Спецтранс: «воронки», «таксобусы», «столыпины»
Из ворот Киевского СИЗО, которое по старинке называют Лукьяновским, то и дело выезжают спецавтомобили. В просторечии — автозаки, зековозы и «воронки».
Машины покрупнее, типа ГАЗ, ЗиЛ — наподобие армейских фургонов или городских хлебовозок. Есть и калибром поменьше, как бы маршруточные, — «Газели», «Соболи», у них позади кабины пристроен цельнометаллический каркас. Там и находятся охраняемые лица. В грузовиках помещается 20—22 человека. В «маршрутках» — 4—7. Ну и охрана — 3—4 конвоира. Смотря кого сопровождают — матерых, склонных к побегу рецидивистов (тогда «варта» усиленная), или смирных граждан, от которых в пути и на приеме-сдаче не ждут сюрпризов — бузы, попыток побега, членовредительства.
Инструктаж. Перед выездом и зековоз проверят, и документацию. Фото: ВВ МВД Украины
Согласно разнарядке, одни автозаки распределены в Верховный, апелляционные, районные суды, где назначены заседания по уголовным делам фигурантов. Другие направляются в сторону железнодорожного вокзала — туда, на огороженную площадку в пункте отстоя подвижного состава, уже подогнаны спецвагоны для перевозки осужденных. Давным-давно их прозвали «столыпинскими» в честь инициатора аграрных реформ министра внутренних дел Российской империи, затеявшего в начале ХХ века переселение крестьян в Сибирь. После погрузки зак-вагон прицепят в хвост к обычному пассажирскому поезду и отправят в разные города страны — на пересыльные пункты и в колонии, где осужденным предстоит отбывать наказание.
За свой 20-летний, а то и больший срок службы (самая старая по кузову в столичной конвойной бригаде машина — 1988 года выпуска) автозаки могли бы немало рассказать, сколько и каких перевезли сидельцев.
Были среди них воры в законе, криминальные авторитеты Пуля, Рыбка, Вата, Прыщ, Фашист, Москва, Солоха, Авдыш. Комфорт зековозов испытали на себе серийные маньяки Анатолий Оноприенко, Сергей Ткач, погубившие десятки жизней, и лидеры «Белого Братства» Юрий Кривоногов, Марина Цвигун. Экс-нардепы Николай Агафонов (ныне покойный), Виктор Лозинский и люди, ставшие депутатами потом — Михаил Бродский, Андрей Шкиль, Олег Ляшко, тоже колесили в тюремных «таксобусах».
В «Газоне» одна общая камера и три одиночные. Если в машине полный комплект, а на улице летний солнцепек — такое средство передвижения сродни душегубке на колесах.
Комфорт. Накануне Евро-2012, дабы не ударить в грязь лицом перед гостями чемпионата, МВД приобрело с десяток новых, модернизированных под евростандарт «воронков». На это ушло почти 6 млн гривен — около 600 тыс. штука. Зековозы повышенного комфорта изготовили в Херсоне на базе автобуса ХАЗ-3250. Внутри установлены системы кондиционирования, вентиляции, отопления (использовать транспорт приходится как в жару, так и в морозы), для каждого предусмотрено индивидуальное жесткое сиденье, а не кондовые лавки.
Но у автобуса конструктивная особенность — низкая рампа, не позволяющая вплотную прижаться к зак-вагону, чтобы шагнул — и уже в тамбуре. Поэтому используют его лишь там, где есть шлюз (полностью закрытый участок между двумя воротами) либо высокое крыльцо.
Шалости. И «столыпин», и автозак можно по ходу движения раскачать изнутри — тем самым создавая угрозу опрокидывания. Одни пассажиры поочередно встают, другие садятся, снова встают, опять садятся. Нарушается центровка, транспорт начинает «водить». Подобным образом развлекаются, в основном, пожизненники — приговоренные к высшей мере. Конвоиры говорят, что на такие «шалости» обычно идут с целью попугать охрану, психологически воздействовать на нее. До серьезных инцидентов, к счастью, не доходило. Окрик, предупреждение, щелчок передернутого затвора действуют на бузотеров отрезвляюще.
Еще узники вынашивают планы побега (но за последние годы никому удрать не удалось). Ищут удобный случай причинить себе (вскрыться — на тюремном жаргоне) или другому травму запрещенным предметом — иглой, обломком лезвия, заточенной монетой. Поэтому перед тем, как охраняемые окажутся в зековозе, зак-вагоне, их с ног до головы дотошно обыщут, проверят подмышки, полость рта, прочие укромные места, каждый шов, складку одежды. Обувь тоже. Шнурки изымут сразу — бывало, использовали как петли-удавки.
Мы спросили, пытаются ли конвоиров подкупить, чтобы те ослабили внимание, ненароком отвлеклись, «не заметив» какого-нибудь нарушения. Случалось, но успеха они не имеют, заверили служивые. Кому охота в тюрьму? Раз в неделю в части устраивают учебу, где моделируют ролевые игры на предмет того, кто и как должен себя вести в нестандартных, неожиданных ситуациях. Потом разбор — что было правильно, что не очень. Наука!
Подстава. В метро к военным подошла старушка: «Сыночки, подсобите — сумки тяжелые!» Как не помочь? Поднимаются по эскалатору, а наверху наряд милиции встречает: «Что в поклаже?» «Да это не наша», — показывают парни на бабулю. А та, божий одуванчик, глазом не моргнув: «Первый раз их вижу». Открыли сумки — солома маковая. Хорошо, что в метро видеокамеры есть, и момент, когда груз служивые брали, зафиксировали. А не будь записи — наркокурьеры!
— На таких примерах тоже учим, — говорит начальник штаба части подполковник Олег Махлай. — Конечно, людям надо помогать, но и подставы исключать нельзя. Регулярно проверяем людей на морально-психологическую устойчивость, выдержку. Слабых духом не держим. Да такие и сами не идут.
СВ: все купе без окон и суперрешетками
«Столыпин» — стандартный цельнометаллический вагон, напоминающий почтово-багажный. Служебные обозначения — СВ (не путать с люксом) и СТ. Кроме зарешеченных купе по одну его сторону, куда помещают осужденных (перед тамбуром, как в обычных поездах — туалет), в противоположном конце обустроен отсек для личного состава с кухней, купе начкара, спальным помещением «варты» и служебным санузлом. В спецвагоне помещают до 80 человек. А если ехать меньше четырех часов, то 104! В СВ 5 больших и 3—4 маленьких купе. Контингент сортируют по видам режима. Пожизненников могут и по одному, и в наручниках — преступления тяжкие, мало ли что в голову взбредет. Женщины и мужчины, конечно, отдельно. Подростков к взрослым не подсаживают. Представителей нетрадиционной ориентации с обычными осужденными не пускают — во избежание эксцессов.
Борт к борту. Зековоз подъезжает к вагону впритык, шаг — и тамбур. Фото: ВВ МВД Украины
Сергей П., отбывавший наказание за разбой, рассказал, что из Киева в Винницу его везли чуть ли не полдня: «В вагоне тесно, сидели друг у друга на голове, но весело, а чуть громче кто заговорит или рассмеется, анекдот услышав, вертухаи сразу в крик: «Прекратить шум! Молчать!» Солдаты, пацаны совсем, а не понимают, каково зеку на этапе. Подгоняют: «Быстрее! Бегом! Пшел!» Приехали, овчарка хрипит — вот-вот порвет...»
Директор музея Внутренних войск Оксана Улитина показала макет СВ — окон в купе нет, а со стороны коридора — суперрешетки. Карты, нарды, прочие азартные игры запрещены. Лежать осужденным разрешается только головой к выходу — чтобы конвойные контролировали ситуацию. Мужчины-зеки в основном травят байки или молчат. Женщины поют, балагурят. Коридор просматривается видеокамерой — изображение выведено на монитор в служебное купе.
Тамбур теплушки. Полковник в отставке Игорь Игнатьев знавал другие вагоны — теплушки, в которых сопровождал заключенных в 60-е годы прошлого века.
«Целых 8 лет отдубарил в эшелонном конвоировании по Союзу, — говорит бравый, несмотря на почтенный возраст, ветеран, по образованию историк. — Служба не из легких, ватные брюки, тулуп, шапка. Днем спишь, а ночь напролет — в тамбуре на посту. Столько повидал! И комбатом в Харькове был, и полком в Луганске командовал. А эшелоны не забыл».
По воздуху: лайнер подано, господа хорошие
Доставляют преступников и рейсовыми самолетами. Обычно — при экстрадиции, когда сухопутной границы с государством нет, а иным видом транспорта привезти задержанного невозможно.
Представители Внутренних войск и НЦБ Интерпола принимают его в аэропорту вылета, первым из пассажиров, чтобы не привлекать лишнего внимания, заводят на борт. Экипаж предупрежден, что в салоне будет некто охраняемый. Рассаживаются в крайнем ряду, в хвостовой части — между двумя военнослужащими в штатском. Возле аварийного выхода — никогда: риск! Наручники не надевают, но руки от чужих глаз прикрывают журналом или газетой. Чтобы в полете не просился по нужде, сводят еще на земле, в аэропорту. А приспичит в воздухе — проход в целях безопасности блокируют, при этом дверь не закрывают, чтобы избежать неожиданностей и до ЧП не доводить. Сделал дело — возвращают на то же место. По прибытии в Борисполь выводят уже после всех.
Салон. Авиапассажирам и невдомек, что в хвосте летит преступник. Фото: ВВ МВД Украины
Майор Игорь Морозов не раз вылетал за экстрадированными. Бывал в Испании, Словении, Нидерландах, Азербайджане.
— Есть внутриведомственный документ — оценка безопасности, — говорит офицер. — Если тот, кого поручено доставить, склонен к побегу, спортсмен или двухметровый детина, посылаем за ним ребят покрепче. У нас ведь и мастера спорта по силовым видам, и чемпионы Украины служат — отпор дадут, не спасуют.
Штрих. Если сопровождаемому в полете вдруг станет плохо, первую помощь ему окажут члены экипажа — за это, согласно международной конвенции и служебной инструкции, отвечает имеющий спецподготовку старший бортпроводник. Конвоирам вмешиваться запрещено.
«При Союзе мы часто возили самолетами не только осужденных, — вспоминает ветеран Игорь Игнатьев. — Это было в порядке вещей. Как-то во Львов из Харькова сопровождали свидетеля-еврея. Тот садится в кресло и говорит: «Они сказали, что если все расскажу, то меня не посадят. Ага, так и поверил — ничего не добьются». И кукиш показывает. По какому делу проходил, не знаю, но процесс громкий был. У нас не полагалось нос совать куда не следует. Иначе и тобой могли заинтересоваться компетентные органы. Того свидетеля мы впятером конвоировали —важная птица была».
Вернули хакера. Из тех, кого недавно доставляли в Украину самолетом, услышали фамилию довольно известную. Харьковчанин Максим Ястремский был арестован в Турции по подозрению в хакерстве. Приговор — 30 лет лишения свободы! Но в конце прошлого года Максима вернули, и отбывать наказание ему предстоит в нашей колонии.
Сейчас на просторах СНГ в пределах одной страны самолетами зеков возят только в России. Там, где ни железных, ни автомобильных дорог, иного транспорта просто нет. В Заполярье, например, на Чукотке, Камчатке. Многим из тех, кого везут, скажем, из Красноярска в Норильск, прежде летать не доводилось. Боятся на борт подниматься, а деться некуда — лайнер подано, и охранники подгоняют. Все пассажиры в наручниках. Бригада бортпроводников — только мужчины. И ни одного шанса убежать. Одно плохо — после каждого рейса, сетуют авиаторы, из салона долго не выветривается въедливо-приторный тюремный запах сидельцев.
Кто идет в конвойники
А кто же идет во Внутренние войска, чтобы носить форму с надписью «Милиция»? Многие — из офицерских династий: дед на зоне зеков охранял, отец в плановом карауле служил. Персонал той же Бучанской колонии под Киевом — наполовину тюремщики, наполовину из ВВ.
Есть начальники караулов со стажем по 15—18 лет! И все годы на колесах, не в автозаках, так в «столыпиных». Или на крыльях — кому как повезло. Был когда-то здесь рекордсмен — старший прапорщик Александр Шевчук. Богатырского роста, роскошные усы, косая сажень в плечах. За 20 с лишним лет беспрерывной службы провел в вагонах четыре года жизни и перевез 120 тысяч осужденных! Сила — сейчас столько зеков по всей Украине срок мотают. В его времена плановые маршруты иногда и по месяцу были. Пару-тройку дней дома, и снова в дорогу. Нынче таких командировок уже нет — максимум трое-четверо суток. Но все равно служба на колесах, походный быт, оторванность от дома — не каждая семья выдержит. Бывают, распадаются.
А люди все равно служат — и офицеры, среди которых немало выпускников академий, и прапорщики, военнослужащие по контракту. В бригаде из 1150 военнослужащих — 700 срочников. Уходят в запас, а потом возвращаются. Их охотно принимают: все знают, все умеют, надежные. Но снова проверят, не замечен ли в сомнительных связях, не якшался ли с подозрительными личностями, не попал ли, будучи на гражданке, в мутную историю.
Правда, зарплатой конвойники похвастаться не могут. Что такое 3—4 тысячи гривен офицерского жалованья для Киева? Кассирша супермаркета столько же имеет. У прапорщиков и того меньше — около 2 тыс. Людей удерживают жильем, стараются дать общежитие. Недавно вернули то, что когда-то забрали — и месяц службы засчитывают за полтора.
Доктор Пи и Начкар. Очень много для конвоира значат внутренняя собранность, хладнокровие, железные нервы. Служба не позволяет дать волю эмоциям, взорваться, ответить грубостью.
— Когда сопровождали небезызвестного Андрея Слюсарчука, Доктора Пи, который стольких людей одурачил, ох и намаялись с ним, — вздыхает Олег Махлай. — Редкий экземпляр, под ненормального косил, а потом начальника караула стал гипнотизировать, твердил: «Откройте дверь, мне надо выйти...». Насылал проклятья на его мать и еще много такого, от чего у человека неподготовленного кровь в жилах закипит, кричал. Но у начкара с психикой все в порядке, не таких видывал...
Без права на ошибку и год за полтара
Генерал Станислав Шуляк. Фото: ВВ МВД Украины
«Подразделения конвоирования особые — они ежедневно выполняют не учебные, а боевые задачи в условиях, не дающих права на ошибку, — сказал командующий ВВ МВД Украины генерал-лейтенант Станислав Шуляк. — Люди рискуют и жизнью, и здоровьем — под их охраной убийцы, насильники, рецидивисты, лица, страдающие патологическими отклонениями в психике, туберкулезом, другими заболеваниями.
С ноября прошлого года военнослужащим этих подразделений стаж исчисляется как год за полтора, что предусмотрено постановлением Кабмина. Но важно и другое. Каким бы злостным ни был преступник, никто из конвоя не вправе унижать его достоинство, оказывать физическое и моральное воздействие, пренебрегать личными потребностями человека. Отступление от этого требования рассматривается командованием как попытка нанести ущерб в целом престижу войск. Тюрьмы, следственные изоляторы, подсудимые, заключенные, к сожалению, еще долго будут существовать. От того, как мы выполняем поставленные задачи, степень своей вины или невиновности осознают и те, кого поручено конвоировать».