Бедный, бедный Ян Мазепа
29.10.2008 16:35
…очертили вероятный год его рождения двумя датами: 1629 и 1644 гг. А в письме, датированном 1741 годом, экс-генеральный писарь Пилип Орлик пишет о прежнем хозяине: «Теперь мне семьдесят — столько же, сколько было покойнику Мазепе в Бендерах». Мазепа прибыл в Бендеры сразу после Полтавского сражения в 1709 году. Следовательно, возможно, он родился в 1639-м.

Никто не знает, в каком месте упокоился его прах. И не менее смутно происхождение Мазепы. Одни авторитетно заявляют, что по роду-племени он из польских шляхтичей, другие не менее уверенно перечат: из нашенских малороссийских казаков. Судя по письму польскому королю Станиславу Лещинскому, Мазепа на излете жизни склонялся к польским корням. Даже его лик, зафиксированный на 10-гривенном казначейском билете, вызывает споры – соответствует ли он облику исторического прототипа?

«…Дабы и по смерти моей не осталася
в устах людских мерзкая проклятого
изменнического имени о мне память».


Из письма царю Петру 24 февраля 1708 г.

«Вашей королевской милости,
моего милостивого государя,
верный подданный
и слуга нижайший Ян Мазепа».


Подпись Мазепы под письмом польскому королю,
после измены в ноябре 1708 года


Служил Мазепа царю-батюшке, аки верный пес: его казацкие полки в рядах царской рати беспрекословно шли в поход супротив не только бусурман. Бились плечом к плечу с великороссами в Лифляндии, Белоруссии и на территории самой Польши против шведов и войск вассала Карла XII — Станислава Лещинского. Гетман с гордостью ответствовал Петру, что за «свейскую кампанию» его «черкесы» поучаствовали в 11 летних и 10 зимних походах.

Собственно, и гетманский бунчук Иван Степанович получил из рук московитов: избрание состоялось «вольными голосами» казаков, доставленных в русский военный лагерь, и под чутким руководством фаворита Софьи-регентши – князя В.В. Голицына. Позже Мазепа признался Петру I, что любезность боярина «коштувала» ему «денег 11 тыс. рублев» и других подношений – всего на 17390 рублей.

При вступлении в должность он подмахнул без сожаления Коломацкие статьи, на корню урезавшие малороссийские «привилеи». По ним гетман не мог без монаршей воли смещать старшин. Ему запрещалось через голову царя иметь какие-либо сношения с другими державами. Широкая автономия Малороссии на этом благополучно закончилась. Спасибо Ивану Степановичу.

С казацкой вольницей и всякими поползновениями к самостийности Мазепа разбирался круто. Например, в 1704 г. по приказу Петра гетман высаживается на правый берег Днепра – польскую территорию. И там, уже по собственному почину, вяжет руки легендарному фастовскому полковнику Семену Палию – победителю татар и поляков, батьке независимого казацкого улуса. Мазепа профессионально стряпает на него дело с наветами про антимосковские «заколоты» и передает Петру сермяжного полковника. После чего тот загремел в ссылку в Енисейск.

В 1707 г. Мазепа активно участвует в подавлении восстания Кондратия Булавина – ватажка донских казаков. Заслуги Мазепы в строительстве империи безусловны и неоспоримы. Гетман стал вторым человеком после Федора Головина – президента Посольских дел, генерал-фельдмаршала, удостоенным в 1700 г. высшей награды России орденом Андрея Первозванного – за заслуги перед троном.

Мазепа по делам обласкан был монаршей милостью. Он гетман – фактический хозяин Малороссии. В своем батуринском дворце ведет роскошную жизнь. От талантов, Богом данных, Иван Степанович на досуге марает очередную поэтическую думу. Не отказывает себе в удовольствии волочиться за молодухами. В 63 года (а может, и в 68, если верить Орлику) соблазнил свою крестницу 16-летнюю Матрену Кочубей. Разнообразит досуг профессиональным коллекционированием книг и оружия.

«Богат и славен Кочубей, его поля необозримы…» – читаем у Пушкина. И это не литературная гипербола. Малороссийские атаманы были самыми крупными землевладельцами России. Если у генерального судьи «поля необозримы», то что тогда говорить о гетмане, тем более таком домовитом, как Иван Степанович?! Владеет Мазепа сотней тысяч душ в Украине и двумя десятками тысяч в пограничных с Малороссией российских губерниях, которых отписал ему московский царь. Строго взыскивает с полковников за бегство холопов из гетманского неоглядного хозяйства. А те всех уходящих «на свободы» ловят и «вязанием мордуют, киями бьют», а часто просто вешают.

Заслуги Ивана Степановича пред государством российским исключительно замечательны. Настолько замечательны, что Петр Алексеевич души не чаял в своем верном гетмане. В знак монаршей признательности даже налоги с Малороссии в государеву казну собирались в символическом режиме, а гетману позволялось баловаться сочинительством местных податей для пополнения гетманской кассы. Не более чем навет пушкинский пятистопный ямб о том, что царь как-то по пьяной развязанности оттаскал гетмана за усы (и за усы мои седые меня с угрозой ухватил), и тот «затаил хамство» на царскую особу. Одним словом, не было причин Мазепе откладываться от царя Петра.

Но на беду царь-плотник загорелся рубить окно в Европу через земли Карла XII – даровитого к военному ремеслу. И если шведский король одолеет российского коллегу, то ненароком пойдет прахом всё, что нажил непосильным трудом рачительный гетман. Батько Хмельницкий сошелся на саблях с поляками только за то, что сосед, польский шляхтич Чаплинский, положил глаз на его хутор Суботин, и Богданову зазнобу в придачу. Это уже потом обстоятельства вынудили Хмельницкого стать воссоединителем, а поначалу коронный сотник бился за законный шмат сала и теплую бабенку. А тут такое «господарство»!

Ситуация стала зыбкой. Никто из монархов-забияк не демонстрировал решительных успехов. Хрен его разберет, у кого тогда было «галифе ширше»: у Карла или у Петра. А владеть обширными маетками хотелось неизменно при любых раскладах. Вот и начал Мазепа прощупывать варианты, чтобы при всяких обстоятельствах остаться на хозяйстве.

И не было никакого украинско-шведского союза. Не надо возводить напраслину на Ивана Степановича. Он мог возникнуть только в головах перебдевших свидомитов спустя 300 лет после бесславной кончины Мазепы. Гадячский договор 1658 года сохранился, хотя времечко тогда было смутное – руина, а вот даже копий союзного соглашения ни в шведских архивах, ни во французских, куда попали документы Орлика, обнаружено не было.

Не планировал Иван Степанович никакого союза. Интриговал – это да. Но кто тогда не интриговал в Малороссии в меру сил и возможностей? Как сам гетман писал в своей думе:

…Іден живет із погани,
Кличет: «Сюди отамани!»
Другий ляхам за грош служить,
По Вкраїні і той тужить.
Третій Москві юж голдуіт
І їй вірно услугуіт...


Потому, когда шведский король завернул со своими драбантами на Украину, Иван Степанович взвился: «Дьявол его сюда несет! Да он все мои интересы перевернет и великорусские войска за собой внутрь Украины впровадит на конечное разорение и погибель нашу». Стало невозможным отделываться пустыми обещаниями помощи Лещинскому и Карлу. До этого Мазепа искусно филонил, ответствуя королю Станиславу, что указ его не может исполнить, потому как города в «Украйне осажены великими гарнизонами, под которыми казаки, как перепела под ястребом»; что русские войска «уже сосредоточены в Польше, недалеко от Украйны». Петру же отписывал, что на Малороссии шатко, чернь и казаки вознамерились бунтовать, посему гетманские полки следует удержать в Малороссии.

Поход Карла XII в Малороссию с подачи Лещинского рушил многовекторную политику хитромудрого старца. Теперь обстоятельства требовали пересесть на один из стульев. А выбор был предопределен. Польский король стал изысканно шантажировать Мазепу, требуя незамедлительного перехода гетмана с запорожским войском на сторону польско-шведской коалиции.

То, что Мазепу застигли врасплох, говорит тот факт, что гетман привел в стан Карла не более 3 тыс. казаков, хотя прельщал европейцев явкой во главе 50-тысячного войска. К тому же прибывшие казачки не были настроены воевать ради высоких идеалов свободы, про которые им наплел гетман, и вскорости стали разбегаться; а те, что задержались в шведском лагере, принялись пьянствовать и воровать. Как пишет Костомаров: «…и с первого раза поразили шведов своим бурлатством и дикостью: когда в первый раз их позвали в палатку Мазепы на обед, то «попылы ся плюгаво» и начали тянуть со стола дорогую посуду». Кто-то сделал замечание, что негоже грабить, и «лыцари» тотчас поставили моралиста на ножи.

Сохранность своих обширных уделов – вот немудреная доктрина беспокойных казачьих атаманов. Потому за ними и закрепилась слава слуг «на все четыре стороны». Мазепе важно было уловить тенденции в Северной войне и прислониться к более удачливой стороне. Но из своего провинциального займища Батурина сложно определиться с хозяином. Не видна была вся перспектива событий. И Иван Степанович – «искусная, ношенная птица» в самый решающий момент дал маху. Ему с чего-то почудилось, что про его воровские письма Лещинскому проведал тяжелый на руку Петр Алексеевич, и он «порвался как вихрь» к горячему «свейскому» парню.

Потом уже, чтобы как-то объяснить свою измену (кому охота прослыть заурядным иудушкой), насочинял Иван Степанович безмерное количество универсалов, где живописал неправды, которые чинил царь и его челядь по отношению к непорочной Малороссии.

Пожалуй, что Мазепа замирился бы с Петром: уж очень отходчив был царь – ни одна голова не слетела с плеч малороссийских атаманов, бегавших по несколько раз от Карла к Петру, следуя природной привычке всегда быть готовым к измене. Через полковника Галагана Мазепа пытался снестись с царем, обещая тому в знак примирения передать в царские руки захваченных в плен Карла и его главных генералов. Петр «на те кондиции, чрез помянутого господина полковника предложенные, соизволил» дать Мазепе гарантии амнистии. Но опять беглец не удержался от двойной игры – на всякий случай. Царские люди перехватили гонца Мазепы к Лещинскому с «прелесным письмом», и звезда гетмана окончательно закатилась. И «помре» он вскорости после Полтавы (точная дата смерти Мазепы также неизвестна) «в великой скорби и тузе».

Руководство Украины назойливо пристаёт к шведам с просьбами увековечить в камне военно-политический союз меж Мазепой и Карлом XII, и даже шире: украинско-шведский союз. Не так давно в Киеве побывал шведский король. К нему опять подступился главный хранитель трипольских черепков с просьбой помянуть Мазепу установкой в Стокгольме памятника. Всю бестактность сих домогательств потомки «круглоголовых укров» из-за переразвитых лобных долей головного мозга не могут уразуметь.

С какой радости шведы должны лицезреть напоминание о тяжелой «конфузии» в полтавской баталии, приведшей, в конце концов, к утрате Швецией прибалтийских территорий и статуса великой державы? На кой им лишний раз бередить исторические раны воспоминаниями о нахлобучке, полученной от русского царя? Они же не мазохисты. Им в труд в самой Швеции застолбить память о короле-авантюристе, пролившем без толку, в угоду собственной пассионарности, море шведской крови. К слову, есть авторитетное мнение, что скандинавские старшины так устали от удали Карла, что им пришлось в 1717 году втихаря его застрелить.

Бедный, бедный Ян Мазепа, невинно заподозренный в участии в борьбе за незалежность…