Второй «пятилетке Гонгадзе» посвящается…
19.09.2005 19:43
…а дело об убийстве журналиста так до сих пор и не раскрыто. Уже отошел от дел Леонид Кучма, нет на свете Юрия Кравченко. Невольно закрадывается вопрос: в чем же дело, может, и нынешней власти есть что скрывать? В свое время народный депутат Владимир Сивкович в интервью From-UA сказал, что в этом деле есть две стороны. По его версии, «одна – тот, кто причастен к исчезновению Гонгадзе. Второй участник – тот, кто замешан в перезахоронении трупа в Тараще. И сегодня мнение достаточно многих правоохранителей и прокуроров сводится к тому, что команды на первое и второе действие давали совершенно разные люди. Мало того, совершенно разные группы политиков. И мало того, одна из них провластная, а вторая, скорее всего, была оппозиционная».

Таким образом, по мнению Владимира Леонидовича, у сегодняшней власти такая же сложность в раскрытии дела, как и у старой: «Можно раскрыть одну часть, но тогда не раскрывается вторая. Они не связываются. А чтобы они связались, нужно честно и правдиво сказать, где был обман. Судя по тому, как все продвигается, ни старая, ни новая власть не признается в этом обмане».

Чтобы пролить свет на те хитросплетения, закрутившиеся вокруг дела Гонгадзе, редакция From-UA обратилась за разъяснениями к людям, которые были причастны к нему при старой власти и достаточно информированы о том, что происходит с ним сейчас. Первой стала львовянка, депутат Верховной Рады первого созыва Лариса Скорик.

Оглядываясь назад

Лариса Павловна твердо убеждена, что "таращанское тело" не принадлежит Георгию Гонгадзе. По ее словам, она имеет право об этом говорить больше, чем кто-либо другой, поскольку именно у нее в доме почти два года с перерывами жила мать Георгия – Леся Гонгадзе. По ее мнению, «это дело так и не будет раскрыто, потому что в нем слишком много фигурантов и все они далеко не последнего уровня».

Рассказывая о хронологии дела Гонгадзе, Лариса Павловна выделила несколько особо важных, на ее взгляд, моментов, которые говорят в пользу ее версии. Приводим их по порядку.

– Леся Гонгадзе рассказала мне, что много раз делала ему массаж ступней, потому что он бегал, занимался спортом. Это были не его ноги. Я уж не говорю о том, что в деле, с которым она знакомилась в прокуратуре, в разных местах был указан разный номер ноги. То был 46-й, то 42-й.

– Через много месяцев, а может и лет, нашего категорического неконтакта с людьми из бывшей Народной Рады, ко мне пришли Головатый и Ивасюк. Когда-то мы с ними дружили. Ивасюк попросил меня, чтобы я свела их с Лесей Гонгадзе. Ивасюк врач, и он объяснил, что они хотят выяснить, принадлежит ли "таращанское тело" Гие. Мне это тоже надо было знать. У них была возможность сделать независимую экспертизу.

Притула сказала, что у нее есть фрагменты плоти, которые она почему-то взяла в Тараще. Она держала их в холодильнике. Она готова была отдать их Головатому – он договорился в Германии с лабораторией «Генезия». У меня, кстати, есть полностью их вывод и его перевод на украинский язык. И он меня попросил, чтобы я дала возможность войти в контакт с Лесей Гонгадзе, потому что она никому не доверяет, а им это крайне необходимо. У нее есть образец крови Гонгадзе, который был на медицинской карте, с тех пор, как он был ранен в Грузии. В ту самую руку, где были потом осколки.

Я связалась с Лесей по телефону, хотя мы раньше не общались, знали друг друга мельком, через общих знакомых. Она дала разрешение, чтобы к ней приехал Ивасюк, и отдала ему медицинскую карту. С этой картой и фрагментами тела Головатый уехал в Германию.

– Леся Гонгадзе приехала ко мне в Киев после того, как Александр Мороз сообщил, что есть возможность вызвать ее на отчет Потебенько в Верховной Раде. Выводов немецкой лаборатории, куда возил фрагменты тела Головатый, еще не было. Я вместе с Лесей пошла на «галерку». Не успели мы сесть, как откуда-то взялась Алена Притула. Она тут же подсела к Лесе и начала о чем-то ей говорить.

Когда Потебенько зачитывал свой отчет, он сказал, что на 90% тело принадлежит Гонгадзе. Когда он это сказал, Леся потеряла сознание. Сразу же пришли женщины из медпункта, ей начали делать соответствующие меры. И тогда Леся сказала: Алена, зачем вы два месяца говорили, что Гия живой. Притула ответила, что она не хотела ее расстраивать, хотела обнадежить. В медпункте Алена картинно упала на колени перед Лесей. А та ей сказала: что же ты мне говорила, Алена, что он на наркотиках, что он вернется к нам.

Туда же вошла Мирослава. Было такое впечатление, что это не мать ее мужа, а совершенно чужая женщина. И вот, вокруг Леси убивается Алена Притула, и отрешенно рядом стоит Мирослава. Врачи из медпункта попросили вывести Алену Притулу. Я вышла с ней, Мирослава тоже.

И представьте себе такую картину: мы выходим из медпункта, а в углу уже стоит Юлия Мостовая. И говорит, а за ней то же самое повторяет Алена Притула: надо его хоронить. И потом началось. Еще нет результатов немецкой экспертизы, еще Леся не видела останков «таращанского тела». На Лесю Гонгадзе началась настоящая атака – немедленно хоронить. Этот нахрап, напор: хоронить и хоронить, это было неимоверно.

За первый год пребывания Леси Гонгадзе в Киеве столько всего было. Притула звонила постоянно. И пробовала несколько раз сюда прийти. Для Леси каждое общение с Аленой было страшным. После этого у нее были приступы, приходилось вызывать «скорую» или делать уколы. Было такое впечатление, что они ее хотят прикончить, чтобы она им не мешала.

– Однажды Алена Притула пришла ко мне с Кобой Эланией, вроде бы кровным братом Гонгадзе, он также работал в «Украинской правде». И вот Леся выходит с Кобой покурить на лестничную площадку, а я расспрашиваю Алену: расскажите мне, пожалуйста, как же вы в Тараще выяснили, что это тело Гонгадзе? Она говорит, мол, осколки в руке, и Малазония считал, что это Гия, и Коба тоже. Я спросила, как в задрипанном морге в Тараще им удалось увидеть осколки, там был рентген? Она ответила, что там не было никакого рентгена, они возили эту руку на исследование. Я спросила, как, отделяли ее от торса? И она мне показала, что резали выше кости.

– Но самое странное, что когда создали парламентскую комиссию, Головатый получил наконец-то результаты «Генезии». Леся на него посмотрела: что? Он ответил: это не тело Гонгадзе.

После этого началось давление на Лесю, чтобы она не верила выводам «Генезии», а верила официозу. Если бы Кучме надо было сказать, что он не убивал Георгия Гонгадзе, то, казалось бы, почему ему не воспользоваться и не распространить сведения о результатах экспертизы «Генезии»? Там написано четко, что этот человек не может быть сыном Леси Гонгадзе. Там есть все данные, и они намного полнее, чем те экспертизы, которые делали все, начиная от российских спецслужб и заканчивая латвийскими, все, кому заказывала их Генпрокуратура.

Одна Леся и я постоянно настаивали на повторных экспертизах. То выражение Дмитрия Корчинского, что они пробили себе дорогу к власти телом Гонгадзе, это идеально правдиво. Никто не был стопроцентно уверен, что Гии нет в живых, тем не менее, вслух об этом говорилось со стопроцентной уверенностью.

– Не так давно я увидела в Интернете материал (речь идет о статье, опубликованной сайтом vlasti.net «И станет тайное явным...»), в котором говорилось, что Притула и Тимошенко давно дружат, что их дружба тогда и началась, когда раскручивалось дело Гонгадзе. Это все дало возможность выйти Юлии Тимошенко на свободу.

Также там написано, что Юлия Тимошенко предложила вначале Петру Симоненко огласить пленки Мельниченко. То есть то, что потом сделал Мороз. Могу представить, что такое вполне могло быть. Если Гии и нет в живых, то это произошло намного позже того момента, как он исчез. Может быть, он действительно был накачан наркотиками.

В материале написано и о том, что тело, которое нашли в Тараще, было нужно именно тогда. Потому что дело начало исчезать, утекать сквозь пальцы, ничего не могли найти, доказать, ни о чем нельзя было говорить. И когда нашлось тело, это было огромным допингом для народа, и все однозначно начали говорить так же, как писали некоторые газеты, особенно такие, как «Зеркало недели». Мы же не дети и знаем прекрасно, что с какого-то времени «Зеркало недели» стало работать на Юлию Тимошенко,и очень интенсивно. Приблизительно с тех времен, а может, и немного раньше. А «Украинская правда», мне кажется, делает это постоянно.

– Почему все фигуранты дела оказались в США? И Мирослава Гонгадзе с детьми, и Алена Притула, и Мельниченко. Я могу много рассказать, причем то, что знаю не только я, но все об этом почему-то молчат.

– Знаете, что они послали на очередную экспертизу в Германию? Леся еще этого не знает. Даже не фрагменты останков, которые лежат на Оранжерейной в морге. Они послали какие-то волоски, которые они якобы собрали со свитера, который был на "таращанском теле". Который в деле не фигурировал. Хотя вслух об этом не говорят.

Испытание властью

По мнению народного депутата Тараса Чорновила, в деле до сих не поставлена точка потому, что «сегодня еще есть непосредственно во власти люди, которые заинтересованы в блокировании рассмотрения дела Гонгадзе».

По словам Тараса Вячеславовича, ему сложно назвать конкретные фамилии тех, кто находится на верхних ступеньках власти. «Но в среднем звене среди заместителей министра внутренних дел, заместителей генпрокурора, однозначно есть люди не заинтересованные в рассмотрении этого дела. Это свершившийся факт, – уточнил он. – Но поскольку уровень блокирования дела включен на высшем уровне, фактически окружение Президента сделало все возможное и невозможное для того, чтобы дело было дискредитировано и развалено. Кто-то из очень приближенных к Президенту людей сегодня заинтересован в том, чтобы дело не приобрело серьезной огласки».

Также Т. Чорновил видит основание увязать дело Гонгадзе с делом его отца. Он обещает, что будет настаивать, чтобы «в дальнейшем деле, которое выделяется по делу Гонгадзе в отдельное рассмотрение – о заказчиках, эти два дела были объединены. Все фамилии заказчиков, основных организаторов в этих делах совпадают».

«Я не вижу прямой привязки по делу Гонгадзе, но по делу Чорновила в предыстории, когда речь шла еще не о физическом, а о политическом убийстве, неоднократно просматривается фигура самого Виктора Ющенко», – резюмировал народный депутат.

Адвокат Леси Гонгадзе Андрей Федур убежден, что «во власти есть люди, которые не заинтересованы, чтобы убийство Гонгадзе было раскрыто. Та ситуация, которая сложилась на сегодняшний день, ведет к тому, что никогда ни организаторы, ни заказчики этого преступления не будут привлечены к ответственности».

«Как по мне, Пискун очень хорошо справляется с этим заданием, – убежден Андрей Анатольевич. – Сколько было всяких заявлений по делу Гонгадзе, а реалии состоят в том, что адвокатам препятствуют вести законную деятельность. Генпрокуратура не дает им возможности эффективно знакомиться с материалами дела. В частности, запрещает применять технические средства. Имеются в виду компьютеры, ксерокс. Можно пользоваться лишь шариковой ручкой. Хотя в соответствии с отечественным законодательством, адвокаты имеют на это право. А это значительно ускорило бы сроки знакомства с делом».

Юрист рассказал, что есть и другой «вопиющий пример». По его словам, «Генпрокуратура вроде бы отстранила меня от дела, открыв против меня уголовное дело. Это сделано лишь для того, чтобы я не мог эффективно работать, защищая Лесю Гонгадзе. Но я как был, так и остаюсь ее адвокатом. У меня возникла необходимость выехать в зарубежную командировку. Я не могу этого сделать, потому что замгенпрокурора Виктор Шокин (обратите внимание, это именно тот самый Шокин, который курирует дело Гонгадзе) вынес постановление, которым запретил мне выезд из Украины. Это было сделано в связи с делом Колесникова. На прошлой неделе я обратился в Генпрокуратуру, к следователю, который ведет мое дело, с ходатайством, чтобы мне разрешили выехать за границу. В понедельник, 19 сентября, по телефону, поскольку я не мог весь день поймать следователя, услышал, что мне во всем отказано. Мне отказано в осуществлении моих профессиональных обязанностей».

На вопрос о том, кто же в высших эшелонах власти препятствует рассмотрению дела Гонгадзе, А. Федур отметил, что пока не хотел бы пока называть конкретные фамилии. «Делается все для того, чтобы дело не было раскрыто. В частности, Пискуном. Но речь идет не только о нем, он лишь исполнитель в данном случае. А кто за этим стоит – тот, кто может влиять на генпрокурора. Такая ситуация удовлетворяет сегодня руководство страны. Почему Президент до сих пор не уволил Пискуна? Значит, Президенту нужен такой Пискун».

* * *

Ко всему сказанному остается добавить, что если дело Гонгадзе и не войдет в учебники по криминалистике, то уж в справочники по политтехнологиям – наверняка.