Многоэтажная Европа

…неподотчетны никому, и которых мы не можем отправить в отставку… Как был создан Европейский Союз? Правда, без применения вооруженных сил, но с помощью принуждения и запугивания, под угрозой создания невыносимых экономических условий для тех, кто попытался бы остаться за его пределами».

Нет, это не Геннадий Зюганов, и не Петр Симоненко. Сказанное принадлежит Владимиру Буковскому. Легендарный диссидент брежневских времен, побывавший даже в «психушке» за свои политические взгляды, и в итоге обмененный на лидера чилийских коммунистов Л. Корвалана, сегодня стал одним из самых последовательных критиков ЕС.

Камо грядеши?

Складывается впечатление, что «оранжевая революция» спутала все карты брюссельских геополитиков. Бесспорно, для них приоритетна задача отрыва Украины от России, вывода нашей страны из сферы кремлевского влияния. Но вот что делать дальше с этой сорокасемимиллионной республикой?

В начале и середине девяностых было распространенным мнение о возможном «буферном» статусе Украины между НАТО и Россией. Нестабильность внешнеполитической линии Л. Кучмы только усиливала это убеждение. Многовекторная, внеблоковая, нейтральная… Чего только не придумывали украинские дипломаты в то время. Единственное, что так и осталось незамеченным – это полное соответствие «многовекторности» ожиданиям европейцев, не особо жаждавших серьезно менять свои рынки труда, стали, сельского хозяйства и, конечно же, ВПК.

После «оранжевой революции» наметилась асимметрия высказываний украинских и европейских политиков. Если первые прогнозируют вступление в ЕС если не через три года, то уж, по крайней мере, в 2014 – 2015 году, то вторые о сроках предпочитают не говорить.

Были времена «холодные»

Единая Европа – феномен вначале послевоенной, а затем уже посткоммунистической реальности. Когда американцы и Советский Союз дружно стали наступать на колыбель западной цивилизации, политики этой самой «колыбели» задумались о вынужденном единстве. Началось все с экономики. Европейское объединение угля и стали, Общий рынок, Европейское экономическое сообщество… Названия могли меняться, но суть оставалась неизменной: экономическая интеграция как подготовка к интеграции политической.

Первоначально в русле процесса было всего шесть стран. Затем их число возросло до пятнадцати. Катализатором для политического оформления стал распад СССР. Избавившись от нависающей над ними Страны Советов, европейцы смогли приступить к построению своего общего дома. Введение евро в 1999 – 2002 годах перевело разговоры на эту тему из теории в практику.

Между тем ЕС всегда был агрессивен в вопросе территориальной экспансии. Вначале были охвачены все возможные участники этого процесса на западе континента. В 2004 году произошел настоящий прорыв на восточном направлении. Сразу 10 стран вошли в самое динамичное межгосударственное объединение на планете.

Из их списка наиболее беспроблемными были Мальта и Словения. Кипр добавил тревог на фронте межэтнических отношений, но не более того. Венгрия, Чехия и Словакия были сравнительно неплохо подготовлены, что и сказалось на качестве их евроинтеграции. Иначе дело обстояло в Польше и странах Балтии, более близких к Украине по многим параметрам.

Сегодня в Польше безработица колеблется от 20 до 25%. И хотя витрины польских городов блестят, о реальном благополучии пока говорить рановато. Социальная поляризация сильна, но евробюрократов это, похоже, мало беспокоит.

Население соседней Литвы сокращается. Ее предприниматели всегда были критиками своего правительства. Для них сохранение связей с Россией не менее, а может быть, и более важно, чем вхождение в общеевропейский рынок. Они понимают, что, отказавшись от взаимодействия с Россией, придется идти на растерзание к еврочиновникам.

От Атлантики до Урала

Однако на десяти новых членах расширение не закончилось. Наоборот, если судить по планам Еврокомиссии, все только начинается. Правда, расширение отныне будет проходить не одномоментно, а многоэтапно. В зависимости от поведения стран-кандидатов. Поэтому и сроки весьма туманные. Наиболее предпочтительные шансы попасть в Европу сейчас имеют Болгария и Румыния.

Эти два самых бедных и непредсказуемых осколка бывшего социалистического блока долго боролись с наследием коммунистического прошлого. Но чуткая помощь новых союзников принесла в итоге победу. Бывшие коммунисты, назвавшие себя социалистами, были оттеснены на политическую обочину. Их место заняли прагматичные сторонники США.

Второй эшелон кандидатов составляют Хорватия, Исландия и Норвегия. Если скандинавы отнюдь не торопятся в лоно единой Европы, превосходно себя чувствуя вне его, то хорваты совсем не прочь быстрее влиться в семью прогрессивных народов.

Но здесь роль тормоза играет сама «старая Европа». Респектабельным брюссельцам вовсе не нужны наследники усташей, бывших гитлеровскими приспешниками в годы Второй мировой. А развитие событий показывает, что в Хорватии этнонационализм слишком высок для стандартов уже давно отболевшей этой хворью «старой Европы». Проблема «недобитых сербов» тревожит загребские элиты, а это, в свою очередь, раздражает евробюрократов, которым все это малоинтересно.

Вслед за вышеназванной тройкой в ЕС готовятся вступить Швейцария, Македония и Турция. Первая может в этом случае потерять свою «девственную» нейтральность. Сложнее с Македонией. Балканы, по тонкому замечанию Уинстона Черчилля, – это «мягкое подбрюшье Европы». И с ним возникают постоянные проблемы. Если в Хорватии еврочиновников беспокоит рост национализма, но вполне устраивает характер политической культуры, то в Македонии героика партизанской жизни и бедность слабо сочетаются с требованиями ЕС. Кроме того, пятая часть населения этой республики – албанцы, а это уже, если вспомнить о косовской проблеме, совсем не смешно.

Турция – наиболее интересный из кандидатов на вступление в ЕС. Некоторые из натуральных европейцев даже не уверены, можно ли считать эту страну «европейской». Мусульманское государство, лишь частично расположенное на нашем континенте, резко выделяется на фоне других, более-менее приемлемых кандидатов. В Турции свои понятия о правах человека, регулярные репрессии против курдов, жесткие полицейские меры против мирных манифестантов. Но, как мы видим, это не мешает еврочиновникам говорить о перспективах Анкары гораздо более определенно, чем о шансах Киева.

Албания, Босния и Сербия могут стать одними из последних победителей «евроинтеграционной» гонки. Первым двум странам слишком далеко до ЕС по всем возможным параметрам, включая и соображения политкорректности (терроризм, наркомафия, торговля людьми и этнические чистки). Сербия более подготовлена, но она слишком «провинилась» в прошлом веке перед «старой Европой», и это ей долго еще не будут прощать. Вопросов нет, удивляет другое. Как выясняется, даже албанцы с боснийцами имеют более прямое отношение к Европе, чем Украина. По крайней мере, так считают еврочиновники.

Место под солнцем

Проблема вступления Украины в ЕС имеет два ракурса: собственно украинский и общеконтинентальный. Во втором случае весь вопрос в том, где поставить точку в длинном процессе расширения. Ведь, кроме Украины, есть еще Беларусь и Молдова. Республики Закавказья тоже не промах. Да и вообще, если так расширяться, можно подумать и о «еврочлене» Марокко с Израилем в придачу.

Итак, к 2020 – 2025 году в ЕС может оказаться примерно 35 стран. При этом, если допустить гипотетическую возможность вхождения Украины, становится понятно, что наша страна попадет далеко не в первые ряды блока. Интересной к этому времени будет и роль брюссельских бюрократов. Им выгодно постоянное расширение. При нем ослабевает власть местных, национальных правительств. В то же время роль наднациональных структур возрастает в геометрической прогрессии.

Брюссель становится столицей континента, и это уже совсем другая страна. Не союз государств, а союзное государство. Можно было бы сказать, что это новая империя будущего, но вряд ли пришло время так говорить. Можно лишь снова процитировать В. Буковского, называющего ЕС «вторым изданием Советского Союза».

Распределение будет одним из главных элементов политики в таком гипергосударстве, состоящем из примерно 35 ранее независимых стран. Их так и хочется назвать союзными республиками. Многоэтажность расширения провоцирует потенциальное неравноправие новых «еврочленов». Если Украина попадет в эту компанию, в любом случае это произойдет после многих других стран, более «молодых да ранних». И тогда нам будет уготована судьба региона пятого-шестого сорта.