую меня в шок: «Более того, я не просто попрошу убежища для себя, но буду добиваться того же для своих партнеров, коллег и друзей. Всех, кто страдает от творящегося беспредела. В таком случае пострадает, конечно, имидж страны, чего бы мне не хотелось».
Во-первых, слово какое интересное «добиваться». Евросоюз, это слегка не Украина, и Кошкину вряд ли отличат от Собакиной. «Добиться» ничего не получится – это сто процентов. Во-вторых, неплохо было бы при таком размахе и соседей по лестничной клетке пригласить. Приятелей позвать, родственников…
Как она себе этот исход представляет? «Я коллега Кошкиной, мне тоже угрожает опасность, хотя какая опасность угрожает Кошкиной, я объяснить не могу».
Однажды, 16-го июня 2011 года приблизительно в 16-00 Соне позвонили на мобильный. И попросили сделать хоть что-то, хоть как-то вмешаться в судьбу одного социального журналиста, которого начало мочалить МВД. Соня тогда ответила очень пространно. Она просчитала, что владельцем издания, где работал журналист, является друг одного важного человека, который, в свою очередь, находится в конфронтации с другим человеком… Соня поумничала, и на том все закончилось.
Напоследок она сказала – «попал мальчик». «Мальчик» попал, но не свалил после первого визита следователя (а визит был громкий, с камерами, по всем редакциям, в которых мальчик появлялся). «Попавший» дошел до последнего суда, так и не получив никакой поддержки. Более того, возглавляемый Соней «Левый Берег» ставил ментовские релизы, даже не удосуживаясь брать комментарий у «мальчика».
Соня, я, как и многие люди, верующий в Бога, убежден, что все в жизни возвращается – и доброе, и худое. Уверен, что никакого убежища ты просить не станешь, поняв, что это абсолютно бесперспективно. Уверен, что вернешься, получив благословение того самого, которого ты отделила от творящегося в стране ужаса всевластия силовиков. Конечно же, ты останешься принципиальной, как иначе. Ты же Кошкина.
Обычно все, кто идет на соглашение, и торгуется с откровенными ублюдками, принципиальны, как идущий на костер Джордано Бруно…
