Футбол и политика

…XIX века в Англии «игра для бедных» за свою историю претерпела ряд революционных изменений. Уникальной особенностью футбола является то, что это первая в мире командная игра, за которой миллионам людей не в меньшей степени нравится наблюдать, чем самим в нее играть. Таким образом, влияя на игру любимой команды, можно манипулировать миллионными массами людей. Очень скоро это поняли политики, и процесс пошел.

И если в цивилизованном капиталистическом мире (попросту говоря – на Западе) бизнес и политика действительно отделены друг о друга, то в странах бывшего соцлагеря, в первую очередь в России и Украине, все обстоит иначе.

Давняя традиция, согласно которой, если руководитель (области, республики) – футбольный болельщик – значит, футболу быть, перекочевала к нам еще с советских времен. Товарищ Сталин был страстным футбольным болельщиком и болел не просто так, а исключительно за ЦДКА (современное московское ЦСКА). В результате чего клуб только после войны взял подряд четыре чемпионских титула (рекорд СССР), а когда сборная Советского Союза, составленная из армейцев (легендарная «команда лейтенантов») в финальном матче на хельсинской олимпиаде проиграла югославам, по указанию Сталина состав ЦДКА был расформирован, а футболисты отправлены в действующую армию. От любви до ненависти один шаг, а Броз Тито с Иосифом Виссарионовичем еще больше стали ненавидеть друг друга.

Никита Хрущев в бытность «управляющего» УССР к футболу был равнодушен. Собственно, и результаты у украинских кубов в те времена были соответствующие. Другое дело, когда в Украине на первых ролях появился Владимир Щербицкий. Президентов у советских клубов тогда еще не было и в помине, но именно Щербицкого можно смело назвать первым президентом киевского «Динамо», по крайней мере, по функциям в структуре клуба (финансирование, материальное стимулирование и карательные санкции к футболистам), которые он выполнял. Превращение киевского «Динамо» во флагмана советского футбола необходимо связывать не только с именем Лобановского и великолепных игроков, которые бегали под его руководством, также не следует забывать и первого секретаря ЦК КПУ тех лет.

В вечно голодной цыганской Румынии тоже было свое «чудо» – футбольный клуб «Стяуа» образца 1986 года, за который яростно болел Николае Чаушеску. Именно в 1986 году «Стяуа» сенсационно выиграл Кубок европейских чемпионов (к слову, впервые из стран Восточной Европы, лишь в 1991 году успех «Стяуа» повторит югославская «Црвена Звезда»), а во внутреннем первенстве команда и вовсе не знала конкуренции. Через три года Чаушеску расстреляли, а «Стяуа» последующие двенадцать лет не мог выиграть чемпионат Румынии…

Мировая история богата рядом уникальных фактов, когда после неудачных матчей сборных развивались вооруженные конфликты и даже войны. В первую очередь стоит выделить войну между Гондурасом и Сальвадором (незачем было сальвадорцам побеждать, да еще и на выезде), а также аналогичный конфликт 1974 года между Нигерией и Камеруном. А когда в 1950 году сборная Уругвая на крупнейшем в мире бразильском стадионе (203500 зрителей!) «Маракана» победила в финале чемпионата мира сборную Бразилии, в стране начались испаноязычные погромы. Правительство Бразилии было вынуждено предупредить уругвайских граждан на какое-то время воздержаться от поездок в их страну. Многочисленные уругвайские рабочие называли себя парагвайцами, колумбийцами, кем угодно, лишь бы никто не узнал их настоящее гражданство. А игроки той бразильской сборной, игравшей в финальном матче, навсегда были преданы обструкции, многие из них закончили жизнь в нищете.

В современной Украине «мода на футбол» имеет больше популистский, нежели истинный, врожденный характер. Драк в парламенте из-за футбольных разногласий, как, скажем, в Италии, у нас в принципе быть не может. Отчасти это связано со слабостью нашего чемпионата и его дикой неинтересностью, а отчасти и из-за оторванности самих политиков от народа, а значит и от футбола.

Если в XIX веке в Англии аристократия смотрела на людей, любящих футбол, как на неотесанное «бычье», то схожие процессы происходят сейчас в Украине века XXI. Походы на «важные матчи» правительственным табуном в общие болельщицкие сектора (которые охраняют лучше ядерных объектов) рассчитаны в первую очередь на люмпен-избирателей и телевизионные камеры, которые показывают уныло созерцающие лица вип-персон не меньше, чем само футбольное действо. Такие акции делают еще большей пропасть между властью и народом, потому что показывают последнему их место. Ведь если Президент по своей прихоти может сесть на любое место на стадионе, рядовому болельщику никогда не удастся попасть в вип-ложу.

В любом случае, если любовь к чему-либо не исходит от сердца, незачем ее кичиться на публику. Вице-премьер-министр Украины по гуманитарным вопросам, уверенно размышляющий о количестве легионеров, но при этом не знающий, сколько играет команд в высшей лиге, или Президент, первый раз в жизни сходивший на футбол, но при этом с понтами заядлого супер-фана, лишний раз подтверждают вышесказанное.

Каждый должен заниматься тем, что у него больше всего получается. Одни – пить водку и ходить на футбол, другие – разваливать экономику и страну в целом.