Новогодний вопрос большой политики

Сказка заканчивается не тогда, когда ребенок узнает, что Дед Мороз не настоящий, а когда взрослые начинают дергать его за бороду, выясняя политические взгляды и национальную принадлежность. Уж не коммунист ли он или засланный агент ФСБ, пропагандирующий «русский мир»? А вот собралась другая толпа, посконных хранителей скреп, которые собираются линчевать Санта Клауса, заподозрив в нем идеологического диверсанта Госдепа. Чебурашка – москаль! Микки Маус – тлетворный засланец глобализма! А еще этот день Святого Валентина, бесовской Хэллоуин…

Похоже, что секретарь СНБО Александр Турчинов давно уже относится к Рождеству не как к яркой доброй сказке и даже не как к большому христианскому празднику. В этом году он увидел в нем важный для себя политический вопрос и предложил перенести празднование Рождества в Украине с 7 января на 25 декабря. Мол, чтобы приобщить украинское православие к европейскому календарю!

О том, что церковь в Украине отделена от государства и не может им управляться, равно как и держава не должна идти на поводу религиозных пасторов, секретарь СНБО, видимо, забыл. Как в свое время и еще один великий церковный реформатор Виктор Ющенко, носившийся с идеей «единой поместной» и заодно питавший очень негативные эмоции к Деду Морозу и Снегурочке, настойчиво предлагая заменить их «истинно украинским» Мыколайчиком.

Что ж, Ющенко и Турчинов далеко не первые (и не последние) новогодне-рождественские «реформаторы» Украины-Руси, борющиеся с идеологически неправильными датами и персонажами. Еще несколько столетий назад в немилость попали святки, с незапамятных времен с размахом праздновавшиеся славянами.

Археология умалчивает о наличии у наших далеких предков каких-то инструментов или приспособлений для точных астрономических наблюдений. Не было у них ни своих пирамид, ни подобия Стоунхенджа, и календарь они, видимо, позаимствовали у Византии задолго до крещения Руси. И, тем не менее, они точно знали день зимнего солнцестояния, к которому приурочили свой самый веселый, пышный и длинный праздник – проводы старого и встречи нового года. Святки, называющиеся также коляды, отмечались 12 дней (по числу месяцев) и положили традицию двухнедельного новогоднего загула.

Утвердившаяся затем на Руси христианская церковь смотрела на святки с неодобрением, хотя они были совмещены с Рождеством и еще несколькими церковными праздниками. Дело в том, что православные церкви отмечают Рождество довольно скромно (в отличие от Пасхи), ограничиваясь литургиями. А в те темные времена смех и гулянки вообще считались тяжким грехом (стоит посмотреть «Имя Розы» и «Андрей Рублев»). Но больше всего архиереев раздражали ряженые. Сегодня уже никто не знает изначальный смысл обычая наряжаться животными (козой, медведем, журавлем), лешими, пугающими инородцами, ходить компаниями по домам, петь песни и требовать угощения. Но можно уверенно предположить, что это был славянский вариант Хэллоуина, только зимний, гораздо более веселый и продолжающийся несколько дней.

Христианские церкви (католическая и православные) то ли видели в поющих «козах» какое-то богохульство, то ли принимали их за чертей, поэтому настойчиво боролись с этими персонажами. Наибольшее усердие в этом приложили в 17-18 веках братья-иезуиты: в тех регионах Украины, где они когда-то имели огромное влияние, традиций ряженых практически не сохранилось. Вместо этого на святки по селу стали ходить молодежные хоры исполнителей рождественских гимнов и народных колядок, носящие с собою водруженную на шест «вифлеемскую звезду». А вот в центральной Украине и на Слобожанщине, в Закарпатье культура святочных ряженых живет до сих пор и даже начала приспосабливаться к городской современности.

Кстати, занимательный факт: когда в 20-е годы прошлого века в СССР придумали Праздник Нептуна (гражданский вариант дня ВМФ), то прототипами свиты морского царя (чертей и т.д.) послужили именно святочные «черти»…

Следующая масштабная новогодняя реформа произошла 1 января 1700 года. В этот день неугомонный царь-реформатор, вернувшись из Европы, привез нам: европейский юлианский календарь, новогоднюю елку, новую единую дату нового года, а ещё само понятие «новый год».

До этого православная Русь жила по византийскому юлианскому календарю, исчислявшего лета «от сотворения мира» (5509 год до н.э), а новый год отмечала то 1 марта, то в сентябре. Жители же новоприсоединенных территорий Прибалтики и Украины встречали новый год по европейскому стилю 1 января, на который решил перевести всю свою страну царь Петр. Кстати, петровский указ о новом празднике четко приказывал наряжать елку 1 января (по старому стилю), то есть елка у нас изначально была именно новогодней, а не рождественской. Держать её полагалось до Крещения, но у кого-то она стояла и до Масленицы…

Что ж, заставить народ изменить дату нового года и ставить елку царь смог, а вот убедить церковь перейти на григорианский календарь было невозможно. Православные храмы могли расстаться с колоколами, отправить своих звонарей в рекруты, они даже были готовы смириться с секуляризацией, но только не с переносом Рождества, Пасхи и других церковных праздников. Так что вряд ли у Турчинова получится то, чего не смог Петр Великий!

А вот почему именно 1 января? Существует теория, что начало новой эры в Европе начали считать не с Рождества Христова (привязанного к зимнему солнцестоянию), а с обрезания Господнего – по древней традиции, более сакрально-мистического события, чем рождение. А вот выражение «новый год» якобы произошло от привезенного Петром голландского изречения «nieuwe God» (новый Бог), которым его подданные должны были поздравлять друг друга в новогодне-рождественские праздники. Ведь до этого на Руси считали не года, а лета…

Еще один интересный акт: большой любитель масштабных гуляний Петр Первый возродил многие праздничные традиции народов своей империи. Он прекратил длившиеся триста лет гонения на скоморохов, разрешил театры и «мирские спектакли» (до этого дозволялись только представления христианской тематики) и снял запреты на ряженых, сам организовывая грандиозные карнавалы. Собственно, это и поясняет, почему традиции ряженых лучше всего сохранились в границах «петровской России»…

Зато попытка Виктора Ющенко «возродить» рождественский персонаж святого Николая (Мыколайчика) поражала своей нелепостью. Свой затеей президент-мессия лишний раз продемонстрировал наличие огромных пробелов в знании истории. Дело в том, что святой Николай привязан к Рождеству только в западной (католической и протестантской) культуре. В сугубо православных регионах центральной, восточной и северной Украины день святого Николая и Рождество праздновались отдельно (с промежутком в три недели) и никак не пересекались. Да, дети получали небольшие подарки (сладости) от имени святого Николая, но это была не новогодняя традиция.

Но кто же тогда клал подарки под новогоднюю елку? Ангел! Именно благовествующие ангелы были главными персонажами Рождества (ну, кроме самого младенца Иисуса), в чем можно убедиться, посмотрев на старинные рождественские открытки. Ну а так как православное Рождество пару столетий назад праздновалось через шесть дней после Нового года, когда еще стояла нарядная елка, то её постепенно включили в рождественскую экспозицию. Верхушку украшали «вифлеемской звездой», бумажные ангелы вешались на елку (эта традиция сохранилась до сих пор), а их фигуры из дерева или папье-маше заменяли собою нынешних тряпчано-ватных Дедов Морозов и Сант.

В XIX веке в Российскую империю переселилось несколько сот тысяч европейцев, среди которых было немало протестантов: немцы, шотландцы, чехи и др. Они и принесли с собой в городскую культуру Российской империи персонаж западного святого Николая, раздающего детям рождественские подарки. Точнее, теперь уже подарки новогодние, поскольку если по западному григорианскому календарю после дня святого Николая (6 декабря) шло Рождество (25 декабря) и лишь потом Новый Год, то у нас по юлианскому календарю день Николая Чудотворца отчается 19 декабря, и затем в порядке очереди после него следует Новый Год, а уже потом Рождество. Такая вот затейливая календарная загогулина!

Впрочем, православный святой, по католическому обычаю разносивший подарки под протестантскую елку, выглядел не меньшим курьезом. И получали эти подарки только дети состоятельных дворян и мещан иностранного происхождения. Словом, до самой революции 1917 года святой Николай никак не мог быть украинским народным Дедом Морозом…

Самое же курьезное в том, что Деда Мороза и его любимую внучку придумали вовсе не большевики, а писатель А.Н. Островский, наваявший в 1873 году пьесу «Снегурочка» (1873), по которой в 1880 году Римский-Корсаков поставил знаменитую оперу. Тем, кому лень перечитывать или лень слушать классику, могут убедиться в существовании Снегурочки задолго до революции, взглянув на её картины кисти Васнецова, Врубеля и Рериха.

Так вот интересно то, что лоббистами «культа Деда Мороза» стали русские славянофилы конца XIX начала XX века, видевшие в нем воплощение самобытной народной культуры, который может и должен противостоять западным Санта Клаусам. Их усилия увенчались успехом: в 1910 году «самобытный» Мороз Иванович становится практически официальным новогодне-рождественским персонажем Российской империи: он приходит на праздничные мероприятия, его тиражируют на открытках, о нем пишут детские книжки. С началом Первой мировой войны популярность Деда Мороза увеличивается: теперь, будучи мобилизованным на пропагандистский фронт, он становится патриотом, помогающим русской армии бить немцев.

Считается, что революционный вихрь 1917 года повалил все новогодние елки, однако это было не так. К тому времени праздничные утренники стали ежегодными праздниками для детей многих рабочих: их устраивали в заводских клубах и воскресных школах, часто за счет работодателей или общественных фондов. Так что Ленин, открыв в 1919 году елку в Сокольниках, не заложил, а продолжил эту традицию. Ему даже не пришлось её редактировать: с елки лишь сняли фигурки ангелов. Все остальное, включая пятиконечную звезду и Деда Мороза со Снегурочкой, уже существовало задолго до пролетарской революции. Однако Ильичу принадлежит идея новогодних маскарадов – он просто внес в городской новогодний утренник элемент деревенских святок, сделав ряжеными детишек…

В 1923 года была предпринята новая попытка календарной реформы православной церкви. Правда, она должна была перейти не на григорианский, а на новоюлианский календарь - именно на него, в частности, перешли поместные православные церкви Румынии, Болгарии и Греции. Но после шквала бурных возмущений приходов патриарх Тихон был вынужден отложить эту реформу, которая так и не состоялась до сих пор. Таким образом, на старом юлианском европейском календаре продолжают жить РПЦ, УПЦ (и другие украинские церкви), Грузинская, Иерусалимская и Сербская церкви, монастыри Афона.

Советские календари 1919-27 годов поражали своей демократичностью и толерантностью. Наряду с такими большевистскими праздниками, как 7 ноября, 8 марта, 1-2 мая и день Парижской Коммуны (18 марта), официальными выходными были также Рождество (два выходных дня), Пасха (три выходных!), Вознесение (Пятидесятница), Троица, Успение и Преображение. Страна пыталась примирить новое и старое, не прибегая к глупым запретам. Однако затем все изменилось: под давлением левой оппозиции поднялась волна воинствующего атеизма и непримиримой борьбы с «пережитками». Из календарей убрали все религиозные праздники, а затем было запрещено праздновать не только Рождество, но и Новый год.

Потом власть поменялась, и в Кремле одумались, поняв, что лишать народ праздников нельзя, что народ без них угрюм и зол. В 1936 году запрет был частично снят: правительственным указом вернули елку, Деда Мороза и утренники, на места разослали инструкции «как весело встретить Новый Год», а всех колеблющихся и бубнивших о ревизионизме клики Сталина упаковали в ГУЛАГ. Однако о Рождестве старательно забыли, словно его и не было: единственный неполитический праздник в году стал еще и совершенно атеистическим, если, конечно, не считать детскую веру в Деда Мороза…

В 1941 году идеологически подкованного, теперь уже советского Деда Мороза вновь мобилизовали на войну – теперь на Великую Отечественную. Вооруженный автоматами или метающий во врага снаряды, он печатался на плакатах и открытках военных лет.

Но, начиная с «хрущевской оттепели», советский Дед Мороз теряет свой идеологический облик, превратившись в 70-х в совершенно аполитичного сказочного персонажа. Вечно улыбающийся, окруженный лесными зверюшками и советскими детишками, добрый до состояния маразма, он просто мироточил положительными эмоциями. А главное, он становился все более современным и интернациональным: летал на реактивных самолетах и ездил на снегоходах, легко вписывался в культуру многих стран и народов. Дед Мороз мог бы даже составить мировую конкуренцию Санте, если бы у «Союзмультфильма» появилось желание выпускать ленты уровня Диснея.

Просто удивительно, как люди, воспитанные в то время на таких добрых ярких сказках, сейчас, преисполнившись злобы, жаждут убивать друг друга только лишь за политическое инакомыслие. И не менее удивительно, что выросшие советские дети сегодня требуют запретить все то хорошее, что окружало их в юном возрасте. А может, они просто не дождались подарков от Деда Мороза? Это не шутка: по данным американских психологов, дети, которых постигло горькое разочарование в своих мечтах и надеждах, получают психологический стресс, который потом накладывает отпечаток на их восприятие мира. Подавляюще большинство убежденных критиков СССР, по их собственному признанию, чего-то не получили в детстве. Если так, то можно только представить себе отношение к своей стране нынешнего поколения «детей кризиса»…

Времена меняются, с ними вновь меняется и Дед Мороз. Персонаж, созданный как герой народных русских сказок, воплощение восточнославянской культуры, вынужден отправляться на информационную войну каждый раз, когда его страна вновь конфликтует с окружающим миром. Сегодня вот посуровевший Дед Мороз защищает духовные скрепы россиян от посягательства американского Санты…

В Украине, усилиями недалеких «патриотов», Дед Мороз со Снегурочкой становятся чужими, и эта тенденция началась задолго до 2014 года. К сожалению, изгоняя «коммуно-российских» новогодних персонажей, у нас не могут найти им достойную замену. Приходится импровизировать, придумывать на ходу Мыколайчиков, надеясь, что хотя бы наивные дети поверят в то, что это традиционные герои украинского фольклора. Но не получается: старшее и среднее поколение крепко держится за красную шубу Мороза Ивановича, а молодежь все больше выбирает Санта Клауса.

Кто-то может порадоваться: украинцы приобщаются к «западным ценностям». Однако на самом деле происходит процесс культурного обезличивания, ведь Санта никогда не станет украинским, даже если заговорит на державной мове…