Попав в хаотическую суету современной городской жизни, с её толкающимися прохожими, рыскающими гопниками и орущими песни алкоголиками, спотыкаясь о спящих бомжей и картонки торговцев «с земли», мы начинаем понимать, что городовой - это как раз то, чего остро не хватает нашему обществу. Потому что поддерживать общественный порядок (или, как говорили в старину, благочиние) сейчас просто некому. Родная милиция появляется только на место преступления, в лучшем случае - трясет приезжих на предмет наличия ксивы.
Впрочем, как оно было там раньше, мы знаем лишь по художественным книжкам и фильмам, в которых полицейские в основном являются лубочными персонажами второго плана (за исключением романов Б. Акунина), так что история российской полиции до сих пор остается одной из самых темных страниц нашего прошлого. Так же как и её трагическая кончина в феврале 1917 года...
В 1718 году царь Петр Алексеевич назначил первого обер-полицмейстера Санкт-Петербурга. Таким образом, с этого момента на смену прежним Разбойному Приказу и разношерстным городским стражам пришла более-менее организованная полиция. На местах её возглавили избираемые (дворянством) комиссары, в задачу которых входило «смотреть, дабы никакие гулящие люди не обретались, чтоб никому насилия и грабежа учинено не было, а воровство и всякие разбои и преступления весьма были прекращены и по достоинству наказаны».Впрочем, их функции были весьма запутаны и не регламентированы. Так, например, в структуру тогдашней столичной полиции входили фонарщики, поскольку тогда понимали, что чем лучше освещены улицы, тем меньше на них уровень преступности.
Но первый общероссийский правоохранительный кодекс, подписанный государыней Екатериной, вышел только в 1782 году и назывался «Устав благочиния». В качестве дополнения он содержал и свод правил общественного поведения, а также ряд моральных наставлений, призывающих оказывать милосердие и помощь не только людям, но и животным. «Устав» стал фундаментом, на котором позднее было создано российское уголовное и гражданское право, ведомственные инструкции.
Еще одним важным событием в 1801 году стал Высочайший запрет использования каких-либо пыток и прочих мер физического принуждения, которые до этого веками применялись в отношении не только обвиняемых, но и свидетелей преступлений (дабы те не вздумали давать ложные показания). А 8 сентября 1802 года в Российской империи появилось Министерство внутренних дел (МВД), перед которым была поставлена задача четкой организации полицейской, а также ряда других служб. Впрочем, с этой задачей оно не справилось. Причиной была весьма запутанная система управления и самой империей, и её полицейской системы, постоянно усугубляемая разными реформами. Главными чинами, после министра внутренних дел, были три обер-полицмейстера Санкт-Петербурга, Москвы и Варшавы. Ниже их стояли полицмейстеры - начальники управлений полиции районов этих трех столиц, а также губернских и крупных городов. Назначения на эти должности проходили по весьма запутанной схеме: тут между собой соревновались губернаторы, МВД и сам император. Контроль деятельности полиции тоже был многоканальным: со стороны министерства, со стороны губернских властей, а в провинции - еще и со стороны властей местных. Угодить всем, а тем паче подняться по служебной лестнице в такой системе было непросто.
При этом полиция делилась на городскую и земскую (до 1862 года, позже их объединили), а еще существовала отдельная фабричная полиция (типа ВОХРа), военная полиция, полиция «вольных городков», подчинявшаяся только своего городскому совету, полиция железнодорожная и речная, лесная и полевая. Плюс, как анахронизм феодализма, еще была частная «мызная» (или «вотчинная») полиция, состоявшая на службе богатых аристократов-землевладельцев.
Полицейскими отделениями в уездах командовали становые приставы, в помощь которым (с 1878 года) придавались полицейские урядники. Собственно, на последних и возлагался весь груз обязанностей, список которых был весьма обширен. Главным образом, в задачи урядника (как, впрочем, и всех полицейских) входило предупреждение преступлений и нарушений, а также поддержание порядка в местах скопления народа: в церкви, на рынке, на главных улицах городка, на праздниках и разных мероприятиях. Вот почему, к примеру, урядники или подчиняющиеся им стражники (младшие чины провинциальной полиции) зачастую присутствовали на свадьбах или похоронах. Урядник должен был «не допускать сходбищ, собраний и действий, противных тишине и спокойствию», задержанию пьяных и горланящих песни личностей, препятствовать «распространению злонамеренных слухов и речей», не допускать ситуаций, «ведущих к подрыву в обществе доброй нравственности и прав собственности». Кроме того, он следил за работой питейных заведений: они должны были открываться и закрываться в строго положенное время, а внутри их запрещались игры в карты, кости и шашки. Работа урядника была круглосуточной, и он должен был контролировать всю свою территорию, в том числе «чаще осматривать глухие места для убеждения, не скрываются ли в оных подозрительные и опасные лица».
Дополнительно на полицию возлагались обязанности слежения за тем, чтобы на улицах поддерживались чистота и порядок, исправность мостов и переходов, целостность линий связи и уличного освещения, сохранность зеленых насаждений. Она же выполняла функции защиты потребителей, следя за тем, чтобы на рынках не использовали неверные весы, не продавали испорченные или некачественные товары, а также вещи умерших от холеры «либо иной заразной болезни».
Городская полиция XIX века была разделена на участки, которыми заведовали участковые приставы, а каждый участок, в свою очередь, делился на околотки. Во главе последних стояли околоточные надзиратели, командовавшие несколькими нижними чинами - городовыми стражниками. Но обычно их называли просто: околоточные и городовые.Городовые были прямыми «потомками» т.н. будочников - городских стражников, которых при императоре Павле Петровиче расставляли по городу, оборудуя для них посты в виде раскрашенных полосатых будок, где они могли укрыться в непогоду. В задачу городового тоже входило стоять на своем посту: отрезке улицы, на перекрестке, в парке и т.д.
Как и их уездные коллеги, городовые должны были, прежде всего, предупреждать нарушения «благочиния». Спектр задач был огромен. Например, нужно было не допускать хаотического столпотворения, гонять уличных торговцев и попрошаек, разнимать ссоры и драки, «воспрещать рабочим, дворникам и вообще простонародью громко произносить на улицах непристойные ругательства и неприличные шутки», играть на улице на музыкальных инструментах.
Весьма забавно сегодня смотрится отчет о задержании «мастерового Ивана Пухова, в подпитии игравшего на гармонике», хотя подобные меры в отношении наших сограждан, среди ночи нарушающих покой, были бы весьма полезны. Равно как препровождение с улиц подвыпивших компаний, ищущих приключений. Однако эти же самые городовые задерживали убийц и грабителей, помогали околоточным и приставам вести следствие (специальное сыскное отделение в полиции появилось позже), подавляли общественные беспорядки.
Несмотря на то, что городовые зачастую работали в одиночку (для вызова подкрепления служил свисток), каждый из них был весьма опытным бойцом, совсем не похожим на толстых персонажей комедий. Во-первых, в городовые брали мужчин старше 25 лет, отслуживших в армии, имеющих крепкое здоровье и рост не менее 170 см. Во-вторых, полиция губернских городов проходила дополнительное обучение рукопашному бою: кулачному (или боксу), джиу-джиутсу (с 1905 года), а также приемам для самообороны и силового захвата злоумышленника. Ну и, в-третьих, каждый городовой был вооружен шашкой плюс револьвером, а уездные стражники имели карабины. Внешний вид городового дополнял красно-оранжевый шнур, фуражка или папаха с гербом и номером участка и поперечно расположенные погоны.
Помимо этого, городская полиция дополнялась отрядом конной стражи, используемой тогда в качестве ОМОНа. Она сопровождала экипажи с важными особами или ценными грузами, конвоировала по городу до вокзала «каторжан», участвовала в разгоне беспорядков.
Всего этого было достаточно, чтобы царская полиция вызвала огромную неприязнь среди той части населения, для которой благочиние было лишь помехой. Однако не все полицейские были исполнительными и порядочными. К концу XIX века взятки брали не только приставы и урядники, но и рядовые городовые. Брали в основном за то, что закрывали глаза на правонарушения. Потом начали придумывать правонарушения сами - например, заявляя торговцу, что у него порченный товар. Перечить облеченному громадной властью полицейскому смели немногие, так что рэкетом такие городовые зарабатывали больше, чем получали за свою службу. Существовали даже особые «хлебные места», устроиться на которые можно было только по знакомству или выкупив их.
Коррупция разъела систему полиции настолько, что аристократия стала считать оскорбительным для себя само общение с ней. Что же касается мещан и «мужиков», то они только ждали возможности поквитаться. Первый шанс выпал им в 1905 году: за несколько месяцев вооруженных беспорядков были убиты около 800 полицейских, в том числе две сотни урядников и околоточных, а также 79 приставов. Полицейские участки громили толпами, бросали в них ночью бомбы, стреляли из-за угла в спину городовым. Все это повторилось в феврале 1917 года, только на этот раз полиция уже не имела поддержки государства и армии, и осталась один на один с разъяренной вооруженной толпой. Не утруждая себя разбирательствами, хороший или плохой перед ними полицейский, их «мочили» без разбора. Одних растерзали или застрелили, других арестовали и самих повели в тюрьму - под улюлюканье и распевание революционных песен.
Повезло тем, кто забаррикадировался в своих участках или успел сбежать, переодевшись в гражданскую одежду. А уже через несколько дней после «падения царизма» новая власть поняла, что поддерживать порядок нужно даже в «свободной России», и в этом деле лучше опираться не на пьяных матросов и солдат, а на опытных профессионалов. Так что со временем значительная часть полицейских смогла вернуться к своей работе, но на этот раз уже в качестве сотрудников или консультантов «народной милиции»...