В начале сентября Константинопольский Патриархат официально сообщил, что «в рамках подготовки решенного предоставления автокефального устройства Православной Церкви в Украине», назначил архиепископа Памфильського Даниила из США, а также епископа Эдмонтонского Илариона из Канады в качестве своих экзархов в Киев.
Прихожанам в большей части все эти решения и споры малоинтересны, поскольку они ориентируются на свой собственный приход и обстановку в нем. Есть небольшая часть приходов УПЦ, которая настроена апокалиптически, то есть эти люди ожидают сигналов о наступлении второго пришествия Антихриста, и различные события, тем более связанные с православной сферой, переживаются ими в этой парадигме. Для них, конечно, все подобные действия — это страх, печаль и ужас, но это относительно небольшая часть, хотя и важная, православного сообщества.
Что касается законности. С точки зрения законодательства Украины, это абсолютно законно, потому что любая религиозная организация имеет право на ведение подобного рода религиозной деятельности, в том числе назначение своих представителей. Украинское государство обеспечивает им визовую поддержку, защиту в осуществлении деятельности и так далее. Мало кого волнует в обществе, если представители какой-нибудь южно-баптисткой федерации США назначат двух своих представителей для Украины, хотя эта организация тысячу крат мощнее, чем Константинопольский патриархат, а баптистская община Украины там является примерно четвертой по численности религиозной общиной страны.
Поэтому если бы это все не было бы в контексте противостояния Украины и Москвы, это решение бы прошло незамеченным. Но помимо законодательства есть разговор «по понятиям» между крупнейшими православными организациями. Веками существовало общее соглашение, что есть некие зоны контроля, сложившиеся исторически, в том числе в связи с расширением и сокращением империй, и другой патриархат на эту территорию не лезет. Эти правила периодически нарушались, что вызывало конфликты. Московский патриархат, например, конфликтовал с Румынским из-за территории современной Молдовы и Буковины. Румыны считали эту территорию своей, Москва — своей, и пока существовала Российская империя и СССР, это было на территории Москвы. А когда в межвоенный период Румыния вернула себе под контроль Молдову, то там, соответственно, находились структуры Румынского патриархата. Это такая конфликтная тема, которая в приграничных территориях существует и сейчас и вызывает острые споры. Но показательно, что несмотря на надежды прорумынских националистов в Молдове, приходы Румынского патриархата через 20 лет после начала его деятельности в этой стране составляют примерно 10% от московского.
Соответственно, в рамках этих договоренностей сложилось так, что Константинопольский патриархат, который из себя представляет в Турции религиозную группу с количеством верующих четыре тысяч человек, - он как самый старый патриархат, является зиц-председателем на всех православных мероприятиях. Есть крупная Румынская церковь, есть крупная Эладская православная церковь в Греции, есть огромная Русская православная церковь, и чтобы все не передрались, кто будет во главе стола, то приняли решение, что имеется Константинополь. У него никакого реального влияния нет, но он будет выполнять функцию председателя собрания. Соответственно, когда началось расширение православной диаспоры, то есть из традиционных православных регионов люди поехали, в США, Западную Европу, Константинополю, как маленькому и страдающему в условиях упадка РПЦ под большевиками, дали возможность работать с этими общинами, поскольку у него другой территории нет, а кормиться с чего-то нужно. И тут обнаружилось, что Константинополь внезапно претендует на какие-то «митрополии», которые ему подчинялись 300-400-500 лет назад. Такие вещи в рамках серьезного общества не обсуждается. Мало ли кому подчинялись Литва или Киев 500 лет назад — ну, давайте восстанавливать справедливость 500 летней давности.
В рамках межгосударственного законодательства все-таки был признан принцип нерушимости границ, и эти претензии де-факто нивелированы, иначе можно до бесконечности вести войны, когда у кого-то накопятся силы — давайте переделывать границы до бесконечности. Но в современном мире это, в принципе, осуждается. Однако сейчас Константинополь решил, что ему это все неважно, и он теперь будет как старейшая кафедра заниматься перераспределением территорий, подчинением себе исторических митрополий. Но это все де-факто нарушение существующей системы неформальных договоренностей, и, соответственно, это вызывает реакцию тех, у кого он решил что-то отнять для Москвы: Украина – это ее территория, на которой она решает, кто канонический, а кто нет. А когда вдруг появляются Константинополь или румынский патриархат и говорят, что «нет, мы тут тоже будем действовать», то по светскому законодательству Украины это все абсолютно законно и легально, но в рамках отношений между патриархатами это все выглядит как грубое нарушение границ и открытое объявление войны.
Тем более, что основной тезис Константинополя, что «мы придем и создадим единую Украинскую церковь, преодолея раскол», не выдерживает никакой критики, потому что крупнейший субъект православного религиозного поля в Украине, собственно, ничего подобного не хочет, а он составляет формально как минимум две трети православной общины (а реально ещё больше). И идея о том, что сообщество, которое насчитывает эти формальные две трети, вдруг будут присоединяться к прежде незаконной структуре под мудрым предводительством Константинопольского патриархата, выглядит просто смешно. Гораздо трагичнее это выглядит тогда, когда Украинское государство и часть региональных властей прилагают упорные усилия в том, чтобы не просто осуществить подобного рода проект, но и сопровождать это все силовыми действиями. Планов таких много. Пока официально государство устами первых лиц говорит о «добровольности», но на уровень ниже, разные люди, начиная от патриарха Филарета и заканчивая местными громадами и украинскими патриотическими публицистами, о планируемом насилии говорят открыто.
Перспективы у этой всей истории в результате выглядят не очень хорошо, как раз с точки законности и порядка. Понятно, что как только будет создана какая-то «каноническая структура», будет ли это митрополия Константинопольского патриархата или Автокефальная украинская церковь, это будет использовано как предлог для начала силовых действий по переводу религиозных общин УПЦ в подчинение этой новой структуре. При этом это коснется, скорее, не только структур УПЦ, но и тех православных, которые в Украине есть и которые не войдут в новый «автокефальный» проект.
До сих пор, например, непонятно, в какой степени УАПЦ войдет в него — целиком или частично. А кроме УАПЦ есть еще более мелкие приходы и православные организации. А также есть и УГКЦ которая явно подразумевается, как следующая цель для объединения, вне зависимости от её собственных пожеланий. И тревожит то, что ситуация относительной религиозной и этнической стабильности, в которой Украина пребывала последние три года, чего уже нельзя сказать о событиях последних месяцев из-за всех этих ожиданий Томоса и автокефалии, а также компании по принудительному внедрению украинского языка, может быть разрушена. Причём руками того же человека, который её и создавал. Это самый серьезный вызов, который может быть.