Публичная дипломатия в США регулируется законом Смита-Мундта, также известным как Закон об информации и образовательном обмене. Необходимость его принятия возникла сразу после войны — когда потребовалось законодательно оформить информационно-просветительскую деятельность Государственного департамента. Изначально действие закона распространялось на возникшие во время войны СМИ («Голос Америки») и различные культурные и образовательные программы. Впоследствии под закон Смита-Мундта подпали как многочисленные инструменты иновещания (различные редакции «Радио Свобода» и прочие), так и программы академического и профессионального обмена (к примеру, программа Фулбрайта).
У принятия такого закона с самого начала было немало противников. Времена тогда были непростые, над умами властвовали идеологии. Друзья превращались во врагов буквально в мгновение ока. Начиналась «холодная война», и пока одни конгрессмены надеялись наделить Госдепартамент полномочиями для наращивания влияния на бывших союзников по Второй мировой, других всерьез беспокоила лояльность самого Госдепартамента: кто-то считал его «сборищем либералов», а кто-то — и вовсе рассадником «красных шпионов». Звучали предложения, что прежде, чем выделять Госдепу деньги на просветительскую работу, нужно очистить его ряды от сочувствующих коммунистам.
Недоверие к планам ведомства усиливалось еще и потому, что фактически речь шла о ведении пропагандистской работы в мирное время. Во время военных действий с такого рода начинаниями американский Конгресс был готов мириться, но после окончания Второй мировой расширение полномочий Госдепартамента многих беспокоило; находились даже такие, кто сравнивал эти планы с пропагандистской машиной Третьего рейха. В итоге в 1948 году, когда закон Смита-Мундта, наконец, приняли, в нем был заложен ряд существенных ограничений.
Во-первых, в законе было прописано, что вещание Госдепартамента не может осуществляться на неконкурентной основе. Во-вторых, деятельность ведомства должна была ограничиваться тем, что «необходимо для обеспечения безопасности и процветания страны». В-третьих, направлена эта деятельность должна была быть исключительно вовне: жителей США от нее оградили, лишив прямого доступа к публикуемой Госдепом информации. Предполагалось, что сперва эта информация должна пройти «фильтр» в виде Конгресса, национальных медиа и научного сообщества.
С 1953 года проведением закона Смита-Мундта в жизнь занималось созданное президентом Эйзенхауэром Информационное агентство США (USIA). В задачи этой организации входило «информирование иностранной общественности в интересах США и расширение связей между американскими и иностранными организациями». USIA просуществовало до 1999 года, и на протяжении всего этого времени его рутинно сравнивали с советскими органами пропаганды.
Под влиянием этих взглядов, ограничения, заложенные в закон Смита-Мундта, только усиливались — снова по идеологическим мотивам и снова во имя интересов собственных граждан. К примеру, в 1972 году конгрессмены решили, что американские налогоплательщики не должны за собственные деньги подвергаться госпропаганде. Автор поправок, сенатор Уильям Фулбрайт, тогда во всеуслышание объявил подконтрольные Госдепартаменту СМИ пережитком «холодной войны». Доступ к иновещанию с территории США запретили полностью. На деле, разумеется, любой американец мог при желании поймать тот же «Голос Америки» с помощью коротковолнового приемника. Однако суть ограничения состояла в том, что правительство в лице Госдепартамента не имело права делать население США аудиторией своих программ и влиять на формирование повестки дня негосударственными СМИ.
А в 1985 году иновещание вывели из-под действия закона о свободе информации (Freedom of Information Act, FOIA), по которому журналисты и общественные деятели могут требовать публикации правительственных документов. Что интересно, риторика при этом также использовалась самая патетическая: по мнению сенатора Эдварда Зорински, до тех пор, пока пропаганда подпадала под действие FOIA, США «ничем не отличались от Советского Союза». Фактически, под предлогом защиты интересов налогоплательщиков государственное иновещание сделали полностью неподконтрольным обществу.
С тех пор никаких существенных изменений в законодательстве не принималось. Несмотря на все ограничения, Информационное агентство США, а затем и сменивший его Совет управляющих по вопросам вещания (BBG), разрастались, постепенно наращивая влияние (на данный момент программы американского иновещания доступны в 100 государствах на 61 языке). Все изменилось в 2012 году, когда группа законодателей во главе с республиканским конгрессменом Маком Торнберри (Mac Thornberry) решила отменить запрет на пропаганду среди местного населения.
Выступление Рональда Рейгана на «Голосе Америки»
Фото: AP
В XXI веке на смену разговорам о советских шпионах и коммунистической пропаганде пришли идеалы прозрачности и экономической эффективности. Именно под такими лозунгами Торнберри и поддерживающие его руководители BBG ратовали за принятие законопроекта «О модернизации закона Смита-Мундта». С введением этих поправок каждый американец сможет оценить качество пропагандистской работы Госдепартамента и понять, насколько эффективно тратятся его деньги.
В действительности, однако, дело скорее в том, что понятие об «американском населении» за последние 60 лет несколько изменилось. Собственно, авторы поправок этого и не скрывают, приводя в пример многочисленные национальные группы, которые проживают на территории США и имеют доступ к различным иностранным СМИ, а вот Госдепартамент до них достучаться не может. Скажем, сомалийское сообщество в штате Миннесота, уверяют сторонники закона, оказывается в зоне влияния исламистской пропаганды, и американское правительство никак не может на это повлиять.
В этом, конечно, есть доля лукавства. Физически доступ граждан к продукции иновещания никогда не ограничивался, а с распространением интернета говорить о том, что миннесотские сомалийцы очень хотят, но никак не могут послушать «Голос Америки», и вовсе глупо. Если бы хотели — то непременно слушали бы. Очевидно, дело в другом.
Скорее всего, и в американском правительстве, и в Конгрессе есть люди, обеспокоенные работой на территории США иностранных пропагандистских служб (особенно часто в этой связи упоминается Russia Today). Понятно, что как-то им противодействовать следует, но где взять бюджет, сравнимый с кремлевским? При этом механизм вроде как существует, и идея противопоставить иностранной пропаганде собственную выглядит вполне логично. Нужно только отменить одно досадное ограничение. Тогда и средства искать не придется — финансирование-то бюджетное. А тут появятся и деньги на рекламу, без которой те же сомалийцы, может быть, и не узнали бы никогда про «Голос Америки».
Интересно, что для достижения своих целей авторы поправок пошли на очевидные манипуляции — например, убеждали Конгресс в том, что жители США очень хотят, но никак не могут получить доступ к правительственным информационным программам. Впрочем, в случае с законом Смита-Мундта это похоже на карму: на протяжении десятилетий изменения в него вносились от имени населения, которое, вполне вероятно, в большинстве своем даже не подозревало о его существовании. Собственно, и о принятии поправок в 2012 году практически ничего не сообщалось, и о вступлении их в силу СМИ написали лишь спустя десять дней.
Едва ли в жизни американцев теперь что-то существенно изменится. При наличии огромного спектра частных медиа на любой вкус (к ним могут быть отдельные претензии, но это другая история) трудно предположить, что хоть кто-то будет добровольно слушать новости, которые ему по тем или иным причинам не нравятся. Так что разговоры о том, что граждан США сделали мишенью государственного промывания мозгов, конечно, не совсем оправданы.
Другое дело, что на фоне историй с программой PRISM, в рамках которой американские спецслужбы собирали данные об интернет-пользователях, и участившихся в последнее время конфликтов между американскими властями и журналистами отмена любых законодательных ограничений вызывает закономерные опасения: а не открывается ли здесь дополнительный простор для государственного злоупотребления?