ЗА и ПРОТИВ: Кому нужны наши дети
18.03.2014 14:00
На вопрос журналистов: «Кому нужны наши дети?» рядовые граждане чаще всего отвечают: «Да никому!». Обвинить их в том, что их ответы необъективны и необстоятельны, нельзя по той лишь причине, что если таких мнений большинство – это уже о чем-то говорит.

Насколько эта гипотеза соответствует действительности и реальной жизни, корреспондент интернет-издания Новости Украины – From-UA выяснял у двух экспертов, женщин, с совершенно противоположными мнениями: руководителя Управления обеспечения деятельности Уполномоченного Президента Украины по правам ребенка Администрации Президента Украины Людмилы Волынец и украинской актрисы и телеведущей Снежаны Егоровой.

Новости Украины – From-UA: - Людмила Семеновна, начнем с Вас, так как, прежде всего, хотелось бы узнать, мнение человека, который представляет государственную структуру. Скажите, кто на сегодняшний день в Украине ответственен за жизнь и здоровье ребенка?




Людмила Волынец: - Родители, государство, службы опеки, приюты (в случае, если ребенок сирота). Прежде всего, надо понимать, что государство — это не эфемерное образование. Государство, с точки зрения ребенка, — это орган опеки и попечительства. Орган опеки и попечительства по национальному законодательству — это либо исполнительный комитет городского совета, либо районная государственная организация. Вся страна у нас поделена на районы и города, и вот руководитель каждого города, каждого района возглавляет органы опеки и попечительства, и все районные администрации и города являются органами опеки и попечительства. Поэтому в стране полномочия по отношению к ребенку гораздо больше у главы районной государственной администрации, чем у любого министра, премьер-министра, президента и всех остальных.

И это очень правильно, потому что каждый человек, какой бы пост он ни занимал, а тем более ребенок, живет там, где он живет, и чем ближе к нему защищающий или организовывающий его жизнь человек — тем лучше защита ребенка. Поэтому вот это большое слово «государство» на самом деле для ребенка детализируется до главы районной государственной администрации или города, в котором проживает ребенок.



Что касается ответственности за жизнь и здоровье ребенка, все очень просто и очень правильно — ответственность за жизнь и здоровье ребенка, в первую очередь, несут родители. Они определяют правила и условия жизни ребенка и несут ответственность за все эти вопросы, потому что, согласно Конституции Украины, все, что касается жизни ребенка — это ответственность родителей.

Когда ребенок достигает 18 лет и родители попадают в ситуацию слабости, возраста, здоровья, болезней и т.д. — вот с того момента начинается ответственность ребенка по отношению к его родителям. Это все логично с точки зрения права и ситуации более слабого, потому что так устроена жизнь: в какой-то момент ребенок слабый, проходит время — и игроки меняются местами: родители становятся слабыми, а ребенок становится защитником. От того, какое качество жизни ребенка, очень зависит качество старости его родителей. Как они научили ребенка принимать и защищать слабого — точно такую же кальку мы получим в старости. Как правило, никто об этом не думает, но таковы реалии жизни.

Если родители не справляются со своей функцией и являются для ребенка опасным окружением, при таких обстоятельствах государство лишает их родительских прав, и с этого момента ответственность за ребенка берет на себя государство согласно ст. 52 Конституции, где написано, что содержание и воспитание детей-сирот и лишенных родительской опеки — это обязанность государства.

Дальше законом о местном самоуправлении государство делегирует эти полномочия органу опеки и попечительства, и глава города или района исполняет функцию государства при делегированных деньгах. То есть на каждого ребенка-сироту государство делегирует не только полномочия, но и деньги на его содержание. Это два прожиточных минимума на каждого ребенка. Когда делегируются полномочия, делегируется и ответственность за жизнь и здоровье ребенка. Но нужно понимать, что в этом вопросе возникает энное количество ситуаций, когда родители не в состоянии обеспечить ответственность за жизнь и здоровье ребенка, и они делегируют свои полномочия, например, детскому саду или школе.

На момент пребывания ребенка в этих учреждениях ответственность за жизнь и здоровье ребенка переходит к руководителям тех учреждений, которые имеют гослицензию, госрегистрацию. Поэтому здесь не может быть четкой схемы, когда мы двумя линиями нарисовали, кто за что отвечает, потому что ситуаций очень много. Например, есть ситуация, когда мама получает информацию от врачей о том, что ребенка надо срочно лечить. Но мама отводит ребенка в детсад, где происходит приступ аппендицита. В этой ситуации детсад не может нести ответственность, потому что мама была должным образом проинформирована и будет отвечать сама.

Таких ситуаций очень много, поэтому УПК содержит статьи, которые предполагают уголовную ответственность не только за убийство ребенка, но и за оставление ребенка в ситуации опасности. Законодатель исходит из того, что ребенок не в состоянии принять сам решение о собственной защите, и поэтому вводится такое понятие. Например, Катя, которая недавно ходила по Одесской трассе — извините, это было классическое оставление ребенка в опасности.



Новости Украины – From-UA: - Зачем же так настаивают, чтобы ей вернуть маму?

Людмила Волынец: - Вы в данном случае перешли на тему компетентности освещения СМИ детской проблематики. Вообще, одна из проблем детства и защиты детей заключается в том, что они очень компетентны в определении тех или иных вопросов по детям. И, как правило, в решении тех или иных вопросов очень часто игнорируется закон. Очень многие участники процесса зашиты детей не знают вообще, что есть какие-то нормы закона, которые регулируют детство. Все время существует риск, в том числе и со стороны СМИ — оценивать ситуацию ребенка не через призму закона, а через призму «вот так моя душа чувствует». Фраза «я мама мать» — это на самом деле огромная беда, потому что ребенок — это очень хрупкая человеческая конституция, и на самом деле правильно решать с точки зрения закона, но учитывая эмоциональное окружение ребенка.

Поэтому, слава Богу, в отношении многих детей превалирует не мнение журналистов. Я с огромным уважением отношусь к журналистам, которые освещают проблемы детей. Еще 10 лет назад мы могли об этом только мечтать — чтобы всем было не все равно, что происходит с детьми. Сейчас бы еще немного профессиональности в этих оценках, и было бы совсем хорошо. Но когда-то мы до этого дойдем. В любом случае, чем мы больше говорим, тем становимся сами грамотнее и тем самым больше защищаем детей.

Новости Украины – From-UA: - В Германии, например, есть положение, что одного ребенка нельзя оставлять до 16 лет. В Украине такого положения нет, как Вы думаете, почему?

Людмила Волынец: - Очевидно, наше общественное сознание еще пока не дошло до того момента, чтобы взять и жестко это запретить. Я хочу привести вам пример. Вся страна говорила о том, что "ой, как плохо, что у нас дети после 11 часов вечера гуляют где хотят и как хотят". По отношению к этим детям совершаются преступления, эти дети сами совершают преступления. И вот начали запрещать пребывание ребенка после 11 часов на улице без сопровождения взрослых. То есть ребенок может быть на улице, но вместе с мамой, папой, совершеннолетним братом. Что произошло в стране? Произошло возмущение: как это так, это мой ребенок, я буду сам решать, что ему можно, а что нельзя.

У нас общество само пребывает в состоянии амбивалентности. С одной стороны, мы этого требуем, а когда это происходит, мы ограничиваем. Я не думаю, что если мы завтра внесем в ВР требование о том, что, допустим, до 16 лет не оставлять ребенка одного, как в Германии, что это будет возможно, что это будет норма, которую люди в состоянии выполнить. С другой стороны, я очень хорошо помню свое детство. Есть люди, которые совсем не помнят своего детства, и они очень часто принимают много ошибочных решений.



Я в подростковом возрасте с огромным удовольствием воспринимала возможность побыть одной. Одиночество (определенное) — это тоже стимулирующий момент для развития ребенка. Для того, чтобы правильно развивались синапсы, должно быть время, когда ребенок в окружении и когда он один. Здесь много всяких дискуссий. Но если мы с вами примем решение, что до 16 лет не оставлять ребенка одного, то эта норма не будет выполняться. Дальше что? И если мой ребенок находится дома один, это совершенно не означает, что он находится в опасности. Кроме всего прочего, я считаю, что это ограничение свобод семьи. Если законодатель устанавливает норму «не оставлять», значит, законодатель должен оставлять за собой право проверять. Я не думаю, что вы или я будем в диком восторге, если раз в месяц к нам будет приходить какой-то чиновник и смотреть, не оставили ли мы ребенка.

В этом смысле нам не хватает активности граждан, когда они видят, что там может быть беда. На чем построена правозащитная система Германии, США относительно детей? На огромной активности гражданского общества: я увидел, что у ребенка может быть опасность — я звоню. У нас эта готовность только появляется. При наличии высокой гражданской активности государство обязано будет ответить высокой активностью структур, которые получают информацию о том, что на улице такой-то, в доме таком-то ребенок в опасности. Вот с этим у нас тоже определенная проблема. То есть даже когда граждане звонят в милицию, милиция говорит о том, что у них нет права проникать в помещение. Так что у нас здесь работы достаточно, чтобы привести все это в соответствие. Но не думаю, что должны быть какие-то жесткие вещи, как не оставлять ребенка до 16 лет одного.

Новости Украины – From-UA: - Каковы основополагающие права ребенка?

Людмила Волынец: - У ребенка нет основных и не основных прав — у ребенка просто есть права. Основное оно или не основное определяется тем, насколько реализация именно этого права важна для ребенка. Скажем, ребенок живет в нормальной функциональной семье, он приходит в школу, и в школе учительница обратилась к нему и назвала Вольдемар, а мальчика зовут Вася. Для какого-то мальчика это может быть абсолютно все равно, а для какого-то ребенка это может быть катастрофа, что его называют не по его имени. У ребенка есть право на имя, которое очень часто у нас в обществе нарушается, когда ребенка называют дитинка, чадо, вот этот вот и т.д. Я уже не говорю о крайних выражениях на грани нецензурщины. Взрослый очень четко понимает, что если ее зовут Мария Ивановна, то к ней так и должны обращаться. А когда к ней обращаются Машка — взрослый понимает, что это оскорбление.

Учителя возмущаются: «Да что я такого сказал? Подумаешь, придурком назвала. Он заслужил!». Извините, но вы не имеете права. Даже сказать, что ты утюпулечка — тоже не имеете права. Я как руководитель, имея хорошие отношения с подчиненными, не могу позволить себе фамильярного отношения, если мне не разрешает этого человек. Важное это право или нет? Мне уже много лет, но я помню, когда в третьем или четвертом классе пришла учительница и произнесла неправильно мою фамилию — и смеялся весь класс. И таких ситуаций было у 50 % взрослых, и они это помнят, потому что если бы мое право на имя было обеспечено, я бы на это не обратила внимания, но в тот момент произошло нарушение моего права, и я на всю жизнь запомнила, как смеялся весь класс.



Но никто об этом не думает. Взрослые больше заботятся о том, питается или не питается, бьют — не бьют и т.д. Поймите, любое нарушение какого-то права связано с нарушением другого права. Для того, чтобы я, как ребенок, попала в ситуацию, когда меня будут бить, не исключено, что перед этим 115 раз проигнорировали мое право на имя, чем и создали причину у кого-то из сильных детей в классе в конечном итоге меня бить.

Нарушение разных прав детей приводит к определенным последствиям. Взрослые думают: ребенок не учится — все, это нарушение права на учебу. Ничего подобного. Нарушение права на учебу может начаться у ребенка тогда, когда он придет и учительница ему скажет: «Мне не нравится твоя мама, я посажу тебя на последнюю парту» — и это уже будет нарушение прав. Поэтому это такой сложный и многогранный механизм.

Один ребенок может на это обидеться и отреагировать, другой может пропустить. Поэтому все права ребенка являются крайне важными, и нет из них какого-то менее важного. Каждое нарушение права является очень плохим обстоятельством для развития ребенка. Когда начинают говорить, что самое основное право — это право на образование, то мне это напоминает советскую первомайскую демонстрацию — мир, труд, май!

Новости Украины – From-UA: - То есть самое главное право — это право на семью?

Людмила Волынец: - Это вообще неправильная позиция — самое главное право. Я получаю право на родителей, когда меня кто-то рожает. Значит, у меня есть мама и папа. Вопрос второй — какие они? Это уже вопрос качества, если хотите. У кого-то родители очень плохие, у кого-то очень хорошие хорошие, что аж до плохого доходит — например, гиперопека, когда родители до 15 лет определяют, какую прическу носить, какие сережки надевать, не давая права на принятие решения.

Например, у меня замечательные родители, вот только любое письмо, которое мне приходит, они детально прочитывают и детально рассказывают всем бабушкам и дедушкам, кто и что мне написал. Вопрос в качестве обеспечения этого права и в уважении меня как личности, потому что взрослые очень часто забывают одну серьезную вещь: мы все стали взрослыми, потому что мы были детьми, но не все дети имеют шанс стать взрослыми. И очень часто это происходит не у плохих родителей, а у тех, кто просто не общается с ребенком. Они работают в банках, получают хорошие зарплаты, они вип-персоны, вот только они забывают спросить у ребенка, как дела, не нужна ли ему их помощь. И потом получается, что в очень приличной семье ребенок повесился.



Мы живем в стране, где 46 миллионов, и 8 миллионов — это дети, и все они, слава Богу, разные. Поэтому нельзя так однозначно говорить, что когда у ребенка хорошие родители, как сказал кто-то, то ему хорошо. Я когда провожу тренинги, спрашиваю: как вы думаете, вы хорошие родители? Все говорят — да. Я говорю: а если я спрошу у ваших детей? Сразу половина хороших отпадает. Поэтому есть факты биографические, юридические, психологические, и желательно, чтобы они были со знаком плюс с точки зрения маленького человечка с ручками, ножками и с душой. Если ни юридически, ни психологически эти люди не уважают это маленькое создание — все права ребенка будут нарушены. Он будет иметь родителей, которые будут являться агрессорами по отношению к нему.

Извините, но у нас принято бить детей, при том, что ст.150 Семейного кодекса это запрещает. Мы их дергаем, даем подзатыльники и т.д. У ребенка попа совершенно для других целей. Для восприятия родителей у него есть ушки и глазки. Разговаривайте с ребенком — и не будет потребности бить его по попе. Почему-то родители считают, что весь эмоциональный и мыслительный процесс ребенка сосредоточен в попе.

Новости Украины – From-UA: - Говорят, что это происходит от бессилия…

Людмила Волынец: - Совершенно верно, но это еще происходит о того, что его воспитывали именно так. Мы часто слышим от уважаемых людей: меня били родители, поэтому я вырос вот таким замечательным. Дорогой, уважаемый ВИП, но ты не знаешь, каким бы ты мог быть более замечательным, если бы тебя не били. Сколько в тебе хорошего пропало, не развилось и т. д., потому что тебя били! Мы живем в той стране, в которой мы живем. И все-таки в этой стране 95 % детей считают, что их родители любят, и 82 % считают себя счастливыми. Это потому, что наши дети умеют абстрагироваться от некоторых вещей, которые мешают жить взрослым. Поэтому на самом деле в стране немного лучше, чем думают об этом органы власти, журналисты и многие другие члены общества. Но те 15 % (это каждый пятый ребенок), которые считают себя несчастными — вот о них надо подумать.

Новости Украины – From-UA: - А как должны контролироваться родители?

Людмила Волынец: - Никак, иначе мы превратимся в полицейское государство. С какой стати я должна оценивать методику воспитания и отношения к вашему ребенку? В Семейном кодексе четко написано, что родители сами выбирают методы воспитания ребенка. Но унижать достоинство и бить — нельзя.



Новости Украины – From-UA: - Но это станет известно, только если ребенок сам придет и расскажет об этом.

Людмила Волынец: - Придет либо сам, либо соседи придут, либо ваша свекровь. У нас почта Уполномоченного президента по правам детей просто забита обращениями свекровей против невесток как мам, и против зятей как отцов. Вот они нам сообщают о том, какие плохие их зятья и невестки, а дети всегда у них жертвы: «Мой сын имеет плохую жену — просто исчадие ада».

Закон об обращениях граждан не предполагает, что если теща пишет на зятя, то мы не должны это рассматривать. Мы вообще рассматриваем почту исключительно через призму интересов ребенка. Мне все равно, кто и против кого пишет. И даже если мы понимаем, что, скорее всего, теща решила насолить зятю и поэтому написала, мы все равно проверяем состояние ребенка.

Даже если мы понимаем, что это разборки взрослых, мы все равно должны убедиться в том, что ребенок находится в безопасности: мы звоним в школу, в детсад и выясняем. Если учитель говорит, что нормально занимается, глазки горят, на физкультуре бегает, один за партой не сидит, не закрывается — значит, конфликт взрослых щадит ребенка, слава Богу. Мы пишем ответы и таким бабушкам. Обычно пишем, что извините, мы не будет давать оценку вашему зятю или невестке, и мы пишем, какую оценку дает ребенку классный руководитель.

Расскажу вам о последнем обращении — к нам обратилась бабушка ребенка, которого усыновили другие люди. Папа с мамой лишены родительских прав, бабушка взяла старшую девочку под опеку, а младшего мальчика не взяла, потому что у него был порок сердца, и она оставила его лечить в детском доме. Когда мальчику исполнилось три года, его усыновила украинская семья — прооперировали, вылечили. И сейчас бабушка вспомнила об этом и просит меня вернуть ей внука. Это невозможно, усыновление обратной силы не имеет. Мальчик пошел в первый класс в элитной школе. Оказывается, он очень любит советские мультики и все, что связано с динозаврами. Очень любит играться в конструктор, потому что усыновители учили его играть в эту игру, так как ему противопоказаны быстрые игры из-за сердца. Сейчас с сердцем все настолько пристойно, что даже ожидается, что врачи разрешат посещать бассейн. Вот я это все бабушке написала, но она никогда уже не сможет взять его под опеку, потому что его усыновили другие люди.

По закону, усыновители решают, разрешат они встречаться или нет. Эти усыновители скрывают от ребенка, что они его усыновили. Хотя мы говорим, что рано или поздно им придется рассказать, потому что ребенок после трех лет уже помнит, что он усыновлен, даже если он не проговаривает это, обязательно остаются фрагментарные картинки из прошлой жизни.



Новости Украины – From-UA: - Людмила Семеновна, благодарим Вас за высказанное аргументированное мнение.

Снежана, перейдем к Вам. Ваше видение ситуации, почему-то так кажется, будет идти вразрез с мнением госпожи Волынец, потому как Вы, насколько известно, оперируете понятиями и фактами из собственной практики и реальной жизни. А она в Украине, ни для кого это не секрет, отличается от какой-либо государственной статистики и отчетов, подготовленных пусть даже самыми ответственными людьми. Итак, Снежана, какая на сегодняшний день государственная политика по защите прав детей и какое участие принимает государство в воспитании и развитии детей?




Снежана Егорова: - По моему мнению, на данный момент в стране под названием Украина дети являются побочным продуктом жизнедеятельности взрослых людей. О том, что касается какой-то инфраструктуры для детей, государство вообще не думает. У нас существует полуразрушенная инфраструктура, которая досталась нам со времен СССР, и за все 20 лет независимости ни одно из правительств, никакие общественные организации не добились улучшения в этом вопросе. О детях думают меньше всего. Государство сейчас полностью возложило ответственность за жизнь детей на семью и на родителей.

В СССР была инфраструктура, которая занимала ребенка после школы — сейчас это все уничтожено. Я очень много езжу по Украине, и поэтому я знаю, как это все происходит и на западе, и на юге Украины. Эти ресурсы уже кем-то выкуплены, и там какие-то развлекательные центры, магазины или рестораны. Получается, что ребенку после школы просто некуда деваться. Обычно все дополнительные кружки при школах платные, поэтому это дополнительным грузом ложится на родителей.

Понятно, что для того, чтобы организовать кружок танца, музыки или рисования для ребенка на базе школы, нужно пригласить человека и платить ему зарплату. Государство не выделяет дополнительных штатных единиц, соответственно, это должны оплачивать родители. Но это еще куда ни шло — любой родитель заплатит за хороший результат. Но в основном те, кто возглавляет наши школы, им все по барабану. Они для галочки выполняют какие-то распоряжения, которые идут от министерства. Они выполняют свои непосредственные обязанности весьма скромно в силу того, что большинство людей, которые что-то умели, из педагогического состава, за нищенские деньги, которые платят учителям, просто не готовы положить свою жизнь на алтарь образования детей.

«Макаренко» в школу не особо стремятся. Более того, даже те педагоги, которые бы и хотели что-то сделать в украинской независимой школе, там, где детям на голову падает штукатурка, где в классах ободранные парты и стулья, я думаю, что у человека вряд ли возникает желание что-то особо креативить.



Новости Украины – From-UA: - Какие стоят проблемы перед государством в этом вопросе? Какое в идеале в воспитании ребенка должно быть соотношение государства и родителей? В каких случаях можно сказать, что виновато государство или виноваты родители?

Снежана Егорова: - Государство обязано создавать инфраструктуру. Поскольку образование и школы находятся в монополии государства, поэтому оно в такой жопе, извините за выражение. Строятся огромные развлекательные центры, а это все частные инициативы, и деньги эти идут, соответственно, в частные карманы. В таком случае государство должно создавать какой-то прецедент, чтобы создавались частные школы или какие-то смешанные системы, потому что в государственные школы, на которые не выделяются средства, ходить просто невозможно.

Или это нужно делать, как в США: каждая школа должна существовать на налоги жителей района. Но у нас налоги никто не хочет платить, потому что никто не понимает, куда они идут, школам они не достаются. Моя 16-летняя дочь сейчас учится в американской школе. Она живет в совсем маленьком городке — 8 тысяч жителей, по украинским меркам это областной центр. Там школа — это эпицентр детской жизни. Она приходит в 8 утра в школу, и до 4 вечера она там занята. Там есть свой театр со сценой, с декорациями, они ставят спектакли, там есть свой музыкальный коллектив, который тоже должен в конце года выдать окончательный результат. Там есть художественная школа. Все, что только хочет ребенок, - все сосредоточено на территории школы: огромный бассейн, поле для футбола, то есть все, что нужно. Она находится в школе постоянно под присмотром, и ей предоставляются все возможности для того, чтобы она развивалась, как она хочет: хочет — поет, хочет — танцует, занимается театром, наукой, биологией. Родители вообще ничего не платят, кроме налогов в свой район.

Кроме того, когда родители приходят в администрацию школы и говорят, что их ребенок хочет заниматься, например, оригами или восточными танцами, то пусть только попробуют им отказать, они скажут, что они — налогоплательщики, и раз так, то «завтра вы тут уже не работаете». И они будут иметь полное право. Закон на их стороне. У нас люди этого не осознают, своих прав не знают. Школа у нас — это место строгого режима.

Я много разговаривала с психологами, социологами, людьми, которые занимаются анализом, все всегда говорят, что проблема в учителе, а не в детях. Дети являются заложниками той системы, которую создают взрослые люди. Те люди, которые являются как бы лицом государства — они же тоже чьи-то родители. Государство существует не отдельно от людей, ведь в государственных структурах работают не инопланетяне. Но почему-то они считают, что их проблемы, их дети и внуки — какие-то особенные и золотые, которые должны получить все самое лучшее, и за своими «заборами» они создают для своих детей адекватную инфраструктуру. А получается, что все общественное, государственное — ничье. Я считаю, что самая главная проблема в Украине — что люди не чувствуют этнической целостности, причастности к этому народу, к этой земле и друг к другу.



Новости Украины – From-UA: - Насколько развита в Украине, по Вашему мнению, культура материнства и семейных ценностей? Принимает ли государство участие в решении этих вопросов? Почему детей стремятся вернуть даже тем родителям, которые их бросают – достучаться до родительских чувств, а люди, которые хотят взять в семью ребенка из детского дома, должны пройти семь кругов бюрократического ада? Всегда ли родная семья – лучше для интересов ребенка?

Снежана Егорова: - Я считаю, что это пережитки «совка». Получается, что все дети, которые в детских домах, принадлежат государству, как щенки, то есть «что мы будем дальше с ними делать, мы не знаем, но они у нас на балансе». Насколько я знаю, в Украине в детских домах более 100 тысяч детей — это целый город детей. Что с ними дальше будет, как они будут жить в этой жизни, практически социально не адаптированными? Семья учит коммуникации, ответственности, каким-то бытовым вещам. Получается, что эти 100 тысяч детей кормят целую армию чиновников, которые как бы за ними вроде бы и присматривают. У них есть рабочие места, они получают какую-то жалкую зарплату. Получается, что вроде бы государство выделяет какие-то средства, и любой чиновник может рассказать, что на одного ребенка выделяется столько-то денег. Но на одного ребенка надо столько денег, а на другого — в 10 раз больше. У них получается не ребенок, а среднестатистическая единица. У нас государство относится к людям, как к биомусору, как к каким-то палочкам-галочкам, а не как к реальному человеку с его психологическими проблемами, жизненными потребностями и т.д. Кому-то это выгодно — чтобы такие дети были.

Новости Украины – From-UA: - Всегда ли родная семья – лучше для интересов ребенка? Родители целый день на работе, ребенок — на продленке. Денег на какие-то кружки, как правило, не хватает.

Снежана Егорова: - Если это нормальная семья, то пусть родители будут заняты целый день на работе, но пусть они у ребенка будут. Семья, безусловно, лучше, чем детский дом. В цивилизованных странах такое понятие, как детский дом, интернат, уже давно не существует. Есть детские дома семейного типа, где у ребенка все-таки есть взрослые люди, которых они могут назвать родителями. Есть дом, есть своя комната, своя кроватка, братья-сестры и все остальное. Есть вещи, которые ты в интернате вряд ли получишь. Когда люди садятся за большой стол, когда они отмечают какой-то праздник, когда они жарят шашлыки, когда вместе едут отдыхать. Есть какие-то вещи, которые в жизнь ребенка входят не через книжки или какие-то нотации, а просто физиологически в процессе его существования.

Вопрос же не в материальных ценностях, потому что дураку ты дай хоть миллион, это никак не скажется на качестве его жизни и на мозгах. Наше общество сейчас очень сильно сосредоточено на материальном, а не на духовном. Я считаю, что главная проблема — это то, что у людей в свое время отобрали веру в Бога, и люди не боятся ничего, так как они сосредоточены в рамках своего земного существования, поэтому им плевать на все, что будет после того, как они это существование закончат. Никто не думает о душе, о грехе. Сейчас такие понятия, как совесть, честь, достоинство не существуют. Люди готовы на все, чтобы сейчас и здесь все получить, поэтому все гребут под себя.



Сегодня есть масса очень богатых людей, при этом они не задумываются о том, что можно не купить очередную дорогущую тряпку, а отдать эти деньги в детдом или помочь больным детям, купить оборудование в медучреждение. А сейчас еще попробуй купи оборудование! Я занималась этими вопросами. Все создано таким образом, чтобы между гражданином и системой была пропасть. Нельзя просто прийти в больницу, школу, детдом и сказать, что «я хочу передать вам это оборудование». «А вы кто, а вы чего? А на каком основании? А у нас нет формы для получения. Выйдет так будто бы вы нам дали взятку, и мы, и вы в итоге будем преступниками». Получается, что любое благое деяние в рамках закона приобретает совсем иное звучание.

Эта система координат выгодна людям, которые имеют отношение к государству, к формированию закона, к законам как таковым. Они принимают такие законы, чтобы люди, которые живут в этой стране, не имели никаких прав, а только обязанности, а те, кто эти законы принимает, имели все права и не имели никаких обязанностей. Получается, что мы живем в Средневековье. Кажется, что в государстве работают нам равные и нам подобные, но они нам далеко не равные.

Государство и человек — это единое целое. Потому что в государстве работает человек. Тот человек, который работает на государство, должен понимать, что он попадет в плохую больницу, к плохому врачу, а его дети попадут к плохому учителю, потому что он плохой государственный человек. Каждый должен заниматься своим делом. Государство должно создать инфраструктуру и законы, которые защищают детей и их право на детство, а также право родителей на то, чтобы им это детство обеспечить. Если отталкиваться от ребенка, то сразу и везде потянутся нити, потому что куда ни глянь — все изуродовано. Если человек рожден стать Паганини, но ему никогда в жизни не дадут скрипку в руки, он им никогда не станет. В этой стране детям не предоставляют возможность понять, кто они такие и в чем их призвание.


Юлия Процышена
Александра Кошурникова