«Малютка» и конопля

…неспособностью к социальной адаптации.

Подруга, сочтя меня нерентабельным, решила-таки снять со своей шеи идиота. Сделать это было не так-то легко, ибо идиот (то есть я) прочно врос корнями во все вокруг.

Процедуру пришлось производить в несколько приемов. Она выводила меня, как выводят пятно или тараканов. После серии провокаций начиналась мощнейшая атака по всем фронтам, сопровождаемая вербальным общением на повышенных тонах, некоторыми элементами невербального общения, уничтожением кухонной утвари и обидным киданием увесистой связки ключей мне в лицо; после подобной санобработки я добросовестно исчезал, но через какое-то время заводился вновь. Впрочем, ослабленная корневая система делала меня более сговорчивым.

Тихим февральским вечером меня в очередной раз вышвырнули домой – в мою пыльную унылую хату. Пнув дверь ногой так, что в коридоре осыпалась штукатурка, я вплыл в помещение, уселся на крышку пианино и уперся подбородком в колени. Задумался крепко и нерадостно: будущее, как всегда, теряло свои очертания уже в ближайшую пятницу. Оно, это будущее, невероятно расстраивало, как минимум, тем, что придется все-таки устраиваться на работу.

Само собой, я был оскорблен в лучших чувствах и не мог понять, зачем, ну зачем этой садистке нужно, чтобы я непременно работал?

Наутро я пришел к выводу: очевидно, ей нужны деньги. И, по всей вероятности, много. Ну вы только подумайте, какая пошлость! Деньги ей нужны! А мне?! Неужели МНЕ они не нужны?

Еще два часа потребовалось на то, чтобы доказать себе, что и мне они, в общем, тоже нужны.

Итак, делать я не умел ровным счетом ничего. То есть вообще ничего. Даже матрешки, которых мне предлагали расписывать для реализации на Андреевском, получались кривыми, немощными и уродливыми, как Ясир Арафат.

Впрочем, одну вещь на тот момент я уже твердо усвоил: для того, чтобы найти идеальный выход из любого положения, нужно позвонить другу-укурку и, высадив с ним бокс шишек, впасть в озарение. В этом состоянии ситуация нежно берет тебя за волосы и ласково транспортирует к наиболее приемлемому финалу. Главное, чтобы этот финал никоим образом не был связан с силовыми структурами…

Укурок-друг ворвался, размахивая пачкой «Беломора», в тот момент, когда я набирал третью цифру его телефонного номера. Я решил, что это – судьба. «Судьба», в свою очередь, немедленно выпотрошил папиросу в цветочный горшок и забил исполинский косяк красноватыми ферганскими шишками…

«Беломор» с шишками прибил нас настолько, что после трехчасового беспрерывного смеха, доходящего до судорог, мы практически потеряли способность двигаться. Наконец, придя в себя, мы, повизгивая от хохота, доползли до кухни. Холодильник был полгода как пуст, а крупы и макароны хранились в кухонном шкафу. Чувство голода все же перебороло лень и оцепенение, и мы сварили ведро гречки. Я молча и методично нафаршировал себя гречкой, и в этот момент меня таки посетило ожидаемое озарение. Оно было простым, как блин…

В тот же вечер, в складчину с Укурком, мы купили рюкзак убойной травы. Оптом. У глухонемых. «Всё, – решил я, – мы почти богаты. Осталось только продать все в розницу. Затем снова купить – и снова продать. Товар – Деньги – Товар. Карл Маркс – умница. Я – гений. Укурок – чудо. Я настоящий дилер! Укурка потом уберем. Куплю себе старый «Ниссан». Утоплю подругу в баксах и золоте. Закажу участкового. Закажу соседа. Скуплю все квартиры на этаже. Уеду в Грецию, где меня и застрелят. Нужно срочно покурить. Где этот с…ный «Беломор», а?!»

Трава действительно оказалась убойная. С одного косяка жрать хотелось больше, чем с целого бокса шишек. Мы и жрали. Жрали все, что удавалось найти в доме из бабушкиных запасов: рис, вермишель, пшено, перловку, пакетные супы, малиновое варенье, консервы, бульонные кубики – все, что можно было без опасений утрамбовать в желудке.

Розница как-то не шла. Несмотря на то что приятели ежедневно названивали с одним и тем же вопросом, и Укурок, и я пребывали в таком жестком неадеквате, что отвечали им: «Ничего нет, нет! Идите на фиг!»

Наконец, жратва кончилась окончательно и бесповоротно. Где-то на задворках кухни нам удалось отыскать молочную смесь «Малютка» с будкой ушлого младенца на упаковке. Десять минут Укурок вертел в руках коробку, после чего, глядя в глаза ушлому младенцу, торжественным шепотом произнес: «Залить кипятком, тщательно размешать!..»

Заливали осторожно, размешивали тщательно. То, что получилось, превзошло все ожидания. Теперь мы поняли, чем питаются боги на Олимпе после того, как покурят конопли – «Малюткой»! Кроме того, мы знали, чем мы будем питаться, когда весь наркомир падет к нашим ногам и будет целовать узоры на моих кроссовках (Укурок не носил кроссовок по принципиальным соображениям, поэтому целовать подошвы его идиотских ботинок попросту не имело смысла).

Собрав всю волю в кулак, мы все-таки продали несколько боксов травы. Но исключительно для того, чтобы броситься со всех ног в ближайший магазин и скупить там всю «Малютку» (мы-то с Укурком теперь понимали, почему у этого ребенка такая глумливая и сытая рожа!).

…Сутки напролет мы курили коноплю и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», курили и жрали «Малютку», пока, наконец, не пришла весна.

Она была ознаменована тем, что содержимое рюкзака иссякло. Укурок расстроился и свалил домой. Как только дверь за ним захлопнулась, я ощутил, что помимо травы и Укурка я более всего на свете ненавижу только одну вещь – эту гнусную, омерзительно-приторную, вечно липнущую к зубам «МАЛЮТКУ»!!!

«Завтра же устроюсь на работу, – мрачно сказал я себе, – плевать на какую; главное – не в сферу детского питания!..» И тут же смелый план с потенциальным трудоустройством рассыпался в прах, потому что раздался звонок в дверь. На пороге стояла Подруга. Молча и бережно она отвесила мне пощечину, после чего собрала в кучу все, что от меня осталось, и отволокла к себе домой.

…Я висел на ее шее до конца лета и был практически счастлив…