Французский поцелуй
01.06.2005 13:47
О пользе и вреде референдумов

Проблемы, о которых так долго и много говорили евроскептики, выразились в конкретном «нет» проекту конституции ЕС во Франции. И хотя результат голосования был вполне предсказуем еще за несколько дней до его проведения, он вызвал в Европе положение, близкое к панике. Всю ночь с 29 на 30 мая политики европейских стран давали неуверенные комментарии происшедшему, а биржи зафиксировали снижение курса евровалюты.

Понять их несложно – конституция Европейского Союза должна была стать гораздо большим, чем сводом общих правил. Она являлась ступенью, через которую ЕС перешел бы от состояния союза государств к более тесной формации – почти единому конфедеративному государству. Конституция уравнивала (пусть пока и формально) в правах таких различных в весовой категории членов ЕС, как Германия и Франция с одной стороны, и Латвия или Польша - с другой. Наконец, упорядочив структуру Евросоюза, конституция бы открыла путь к его дальнейшему расширению. Теперь этот процесс явно затормозился – речь будет уже не о расширении, а о сохранении того, что есть.

Тем временем свое «нет» готовятся сказать около 60 процентов голландцев, неутешительны прогнозы и по Великобритании. Таким образом, мнение французов – отнюдь не исключение и не каприз. Подобные настроения царят по всей «Старой Европе». Поэтому робкая надежда ряда европейских политиков на то, что референдум во Франции можно будет провести повторно, чтобы получить необходимый результат, не только оскорбительна для гордых французов, но и просто лишена смысла.

Весьма вероятно, что одной из первых евроконституцию могли бы завалить Германия или Австрия, если бы там ее тоже ратифицировали путем всенародного референдума. Однако руководство этих стран поспешило сделать голосованиями в парламентах – видимо, потому, что убедить депутатов было гораздо легче, чем свой народ.

Любопытно, что Жак Ширак тоже мог бы провести ратификацию через парламент, но, видимо, он не зря выбрал именно референдум. Во-первых, французский президент заранее оценил мнение самой активной и самой большой части избирателей и понимал, что настраивать их против себя политически неблагоразумно. Во-вторых, считается, что Ширак сам является негласным противником ратификации, поэтому выбрал эффективный способ ее завалить, при этом сам остался как бы ни при чем. В-третьих, за конституцию выступал его теперь уже бывший премьер Жан-Пьер Раффарен, а теперь появился прекрасный повод отправить его в отставку и назначить главой правительства преданного себе Доминика де Вильпена.

Ну и в-четвертых, конечно, во Франции, с ее традициями демократии, подкрепленной полудюжиной революций (случавшихся, когда демократию нарушали), с мнением народа принято считаться. Это, скажем, не Украина, где предложение провести референдум по ряду основополагающих вопросов (язык, внешняя политика) расценивается почти как государственная измена.

Кстати, с мнением большинства согласились и проигравшие сторонники ратификации – поэтому никто из них не спешил устанавливать на Елисейских полях палатки, бить в бочки и кричать «нас багато, нас не подолати».

«Кто съел наши трюфеля?»

Противники конституции, напротив, праздновали свою победу, высыпав на улицы Парижа. Чему именно радовались эти люди и почему же во Франции превозмогли евроскептические настроения?

Если кто-то внимательно смотрел репортажи с парижских улиц, то он мог отметить, что среди веселящихся преобладали «лица галльской национальности» (проще говоря – белые люди), распевающие французские национальные песни. Во многих из них можно было без труда угадать сторонников лидера Национального фронта Жан-Мари Ли Пэна. Однако тут же мелькали группы молодых людей с флагами ультралевых троцкистских партий, а позже стало известно, что против конституции выступали даже сторонники левых партий власти – коммунистов и социалистов.

Что же могло свести вместе национал-патриотов и отличающихся интернационализмом марксистов, которые всегда были политическими антиподами, а теперь дружно проголосовали «против»? Что объединяет евроскептиков из Франции, Германии, Голландии и других стран ЕС? Только одно – социальный вопрос.

Во второй половине 20 века в большинстве стран Старой Европы сложились системы, обеспечивающие их гражданам высокий уровень жизни. Где-то преобладала общая социальная защита, где-то высокая зарплата для работающих (позволяющая содержать семьи). В этом раю европейцы могли себе позволить, не особенно напрягаясь на 35 - 40-часовой рабочей неделе или даже живя на пособие, иметь приличное жилье, достаточно пищи и возможность в выходные потягивать пиво в уличных кафешках, а летом – отдыхать на море.

Однако этот парадиз начали разрушать две силы. Первая – эмигранты. Покуда они мыли сортиры и таскали на стройках кирпичи, выполняя ту работу, от которой отказывались разленившиеся европейцы, эмигранты были даже необходимы. Однако со временем их становилось все больше, в том числе нелегалов. И они уже начали отбирать работу у коренных европейцев, предлагая нанимателю выполнить ее либо качественней, либо за гораздо меньшую плату.

Но если украинскому заробитчанину или марокканцу можно преградить путь в ЕС на границе, то завернуть обратно поляков и прибалтов уже нельзя, ведь теперь они тоже граждане ЕС. А в скором времени к ним прибавятся еще румыны и болгары, которые – можно быть уверенным – первым делом кинутся в Италию и Англию в поисках работы.

Кроме того, эмигранты из азиатских и африканских стран, которые стремятся привезти с собою и всю свою многочисленную родню, принесли с собою массу проблем культурно-этнического характера, а также являются очень криминогенной средой. Все это, понятное дело, вызвало у части коренных европейцев националистическую реакцию.

Оставшиеся без работы считают, что их рабочие места украли инородцы, а консерваторы морщатся, видя как старинные европейские города заполняются толпами шумных африканцев и упрямых мусульман. Такие настроения весьма сильны в Австрии, Германии, они являются основой программ Национального фронта Франции, озабочены наплывом эмигрантов в Великобритании и Голландии.

Вторая угроза для европейской социальной системы – либерализация экономической политики. Она предусматривает сокращение расходов на социальный сектор и зарплату либо путем приема на работу эмигрантов, либо переносом производства в регионы и страны с более дешевой рабочей силой и меньшими налогами. Против этого самым активным образом выступают левые партии и профсоюзы. Причем во Франции их позиции наиболее сильны.

Обе эти проблемы, уже серьезно доставшие многих европейцев, могли бы стать еще серьезней в случае ратификации конституции ЕС. Одни увидели в ней пункты, которые могут усилить процесс либерализации экономической политики. Другие недовольны пунктами эмиграционной политики, и самое главное – они против принятия в ЕС новых членов, и особенно 67-миллионной Турции. По их мнению, Прибалтика и Польша своим вступлением в ЕС и так принесли немало проблем, а уж если в Европу хлынут турки…

Наконец, есть и третья сторона – это изначальные противники ЕС, которые просто не хотят жертвовать частью суверенитета своей страны, подстраивать свои законы под общеевропейские. Во Франции же (которая бы сама хотела диктовать другим свои правила) в их роли выступили антиамериканисты, считающие, что новички из Восточной Европы являются вашингтонским «троянским конем», и голосовать за конституцию, дающую им полные права, нельзя.

Таким образом, противников у конституции немало, причем необходимо отметить, что это противники не столько самого факта ее принятия, сколько дальнейшего развития Евросоюза в его нынешнем виде.

В число же сторонников входят те, кто заинтересован в либерализации экономики (бизнес-элита), многочисленные получившие европейское гражданство выходцы из Африки, Азии и Европы (надеющиеся привезти своих родственников) и жители стран-новичков ЕС, желающие получить те же права, зарплату и соцзащиту, что и жители Старой Европы…

Прощай, умытая Европа…

Ох, не зря в день перед французским референдумом так волновались записные украинские евроинтеграторы! Как чувствовали…

Его результаты означают для Украины, что туманные перспективы ее вступления в ЕС откладываются на еще более дальние сроки, поскольку сторонники расширения Европы потерпели явное фиаско (его еще подтвердит Голландия). И вообще, теперь Евросоюзу нужно будет ломать голову над двумя проблемами: что делать с конституцией, процесс принятия которой в принципе практически завален, и что делать с ЕС – каким ему теперь быть?

В принципе, в этот раз украинское руководство совершенно вовремя сделало выводы и вновь обратилось на Восток, продолжив переговоры по ЕЭП, чем даже вызвало на себя критику некоторых одиозных майдановских неформалов. Тем менее, определенная часть стоящих у власти политиков, и прежде всего занимающих посты в МИДе, будут продолжать хотя бы виртуально интегрироваться в Европу. Вопрос лишь в том, как это будет выглядеть на фоне последних событий.

Дальнейшее «вхождение в ЕС» с помощью посредничества Польши и Прибалтики еще больше отделят Украину от Старой Европы. Апелляция к либеральным кругам ЕС, заинтересованным в расширении (точнее – в дешевой рабочей силе), отнюдь не будет способствовать укреплению отношений с Францией, руководство которой выбрало социальный курс. А что такое мнение Франции, которая и прежде отказывала Украине в перспективах, мы все увидим в ближайшее время.

Можно, конечно, поменять лоббистов и начать сближение непосредственно со странами Старой Европы. Однако в этом случае, чтобы получить приглашение, необходимо стать для них равноценным партнером. То есть если Украина не достигнет социально-экономического уровня Германии или Франции, то еще одна проблема Евросоюзу будет не нужна.

Правда, возникает вопрос: если Украина достигнет этого уровня, то зачем ей будет нужен Евросоюз?