Ну и кто тут верблюд?

…моему не было предела. Это кто верблюдица? Я?! Ага, тот самый случай…

Но пословица преследовала, появляясь то в смешные, то в трагичные моменты моей жизни. Негодование постепенно утихло, уступая место неподдельному интересу. И по здравому размышлению и твердой памяти как-то пришло озарение. Таки да! Они, на Востоке, были далеко не хилы разуменьем!

Пустыня страшит человека. Остаться одному, без средств к передвижению – почти верная смерть. Дороги и тропы изучены и нанесены на карты, и все стараются придерживаться их, чтобы не потеряться в бескрайности песков и барханов.

Верблюдица же чувствует себя в пустыне, простите за каламбур, как рыба в воде. Ей нет нужды придерживаться троп и дорог – пустыня для нее как открытая книга. Здесь нет возможности потеряться или заблудиться. Адаптация к тяжелым условиям маловодности и бескормия делает их только легче и быстрее, жизнерадостнее, что ли.

Это мужчины стремятся куда-то дойти, чего-то достичь. Пересечь пустыню, направляясь «из - в». Женщине-верблюдице некуда идти, сама пустыня – это ее дом. И глядя на то, с каким озабоченно-серьезным видом мужчина двигается, стремясь из «кабинета» попасть, скажем, в «спальню», верблюдица внутренне умиляется и тихо посмеивается. Особенную же улыбку вызывают его разговоры о собственной крутости, о том, что только такие крутые парни, как он, могут подобное. Ага, представьте себе женщину, которая восторгалась бы по поводу собственного умения перемещаться из ванной комнаты на кухню.

Скажете, глупо? И почему тогда никто этого не изменит? А зачем? Существует эдакий мужской неписанный договор, который гласит, что достигать чего-то – это дело для настоящего мужчины. Ну, тогда может быть женщины могли бы развенчать ситуацию? Да могли бы, конечно. Только зачем?

Ходишь тут себе по пустыне, как по дому (думаю, домохозяйки меня поймут), скучно, однако. А тут такое развлечение, да еще и бесплатно. Ради этого готовы даже на горбу потаскать.

И потом, верблюдице все равно куда идти, ведь она везде дома, куда бы не пошла. И цели у нее нет, а главная мотивация зачастую – просто так, за компанию. Опять же, любая верблюдица в состоянии себя прокормить и вообще о себе позаботиться. Те, кто этого не умел, вымерли задолго до появления мамонтов.

И тут приходит мужчина, который тебя всяко улещивает, обещает кормить и поить (заметьте, той же едой, ибо в пустыне другой нет). Помните сакраментальное «вам, мужикам, всем нужно только одно»? На самом-то деле нужно, чтобы их везли. И тогда они смогут хвастаться, что им везет. И все будут соглашаться и считать «счастливчиков» баловнями судьбы.

Представьте картину: идет верблюдица по пустыне, легко ей, хотя и скучновато, смотрит - мужчина еле плетется или уже вообще валяется, хотя и дышит. Подберет она его, отнесет в безопасное место, к источнику воды пристроит. Глядишь, уже и отдышался, руками (если оттуда растут) зашевелил - все верблюдице забава.

Мужчина же, осознавая выгодность присутствия верблюдицы, всеми средствами стремится обладать ею, отгоняя других охочих проехаться на дармовщинку и обижаясь на ее заинтересованные взгляды в другую сторону. По этой же причине недолюбливаются ее свободные подруги – а вдруг сманят побегать на просторах, на волю, в пампасы?

И где-то понимая свою слабость и зависимость от «транспортного средства», пытается верблюдицу нагрузить, чтобы уравнять пресловутые возможности. И грузом таким может быть ведение домашнего хозяйства (читай, бытовое обслуживание его, родимого), дети, его родственники, живущие в той же квартире (убила бы!).

Если же верблюдица все еще легко бежит – надо завести дачу и всяко поощрять трудоголический энтузиазм. Вот тогда, свободный от всего этого, мужчина может почувствовать себя на высоте и с чувством выполненного долга указывать, куда же двигаться дальше.