Как живется на краю земли
23.11.2012 09:00
Новичок с Большой земли, впервые оказавшийся в заполярном поселке Баренцбург, на 78-й параллели, где трудятся наши земляки и слышна украинская речь, испытывает легкое потрясение. Дело не только в поразительной смене погоды (хотя и не без того), когда за несколько часов пути из унылой дождливой осени попадаешь в настоящую, классическую зиму, сумрак полярной ночи, первозданную природу, а после обычной для этого времени года на материке плюсовой температуры тебя встречают минус 15 и прямо у трапа сбивают с ног порывы сильного ветра. И непривычные глазу горожанина величественные заснеженные сопки, не покрытый льдом залив, и даже не удивительные по красоте облака впечатляют прибывшего в этот суровый северный край. Трудно избавиться от ощущения, что ты вдруг перенесся из дня сегодняшнего в полузабытое, архаичное советское прошлое, некий социалистический сюрреализм. Чем-то до боли знакомый, похожий на то, что уцелело в 30-километровой чернобыльской зоне и Припяти, и что так же привлекает зарубежных туристов.

АРТЕФАКТЫ ИЗ ПРОШЛОГО. Взгляд невольно останавливается на бюсте Владимиру Ильичу Ульянову-Ленину в центре поселка, и монументальный призыв «Наша цель — коммунизм!».

Путешественники думают, что это самый северный памятник вождю мирового пролетариата. Но самый-самый еще дальше — в законсервированном сейчас поселке Пирамида, где тоже когда-то была шахта. Его оставили как раритет, артефакт, с восторгом воспринимаемый заезжим туристом. На зданиях — мемориальные доски с гербом СССР и серпом-молотом. «Установлена в честь 50-летия рудника Баренцбург 28.08.1982». «Спортивный комплекс. Построен в 1984—1987 гг. В строительстве принимали участие...» «Стела сооружена в 1974 году коллективом Треста «Арктикуголь» в честь ввода в эксплуатацию первого на Шпицбергене многоэтажного жилого здания (самый северный в мире небоскреб)». Эти и прочие приметы периода развитого социализма сохранены как память. Транспарант «Наша цель — коммунизм!» однажды сняли, заменив более нейтральным. Потом вернули прежний — чего стесняться? Что было, то было. И если коммунизму так и не суждено было стать реальностью для поколений советских людей на одной шестой земного шара, то в сознании жителей отдельно взятого Баренцбурга социализм победил окончательно и бесповоротно. Не хватает только Доски почета передовиков производства, вымпелов ударников коммунистического (капиталистического) труда, и правофланговых соцсоревнования в честь какой-нибудь красной даты.


Очень давно, 16 лет назад, я уже бывал здесь, за Полярным кругом. Поводом для командировки стала трагедия. Пассажирский Ту-154 «Внуковских авиалиний», которым на очередную вахту летели украинские и российские шахтеры, разбился недалеко от норвежского аэропорта Лонгйирбюен.

В память о погибших на месте катастрофы 130 пассажирах и 11 членах экипажа соорудили обелиск, а в Баренцбурге — деревянную часовню. В краеведческом музее на двух больших досках выбиты фамилии жертв той трагедии. Некоторые горняки летели семьями, среди жертв были дети.

Какое-то время, дабы не искушать судьбу, вахты забрасывали на Баренцбург морем, из Мурманска. Трое суток ходу — и теплоход швартовался у причала. Затем, прикинув, что снаряд дважды в одну воронку не попадает, возобновили авиаперевозки — как-никак, быстрее. И раз в два месяца людей доставляют самолетом уже другой российской
авиакомпании...

НА СЕМИ ВЕТРАХ. Три с половиной часа лету из Москвы, потом вертушка из Лонгйира. Минут 10—15 от вертолетной площадки на автобусе — и вот он, заснеженный, обдуваемый всеми ветрами Баренцбург, ставший второй родиной для наших соотечественников.

Из четырех сотен жителей 290 — украинцы. Преимущественно шахтеры из Донецкой и Луганской областей.

— Так сложилось исторически: со времен Союза оттуда набирали горняков, и сейчас здесь трудятся уже их дети, — говорит директор рудника «Баренцбург» Николай Микитенко, уроженец Житомирской области. — Многие шахты в Украине закрылись, люди остались без средств к существованию. А тут специалисты всегда были в цене, и есть возможность заработать на достойную жизнь...

Что такое достойная жизнь, говорит средняя зарплата. По словам директора, за последние четыре месяца она составляет 50 тысяч российских рублей (в пересчете — около 12,5 тыс. гривен). У квалифицированных горняков — 75—80 тыс. руб. (то есть 18—20 тыс. грн), у шахтерской элиты — ГРОЗов (горнорабочих очистного забоя), проходчиков — под 25 тыс. грн. (Сравним: за первое полугодие на шахтах Донбасса средняя зарплата составляла чуть больше 5 тыс. гривен, в Луганской области — 3—4 тыс).


80 тыщ рублей — это «грязными», с учетом северных надбавок и коэффициента, уточняли сами рабочие, которые из суеверия предпочитают не слишком-то афишировать свои зарплаты, стараясь в разговоре их занизить.

— Сегодня шахте требуются ГРОЗы, проходчики, электрослесари, механики, горные мастера, начальник участка, — продолжает Николай Степанович. — Кто хочет попробовать свои силы, обращаются в «Арктикуголь». Пишут и нам, но запросы с резюме пересылаем в Москву — окончательное решение принимают там.

Объективности ради отметим, что шахте нужны и другие специалисты — строители, водители. Из Москвы мы летели вместе с вертолетчиками. Стажер командира Ми-8 Евгений уже успел послужить в Африке, Афганистане, и теперь сменял своего товарища по авиакомпании на Шпицбергене.

А на руднике Баренцбург мне как-то встретилось объявление: «Срочно требуется парикхмахер. Обращаться по телефону такому-то». Чудеса!

ТОЧКА НА КАРТЕ

Баренцбург — один из самых удаленных российских поселков. Первые постоянные жители заселили его в 20-х годах прошлого века. Назван в честь мореплавателя Вильяма Баренца, посетившего архипелаг Шпицберген (местное наименование — Свальбард) в конце XVI века. Но еще до него там бывали поморы и викинги. Находится на 78-й параллели, за Полярным кругом, примерно в 1000 км от Северного полюса. Формально это территория Норвегии. Но административно Баренцбург подчинен РФ (есть и консульство Российской Федерации). Заключенный в 1920 году Шпицбергенский трактат, сохраняя норвежский суверенитет архипелага, обеспечивает гражданам подписавших этот уникальный документ государств равные права в экономической эксплуатации местных природных ресурсов. Климат арктический. Население — около 400 человек.


ГЛАС НАРОДА: МЫ — ОДНА СЕМЬЯ

За время командировки познакомился с украинцами, которых судьба забросила за сотни километров от Родины. Поначалу было трудно, непривычно — то полярная ночь, когда светает поздно, а после обеда уже темень. То полярный день, и ночью можно читать, не включая свет, и окна плотно зашторивают, иначе не уснуть.

— Сейчас уже адаптировались, и в принципе всем довольны, — говорит Олег Удод, механик участка вентиляции и техники безопасности. — Не думайте, что рисуюсь. Мы не временщики. Работа нравится, люди хорошие, природа красивая. Олени в поселок приходят, мы их с рук хлебом кормим. А Ленин нам не мешает — это история, и ее нужно уважать.

— Зря говорят, что тут только те, кто за длинным рублем погнался, — включается в разговор слесарь Валерий Гребенников. — Я родом из Ростовской области. Но антагонизма между русскими и украинцами нет. Одной семьей живем, радости-горести пополам делим. Приезжайте летом, тут такая рыбалка, такая треска — ух...

— И я не первый год в Баренцбурге, — делится электрослесарь Олег Басов. — Сам из Макеевки. Многие сначала приезжают, а потом и жен везут, и детей. В тундре растет дикий щавель, и борщ зеленый — объедение. Женщины еще краше становятся — природа помогает лучше сохраниться. Кому не удавалось на материке ребенка завести — беременеют. Тоже климат сказывается...

— Меня сюда вызывали проходчиком на подземные работы, но пришлось переквалифицироваться в электромеханики и работать на поверхности, — делится житель поселка, не захотевший себя называть. — Поэтому зарплата раза в три меньше, чем ожидал. Сейчас, правда, уже под 70 тысяч. Таких денег в Украине шахтерам не платят. В Донбассе у нас дети, внук, недавно внучка родилась. Мы с женой хотим еще поработать, чтобы кой-чего скопить и себе — на старость, и для них...

— Как меня в эти края занесло? — переспрашивает работник местной ТЭЦ Юрий. — Попутным ветром. В Украине нечего ловить, а тут и работа, и жилье отличное. У нас с женой 2-комнатная квартира. После ремонта. Все есть. За прокат телевизора, холодильника платим 4200 в месяц. Оторванным от дома себя не чувствую. Интернет дороговат. Но по скайпу с родными общаюсь.


СОЦПАКЕТ: ЖИЛЬЕ, ЕДА, ПИТЬЕ, ОТЕЛИ

Пришлось слышать и такое: мол, украинцы — дешевая рабочая сила, россияне за такую зарплату ехать не хотят, а наши соглашаются от безысходности. Отчасти это так. На материке большинство не имеют ни нормального заработка, ни должных жилищных условий. А на Баренцбурге строятся новые и благоустраиваются, реконструируются старые жилые дома, а те, что не поддаются восстановлению, сносятся.

Прибывших поселяют в очень приличные, современные одно-двухкомнатные квартиры со всеми удобствами. Там уже есть холодильник, телевизор, мебель. Это не захудалые-убитые общаги на несколько семей, а отдельное, теплое, уютное жилье — вселяйся и живи.

Дома, которые за много лет обветшали, приводят в божеский вид, меняют начинку, делают евроремонт. Пока я был в Баренцбурге, как раз готовились открыть после такой реконструкции 29-й дом — оставалось только кое-где электророзетки установить, двери подогнать.

Столовой, где питаются жители поселка, позавидует любой город на материке. Ее, как и все здание, на втором и третьем этажах которого получили шикарные квартиры счастливчики, не зря назвали «Хилтон». Заведение общепита больше напоминает что-то среднее между рестораном и кафе — нарядное, красивое, с любовью оформленное дизайнерами и расписанное художниками. Три плазменных телевизора на стенах. Ламинатные полы. Покрытые лаком стены.

А выбор и цены — что при социализме. Даже не веришь сразу глазам, что такое возможно в наши дни. Специально выписывал в блокнот, а потом еще и фотографировал, чтобы были документальные доказательства — это не сказки в полярную ночь. На первое — солянка, суп, борщ или рассольник, на второе — жаркое по-домашнему, зразы, отбивные с сыром, котлеты с гарниром (хочешь — гречку, хочешь — отварной рис, картофельное пюре, макароны), компот, чай черный, не в пакетиках, а настоящий, своя выпечка, белый хлеб. В среднем за все про все — около 100 рублей. Или 25 гривен. Наверное, в Киеве только в Верховной Раде и можно за такие смешные деньги покушать.

— Готовим как для себя, и люди это ценят, — приветливо улыбается украиночка Аня, работница на раздаче, она же кассир. Жаль, фотографироваться не захотела. Муж шахтер. Ребенка недавно отправили на материк.


И свинина своя, не привозная. 300 рублей за килограмм — или в столовой, или в магазине (тоже по карточке «Арктикугля») . А вот куриные яйца дорогие — 150 десяток. Это потому, что немецкие, пояснили. До того были мурманские, с материка — по пятерке штука. Но быстро разошлись. В последние дни октября морем пришел сухогруз с продуктами. Мне показывали накладные: помидоры — 114 рублей килограмм, свекла — 33, огурцы — 30, лук — 21, картошка вообще почти даром — 17 (то есть, в пересчете, — 4 с небольшим гривни). А еще апельсины, виноград, груши. И молоко, сметана, сыр. Север остается севером. И витамины тут очень нужны.

Ходили слухи, что в Баренцбурге якобы царит сухой закон. Это не так. Продается пиво, вино. После работы разрешается. А вот водка — та по талонам. На месяц — одна бутылка. Ну, к празднику там, дню рождения, какому другому событию. По талонам и сахар — чтобы самогон не гнали.

Напросился в гости в одну из шахтерских семей. Накрыли по случаю легкий ужин — бутерброды с красной икоркой, шпроты, морс. Экзотическими местными грибами, из тундры, угостили. «Попробуйте — вкусные! — приговаривал хозяин. — У нас тут все грибы съедобные, не отравитесь!»

Он неловко замялся, как бы извиняясь, что «сбрызнуть» встречу нечем. Но привезенная в подарок запотевшая на морозе бутылка родимой «Хортицы» пришлась как нельзя кстати. «Хороша!» — одобрительно оценил огненный напиток хозяин.

Ягод в окрестностях поселка практичеcки нет, зато грибы растут в несметных количествах, и собирают их почти все, употребляя в различном виде. Через пару дней, случайно заметив в одном из зданий красочный плакат и идентифицировав с аппетитом съеденные рыжеватые грибочки как млечник, узнал, что их относят к разряду даже не условно съедобных, а вовсе не пригодных к употреблению. К счастью, обошлось без последствий.

...Очень пристойный отель «Баренцбург». Звезды четыре. На этажах еще пахнет свежей краской. Из окон открывается изумительный вид на залив. Телевидение принимает пять каналов (все российские, наших нет). Сантехника новая, кафель, ковролин, мебель стильная. Есть и гест-хаусы для менее взыскательных постояльцев. И еще будут — спрос на такие скромные гостевые дома для путешественников растет год от года.


Украинцы за Полярным кругом не забывают украинский язык и называют друг друга "товарищ"

У начальника отдела кадров «Арктикугля» очень украинская фамилия — Владимир Кияшко. Кто-то из дедов-прадедов был явно из наших мест. Но их потомка, каюсь, пару раз ненароком обидел, опрометчиво назвав... господином.

«Прошу обращаться ко мне, как раньше было принято, — товарищ! — попросил-предупредил Кияшко. И без обиняков добавил: — У нас господ нет».

ШКОЛА-ДЕТСАД: ВСЕ ВМЕСТЕ. Предупреди я о своем приходе заранее, то, явившись с самого утра в здешнюю школу, подумал бы, что это показательное выступление, специально устроенное для заезжего журналиста.

— Сегодня у нас урок украинского языка, — буднично объявила учительница, луганчанка Лариса Минина. — Можете поприсутствовать...

И я впервые в жизни побывал на уроке в самой, пожалуй, северной в мире школе, где, независимо от возраста, учатся вместе и с первого класса изучают родной украинский.

В светлом, теплом и уютном классе — 10 парт. И всего четыре ученицы — по две из первого и второго классов. Одежда с коротким рукавом (в помещении совсем не холодно), заплетенные косички...

— Що таке місто? — спрашивает Лариса Васильевна второклассницу Лизу Манаеву. — В якому місті ти живеш?


Лиза пару секунд молчит и старательно, по слогам тянет:

— Я жи-ву в Ук-ра-ї-ні...

— Україна — це країна, а з якого міста ти приїхала сюди? Як воно називається? Що таке місто?

У Лизы легкая заминка, но потом ее осеняет:

— Я жи-ву в Ро-вень-ках...

— А куди б ти мене запросила, якби я приїхала до тебе в гості? — спрашивает учительница.

— Я повела б вас у парк, — смелее произносит малышка...

Тут, в заполярном Баренцбурге, парка нет. Нет и деревьев, кустарников. Цветы маленькие, тундровые (комнатные, в вазонах, привезенные с материка, не в счет, хотя они везде, как память об Украине). И, может, потому на мой вопрос, что здесь нравится, а что нет, семиклассница Виктория отвечает честно:
— Природа красивая. А больше мне ничего не нравится. И пойти некуда...

Вика призналась, что после школы хотела поступить на работу в милицию, но родители отговорили. И теперь ее мечта — стать таможенником.

— Для этого надо много знать, — по-взрослому говорит она. — Например, иностранный язык. Сейчас у нас будет урок английского. С грамматикой у меня хорошо, но когда к нам приезжают норвежские ребята, понимаю их с трудом. Не хватает языковой практики. Но буду стараться...

Вика с подружкой ждут учителя английского. Тот, который преподавал им, уехал в отпуск, и временно его будет подменять Виталий Владимирович — айтишник, который сейчас в нескольких лицах: и за директора турфирмы, и за преподавателя иностранного...


Лариса Минина — и учитель, ведущий для всех деток все занятия, кроме английского, и директор школы, и завдетсадом. На перемене Лариса Васильевна рассказывает о своих воспитанниках, а попутно и о себе. В ее школе — 16 ребят, в детсаду, который находится в другом крыле этого же здания, 19. По классам: в первом и втором по двое учеников, в третьем трое, в четвертом пятеро, по одной ученице в шестом и седьмом, и двое в десятом. Десятиклассники занимаются по индивидуальной программе. Уроки, как на материке, по 45 минут, у первоклашек — 35. Поскольку программы обучения российские, то и шкала оценок не 12-, как у нас, а 5-балльная. И табеля есть, и дневники.

Своими питомцами педагог гордится, но, чтобы никого не обидеть, на лучших и худших не делит. «Они у меня твердые хорошисты, — сказала. — Каждого успеваю проверить, иногда по нескольку раз за урок. Так что не выучить домашнее задание, увильнуть нельзя. И все они готовятся серьезно».

В школе и детсаду воспитанники проводят весь день — с 8 до 17. Тут их трижды кормят. Ученики после уроков готовят домашние задания. Старших отпускают по домам одних, маленьких должны забрать родители.

На Шпицберген учительница с мужем-шахтером и маленьким сыном попала в 1992-м. Отбыли два года на Пирамиде и вернулись в Украину. Но тянуло на Север. И супруги оказались в Баренцбурге. Сын уже взрослый, получил высшее образование, живет в Киеве. Туда же, возможно, переберутся родители.

КРИТЕРИИ: ЗДОРОВЫЙ ПРОТЕКЦИОНИЗМ ПЛЮС ЗДОРОВЬЕ

Чтобы попасть в Баренцбург, мало быть хорошим специалистом и иметь положительные характеристики с предыдущего места работы. Важен здоровый протекционизм.

«Обязательно учитываются рекомендации тех, кто тебя знает и может поручиться, — подчеркивает директор шахты Николай Микитенко. — Одно дело на материке, в крупном коллективе, привычных условиях, где рядом родители, жена-муж, дети. Тут, на самом краешке земли, в ограниченном пространстве, маленьком поселке, многое выглядит иначе. Нужно быть и морально, и физически здоровым человеком. Не все выдерживают испытание Севером».

Чтобы дать возможность кандидату попробовать себя, почувствовать, по плечу ли ноша, действует такая практика. С вновь прибывшим заключается первичный договор на 6 месяцев. При этом «Арктикуголь» оплачивает дорогу к месту работы, предоставляет трудоустройство, выделяет жилье. Полгода для адаптации обычно достаточно. Человек показывает, на что способен, и к нему присмотрятся, оценят объективно. По истечении этого срока он решает, что дальше: оставаться либо «делать ноги». Если остается, с ним заключают контракт на последующие полтора года, и он за счет «Арктикугля» может слетать на материк в отпуск и вернуться, продолжив работу в Баренцбурге. К тому времени уже набегают северные надбавки, что служит неплохим материальным стимулом (каждый, у кого выпытывал порядок цифр, называл разные. В среднем получается, что за два года зарплата со всеми коэффициентами более чем удваивается. К примеру, стартовав с 17—18 тыс. рублей, вырастает до 40 тыс.). Ну, а не сложилось, по каким-то причинам надумал распрощаться с Севером, — трест опять же оплатит дорогу, и прощай, Шпицберген.


«Бывает, кому-то до смерти надоели работа вдали от родины, полярные ночи, здоровье пошаливать стало, и он дает зарок — все, баста, доработаю до пенсии, сожгу спецовку и больше не надену, — продолжает Николай Степанович. — Рассчитывается, приезжает в свою Макеевку, Стаханов, Краснодон, и чувствует разницу: местная шахта закрылась, другой работы нет, а семью-то кормить и за жилье платить нужно. Помается-помается, и просится опять — туда, где все налажено, быт обустроен, заработки высокие, стабильные. Идем навстречу. Лучше иметь дело с тем, кого знаешь, в ком уверен».

Директор рассказал об одном из самых уважаемых старожилов — Викторе Ивановиче Солянике. Долго работал начальником местной ТЭС, потом — 26 лет главным механиком. Пришло время уезжать на материк — там семья, дети, внуки. И возраст, как ни крути, почтенный — 72 года.

«Приезжал к нам погостить на 80-летие рудника, на День шахтера, и мы видели, что ему хочется еще поработать в родном коллективе, и звали к себе, — говорит Микитенко. — Сказал, хорошо, поеду, с родными посоветуюсь. К сожалению, сердце подвело — умер наш дед Соляник...».

Но и сейчас в поселке есть почтенные ветераны (Башкатов, Мумбадзе), целые трудовые династии (например, Плеховы). Такие без дела сидеть не будут, и работу найдут.

ЦЕНА «ЧЕРНОГО ЗОЛОТА»

На шахте Баренцбурга добывают уголь. Он считается качественным — содержит большое количество серы. Уголь экспортируют в Бельгию, Германию, Голландию. В прошлом году его выдали на-гора 144 тысячи тонн. По материковским меркам немного (для сравнения: донецкая шахта «Ждановская» с начала нынешнего года дала более 1 млн, шахта имени Скочинского — свыше 650 тысяч). В этом году на счету баренцбуржцев будет еще меньше — 100 тыс. Это связано с перемонтированием добывающего комплекса и разработкой новой лавы, говорят в дирекции. Шахта убыточная, предприятие бюджетное, на дотации, так как крупные средства «Арктикуголь» вкладывает в развитие социальной сферы. Но о сворачивании здесь добычи речь не заходит. Российское присутствие в Баренцбурге сохраняется и будет продолжено. Со временем планируют возродить и замороженную ныне шахту Пирамида. Пока она служит экзотической туристической точкой, перевалбазой для заезжих путешественников.

Украинцы за полярным кругом добывают уголь, дают тепло и шьют кукол

Краеведческий музей Баренцбурга — кладезь истории поморской культуры, довоенного и послевоенного освоения этого края, флоры, фауны Арктики. Музей открывают к прибытию тургрупп. В тот день, когда туда заглянула, туристы отсутствовали, как, впрочем, и персонал! И все открыто настежь. «Не боитесь, что какой-нибудь раритет умыкнут?» — спросил девушку из культурно-спортивного комплекса, находящегося в том же здании (внутри бассейн с подогретой морской водой, спортзалы с тренажерами, сауны). «У нас чужого не берут! — простодушно ответила та. — Да и куда его увезти или спрятать? Некуда».

В Баренцбурге многие не запирают двери на ключ. «А зачем? От кого прятаться? — удивляется Николай Микитенко. — Что у меня на столе, то и у соседа».

«На материке за пять копеек ограбить и убить могут, — сетует сотрудница шахтоуправления. — А тут друг друга знаем в лицо, никого, кроме белого медведя, не боимся. Мишки забредают сюда в поисках пищи. А так в любое время суток выйдешь — пальцем не тронет никто».


ПОД ЗЕМЛЕЙ И НА ЗЕМЛЕ. Председателю профкома Олегу Палию (родом из Алчевска) директор поручил показать мне шахту, куда без провожатого не попадешь, познакомить с интересными людьми. Тот вроде и согласился. Но потом соскочил, мол, в гиды не нанимался. Зато начальник отдела контроля качества Наталья Олейник (из Селидово Донецкой области, в Баренцбурге 12 лет) уделила «Сегодня» добрых полдня. Сводила в шахту, начиная от ламповой, где горняков снаряжают на подземные работы, так называемого «вокзала» с вагонетками, участка сортировки, где уголек фильтруют, и заканчивая погрузочным комплексом, откуда добытое «черное золото» поступает на борт судов у причала скромного морпорта. Жаль, в глубь шахты без официального разрешения и инструктажа по технике безопасности под роспись попасть не удалось. 15 лет назад тут произошел взрыв метана, погибло 23 горняка. Недавно были случаи производственного травматизма...

НА ВСЕ РУКИ МАСТЕРА. Мы побывали в ГСВ — горноспасательном взводе. Ребята как на подбор рослые, крепкие. И командир луганчанин Андрей Белозеров не робкого десятка. Рассказал, что подразделение приходит на помощь в случае какой-то сложной ситуации в шахте, и функции пожарной команды в поселке выполняет и, как местная полиция, за порядком следит. У ГСВ скоростные японские скутера-снегоходы, современное горноспасательное оборудование. Учения совместные с норвежцами проводят. Недавно отрабатывали условный разлив нефтепродуктов. Один из бойцов взвода Вадим Сафонов — потомственный горноспасатель. Тоже из Луганска. Отец Анатолий Борисович в свое время на Пирамиде работал. Сына рассказами увлек. И теперь уже тот традицию шахтерскую продолжает. Пока не женат. Подруга решает, ехать ли к любимому в дальние края. Жить есть где, и работа медсестрой в местной больнице найдется. Надо ехать!

ТЕПЛО ОТ ЯНЫ. Теплоэлектростанция — не первый, но и не второй по значимости объект жизнеобеспечения после шахты. Если остановится ТЭС, дающая свет-тепло, все замрет. Начальник смены — Яна Грицанова. Родом с Донбасса, из Макеевки, а жила в Николаеве. Муж из Вилково Одесской области, портовик. Дочь и сын сейчас на материке. «Работаем мы тут 12 через 12 часов, два дня с утра, два в ночь и два выходных, — рассказывает Яна, успевая следить за показаниями приборов на пульте управления. — Тяжел ли северный рубль? Ну, для кого как. Кто-то к климату привыкнуть не может — к полярным ночам, ветрам. У меня проблем не было, я в Норильске работала, так что нормально».

СЛЕДЫ ПРИМЫ. Наталья Олейник показала также старинный деревянный дом, где 80 лет назад жила будущая гордость советского балета Майя Плисецкая! Ее отец в 30-е возглавлял рудник «Баренцбург». Потом был репрессирован и расстрелян как враг народа. Сейчас дом хотят реконструировать, превратив в еще одну местную достопримечательность.

ШЬЮТ НА ЗАКАЗ. В пошивочной мастерской изготавливают спецодежду (утепленные куртки, комбинезоны для наших шахтеров), и заказы норвежцев выполняют — пальто, костюмы, платья, забавные детские игрушки, потешные сувениры. Наталья Богацкая, Анна Шевченко, Ольга Дорощук с Украины. Приветливые, немного стеснительные. Только мастер суровая: «А что рассказывать? Работают люди, заставлять не надо. Не за тем ехали. Снимать изделия нельзя, норвежцы этого не любят». Но я таки щелкнул пару раз — чтобы было.


ТЯЖЕЛОВЕСЫ. Увидел самую северную в мире свиноферму. На здании по-английски: «Pigs House». В «Поросячьем доме» выращивают хрюшек под два центнера! Мясо свежее в поселке всегда. Комбикорм с материка завозят. Хозяйством заправляют супруги Сергей и Татьяна Силевич, ветврач и агроном.

«КРАСНЫЙ МЕДВЕДЬ»: ПИВО НА ВЕЧНОЙ МЕРЗЛОТЕ

На днях в Баренцбурге открылась... пивоварня. Ее директор Наталья Вырижок обмолвилась, что такого живого пива еще поискать, а в Украине ему нет аналогов.

«Вода чистая, природная, из горного норвежского озера, пиво изготавливается по бельгийской технологии, хмель, дрожжи оттуда, электронное оборудование, коммуникации монтировали болгарские специалисты, и сама я ездила в Болгарию учиться, — на бегу рассказывает директор. — Пиво назвали «Красный медведь». Продавать пока будем только на разлив. Производительность — 250 литров в сутки. Со временем, глядишь, и в банках или бутылках появится».

Вообще-то Наталья до Заполярья трудилась на Северодонецком объединении «Азот», в лаборатории водоподготовки. Образование — химик. Но поди ж ты, и здесь сгодились навыки.

«Сама пиво люблю, — добавляет Вырижок. — Не литрами пить, конечно, но нравится. Вот барная стойка, вот дегустационный зал, на втором этаже ресторанчик. Установим терминал, и сможете отведать хорошего, живого пива. Туристов с каждым годом в Баренцбурге все больше».

Строители наводили последний глянец. Бригадир Сергей Вергелес, рабочие Вадим Рудь, Евгений Селютин, другие парни из Украины.


«Кабы не кризис — жил бы на родной Житомирщине и горя не знал, — вздыхает Вергелес, земляк директора шахты. — Жены неохотно нас так далеко отпускают, но мы же не бесплатно трудимся. Люди в бригаде сознательные. По десять часов длится рабочая смена. И только один выходной. Многое в поселке нашими руками сделано, и за качество не стыдно. Еще больше предстоит. Ладно, пойду к ребятам, сроки срывать нельзя. Украине привет передавайте. Мы ее не забываем».
Александр Ильченко
Сегодня