Судьба великого евразийца

Слово это ввел в употребление гениальный русский историк-этнолог Лев Николаевич Гумилев, которому 1 октября исполнилось бы 95 лет.

Собственно, на этом латинском слове, означающем «страсть», и нанизана его оригинальная пассионарная теория этногенеза. Теория, которая дала ответ на проблемы объяснения исторических смен цивилизаций, рождения и угасания этносов (народов).



Лев Гумилев – поистине легендарная личность. Сын великих русских поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой, он отнюдь не остался в тени своих известных родителей и занял видное место в пантеоне славы государства российского.

Существует несколько типов историков. Первый – так называемые конъюнктурщики. Этим во все времена хорошо. Они сытно едят и сладко спят благодаря развитому обонянию. Хотя книги их даже от скуки не читают. Но этот факт «конъюнктурщиков» нисколько не смущает, ибо их творения принуждают изучать в школах. Яркий тип историка-конъюнктурщика – новоукраинские мифотворцы новейшей эпохи «розбудови». Научная истина для них – понятие гастрономическое. И грантоеды с аппетитом выискивают корни украинцев в племенах неандертальцев и выводят все мировые языки из одной «праукраинской мовы».

Второй тип – творцы скучных исторических монографий. Скучных не потому, что предмет описания неинтересен, отнюдь, история – вещь увлекательная. А потому, что пишутся они суконным языком, засеянным дебрями наукообразных латинизмов. Как правило, оригинальных идей в таких опусах с гулькин нос. Все больше пересказ чужих мыслей и мнений.

Третий тип – историки-беллетристы (вроде Эдварда Радзинского), владеющие изящным слогом и с удовольствием упражняющиеся на исторические темы. Как популяризаторы науки они вполне замечательны. Неглубокие познания предмета скрываются за бойким пером и драматическими интонациями в голосе. «Беллетристы» имеют свою благодарную аудиторию среди домохозяек и даже мужиков, отставивших в сторону кружку пива и решившихся приобщиться к культуре. Слушать и читать «беллетристов» приятно, даже если смекаешь, что на твои ушные раковины развешивают мивину.

Четвертый тип – историки, которых посетило научное озарение, сжигающее их мозг и сердце. Но «эврика» - вещь капризная, и посещает лишь тех, кто готов к свиданию с ней.

К последнему типу историков можно с полным правом отнести Льва Гумилева – автора исторических бестселлеров, написанных «забавным русским слогом», «ибо нет научной идеи, которую нельзя было изложить ясно и четко любому человеку со средним образованием»: «Этногенез и биосфера Земли», «Конец и вновь начало». Человека щедро одаренного: доктор исторических наук, доктор географических наук, философ, поэт, переводчик с фарси.

Судьбе Гумилева не позавидуешь. Она под стать русскому «надлому» (выражаясь термином самого Гумилева) ХХ века. Только в 1980-е годы с научных трудов Гумилева сняли опалу. И ему разрешили «быть как все», т.е. читать лекции, печататься и отстаивать в открытом споре свои научные идеи.

Однако изломы личной судьбы не ожесточили его сердца. К трагичным поворотам жизни он относился философски. В отличие, скажем, от Солженицына – «духовного пастыря» интеллигентствующих в демократии, который, уже стоя на краю могилы, продолжает демонизировать советский период истории своей родины. Когда будущего баснописца ГУЛАГА в 1945 году прямо с фронта отправили на нары, то злоба на большевиков просто захлестнула правдоруба Александра Исаевича. «Подождите, гады! Будет на вас Трумэн! Бросят вам атомную бомбу на голову!» – ярился в третьем томе свода легенд и сказок «Архипелаг ГУЛАГ» будущий нобелевец и бывший лагерный сексот.

Ничего подобного не было в биографии Льва Николаевича. Свой первый срок – 5 лет лагерей за непочтительное отношение к советской власти – он получил в 1938 году. А в 1944-м по отбытии срока заключения прямо из Норильска ушел добровольцем на фронт. Войну закончил в Берлине рядовым 1386 зенитно-артиллерийского полка.

В 1949 году накатила очередная волна посадок неблагонадежных граждан, и Гумилеву навесили новый, теперь уже десятилетний срок. Но в промежутке между битвой за Берлин и новой «ходкой» он успел закончить Ленинградский государственный университет, аспирантуру, защитить диссертацию кандидата исторических наук. В 1956 году Гумилева реабилитировали по причине «отсутствия события преступления». Тринадцать с половиной лучших лет жизни у него отняли ретивые борцы с врагами народа. Надо отметить, что сидел он по доносам, которые на него неутомимо строчили завистливые коллеги. Потому-то Лев Николаевич и серчал, когда его величали русским интеллигентом: «Я - русский солдат… я, скорее, не из интеллигентов, а из семьи военных, чем весьма горжусь».

О лагерях вспоминал с юмором. Даже о моменте озарения научной идеей рассказывал на одной из лекций с присущей ему самоиронией: «Это было еще в 1939 году. Я только что вернулся с Беломорканала, с лесозаготовок, тихо, спокойно отдыхал у нас в Крестах (знаменитая тюрьма в Петербурге. - авт.). Тихое место, там не очень мешают жить и работать… можно залезть под лавку и думать… И тут я подумал: чего ради Александр Македонский пошел в Индию, которая ему была ему абсолютно не нужна? Что его толкнуло?.. Таких, как Александр Македонский, было много. Это были люди, которые шли не для того, чтобы получить какое-то богатство или мзду, а просто потому, что не могли не идти… Что это за энергия? И тут я спохватился и крикнул: «Эврика!» И вылез из-под лавки. И все на меня посмотрели как на сумасшедшего… А я обратно залез под лавку и стал думать». Так родилась теперь уже знаменитая пассионарная теория этногенеза.

Нет смысла пересказывать эту теорию. Всяк желающий может купить на развалах книги Гумилева. Они и поныне выпускаются тиражами, которым в наш прогрессивно-депрессивный век завидуют ремесленники бульварного чтива.

В своих книгах Гумилев не мог обойти стороной исторические процессы, бушевавшие в Украине в XVII веке, не подвергнув их анализу с позиции своей концепции. Уж больно колоритны были деяния того героического времени. Вот его взгляд на «воссоединение»: «Подобно большинству наших современников, польские паны и украинские старшины были убеждены, что их воля преобразует жизнь… многие гетманы полагали, что в зависимости от политической обстановки и их выбора можно подчиняться то России, то Польше, и что удача в борьбе за независимость определяется их умением обмануть московских бояр или вовремя договориться о союзе с турецким султаном.

На самом же деле, как мы могли убедиться, первостепенное значение имела единая суперэтническая принадлежность России и Украины, массовая поддержка «своих», которыми были единоверцы. Об это всеобщее ощущение единства, как волны о скалу, разбивались рациональные планы волевых, умных искателей власти… Выбор, сделанный на основе естественного мироощущения народа, оказался правильным… Ни о какой дискриминации украинцев в составе России не было и речи. Более того, в XVII веке очень сильно возросло интеллектуальное влияние украинцев на население России… Имена Епифания Славицкого, Симеона Полоцкого, Феофана Прокоповича стали неотъемлемой частью истории русской культуры» («От Руси к России», Л. Гумилев).

Несколько непривычно для «свiдомого» уха, но непредвзятый взгляд на события тех лет убеждает в правоте исторического анализа великого евразийца. Потому-то новые власти напролом пытаются внести раскол в православие – последний духовный оплот единства двух братских народов.

Лев Николаевич не любил пророчествовать, считая, что «мы не знаем того времени, в котором живем». Но незадолго до смерти в 1992 году он не удержался и сделал прогноз истории на завтра: «Было бы самонадеянностью рассуждать об эпохе, частью которой являемся мы сами. Но если сделанное допущение верно, а мы пока не знаем фактов, ему противоречащих, то это означает, что России еще предстоит пережить инерционную фазу – 300 лет золотой осени, эпоху собирания плодов, когда этнос создает неповторимую культуру, остающуюся грядущим поколениям!».