Ушел Фоменко. «Мастерская» осталась без Мастера
25.08.2012 09:00
...это правда, и правда абсолютная. Да, осиротела не только его «Мастерская», наш театр осиротел, тот самый, настоящий, все еще живой. Фоменко действительно был крупнейшей фигурой на режиссерском небосклоне, личностью, достойной попадания в книги и учебники наравне с Г. Товстоноговым, А. Эфросом, А. Гончаровым, О. Ефремовым и другими подобными.

Их было немного, значительных режиссеров второй половины ХХ века (именно тогда режиссуру признали суперпрофессией), но их и не могло быть много по определению. После смерти Фоменко среди оставшихся в живых патриархов одиноко возвышается разве что фигура Марка Захарова в Ленкоме. Юрия Любимова, бесспорно, заметную личность, не считаю — его лучшие времена, как и расцвет его «Таганки», в далеком прошлом.

Талант угадывался, но не был признан

Петр Фоменко из тех творцов, к кому слава приходит довольно-таки поздно. Хотя он и до этого был известен, даже скандально известен. Его выгоняли из театрального института за шалости, которые можно было назвать творческими (рассказывают, что он расставлял на проезжей части пустые пузырьки с целью набрать туда воздух)…
Скандальными были и режиссерские работы — «Смерть Тарелкина» в театре им. В. Маяковского, к примеру. Острый спектакль, проникнутый мрачной театральностью, не задержался долго в репертуаре. Были постановочные опыты на Таганке, в Ленинградском театре комедии, но что-то мешало, в какие-то рамки Фоменко не укладывался, выпадал из общего ряда. Чувствовалось, что его время еще не пришло. А придет ли?


То, что Фоменко талантлив, было заметно по его телевизионным работам. Кто помнит фильмы «На всю оставшуюся жизнь» и «Почти смешная история», не дадут мне соврать — была в этих картинах какая-то особая интонация, которую не спутаешь ни с чем. Угадывалось явное режиссерское своеобразие, чувствовался особый отсвет на актерских работах — было видно, что Л. Аринина, М. Данилов, А. Эйбоженко, О. Антонова и другие не просто дежурные послушные исполнители, они — заодно с режиссером, проникнуты его верой, его мудростью и обаянием, знают какую-то его тайну, на которую договорились намекнуть зрителям.

Слава крепко заключила его в свои объятия

И все-таки взрыва не было. Он произошел позднее, когда появился в Московском театре им. Е. Вахтангова спектакль «Без вины виноватые». Одна из лучших пьес А. Островского была поставлена не где-нибудь, а в театральном буфете. Но разве дело в этом? Для хорошо известной пьесы Фоменко нашел совершенно особую интонацию — легкую, театральную и вместе с тем щемяще-ностальгическую. Большие вахтанговские актеры — Ю. Борисова, Л. Максакова. Ю. Яковлев, Е. Князев и другие — играли здесь не только ситуацию, написанную Островским. Они проживали мотивы своей жизни, удавшейся и не очень, мотивы своей радости и одиночества, при этом беззаботно приплясывая и распевая романсы. Чувствовалось, что они влюблены в своего режиссера, а режиссер влюблен в них. С этого времени роскошная Людмила Максакова и вовсе стала фоменковской актрисой, а он — ее режиссером. Максакова сыграла у него в «Пиковой даме», затем в спектакле по Г. Маркесу…

После «Без вины виноватых» слава заключила Фоменко в свои крепкие объятия, и неотъемлемой частью этой славы стали его студенты, его птенцы, которых он выпестовал. Сестры Кутеповы, Ю. Степанов, М. Джабраилова, Г. Тюнина, П. Агуреева, К. Бадалов, К. Пирогов и другие были не просто талантливы, а озарены особым светом, который вполне можно назвать фоменковским. Они образовали театр — «Мастерскую Фоменко».


Заметьте, это уже были не 60-е, когда на волне оттепели появились «Современник» и «Таганка», даже не более поздние годы, сформировавшие «Табакерку» или додинский Малый театр в Ленинграде. Времена были абсолютно другие. Дело медленно, но верно шло к распаду театра-дома, к кончине репертуарных театров и к расцвету театров-однодневок, то бишь антреприз. И вот в эти годы «фоменки» (их стали так называть) еще раз блистательно доказали, что театр-дом не только возможен, но и необычайно плодотворен, если строится талантливыми, душевно богатыми людьми. Можно долго перечислять их лучшие спектакли — «Волки и овцы», «Война и мир. Начало романа», «Одна абсолютно счастливая деревня», «Семейное счастье», «Бесприданница» и многие другие. Каждая постановка была откровением.

«Фоменки» проложили дорогу и в Севастополь

Естественно, его актеры быстро стали необыкновенно популярными, много снимались в кино и на телевидении. Думаю, Фоменко не просто нервничал по этому поводу, а переживал очень серьезно — его ребята распыляются, это не идет им на пользу. Хотя и понимал, наверное, что съемки — это популярность, а популярность актеров — это популярность театра, в котором они работают. И все же, думаю, внутренне бушевал, а может, и не только внутренне. Но ничего не выходило за пределы театра-семьи.

«Фоменки» работали и работают много и успешно. У них давно есть свой зритель, на гастролях их принимают восторженно и благодарно. Вот уже не первый год приезжают они в Севастополь, где играют спектакли перед моряками-черноморцами и жителями города. И не только играют, но и в силу возможностей помогают коллективу драматического театра ЧФ. Севастопольцы увидели спектакли «Волки и овцы», «Дом, где разбиваются сердца», «Русский человек на рандеву», другие, и каждая встреча с «фоменками» — праздник и подлинное ощущение настоящего театра. А когда-то очень давно совсем еще молодые ребята, ставшие нынче звездами, задорно играли шекспировскую «Двенадцатую ночь» на развалинах Херсонеса…

Коллектив работал, даже когда горе приходило в этот дом, как, например, недавняя гибель в автокатастрофе одного из ведущих артистов театра Юрия Степанова, — оно, это горе, только сплачивало их. По крайней мере, они продолжали дело, не позволяя себе расслабиться, опустить руки. Хотя бывало нелегко. Мастер, он же в обиходе Петя, он же Фома, не молодел, и сердце беспокоило его все больше и больше. И может, не было уже в спектаклях прежних легкости и обаяния, но опускать планку не позволял себе никто.


Сад души. Теперь — без него

Как справятся «фоменки» с нынешним горем — потерей не просто Мастера, а Учителя, духовного и творческого лидера? Ведь он не просто с ними работал, он их создал, растил. И хотя сейчас они думают, что абсолютно самоценны и лично талантливы, смерть Петра Фоменко напомнит им всем, успешным и растиражированным ТВ, откуда ноги растут, откуда талант проклюнулся, кто сделал их настоящей силой.

Говорят, они очень любили своего Фому — у меня нет оснований не верить этому. Даже похороны Фоменко перенесли с субботы на понедельник, ведь театр находится в отпуске, почти все — вне Москвы. Но каждый хочет успеть проститься с ним, с тем, с кого все началось.

Его уже нет, но у них есть свой театр. И не только помещение. У них есть сад души, который взрастил их Фома. И если саду цвесть и дальше, значит, Фоменко прожил свою жизнь не зря. Тут все как у Чехова — «что ж, надо жить».

А их Фома тихо умер в больнице, хотя накануне ничто не предвещало кончины. Какая-то жидкость в легких. Вроде бы врачи с этим справились, но чувствовал он себя все равно неважно. Устал. Сердце не выдерживало. Не знаю, что еще.


В общем, он ушел. Ушел еще и потому, что его ученикам пора попробовать, а как это — жить и работать без него, без тыла, без брони, без основы, без Фомы. Ощущение, тайно сидящее в каждом или почти каждом, что они выросли и могут спокойно жить без него, будет подвергнуто жесточайшей проверке.

О результатах этой проверки они вряд ли скажут нам. Но от Фомы им никуда не деться.
Сергей Пальчинский
1k.com.ua