Сегодня украинский сегмент Интернета гудит возмущениями по поводу принятия парламентом закона о рынке земли. О том, что его последствием станет скупка земель агрохолдингами (через подставных лиц) и полное уничтожение крестьянства как класса, напоминать никому не нужно.
Однако, нам не понятно удивление некоторых комментаторов.
Во-первых, ещё с момента предвыборной кампании Зеленского было ясно, что этот закон будет принят. Нынешний президент чёрным по белому писал об этом в своей программе. Кто не верит – почитайте.
Во-вторых (и это самое важное), отчуждение земли у крестьян в пользу транснациональной или национальной аграрной олигархии – закономерный итог 200-летней инфантильности и «скачек по граблям» отечественного крестьянства.
Вспомним историю.
С первой четверти 19 века среди крестьян (на тот момент ещё крепостных) витала идея «чёрного передела» помещичьих земель. Проще всего она выражалась формулировкой «пусть каждый силой возьмёт столько земли, сколько сможет обработать». Именно ради этого крестьяне устраивали десятки восстаний в разных губерниях (в том числе и на территории современной Украины), кровавые бунты, а в итоге – активнейшим образом участвовали в гражданской войне 1917 – 1920 гг.
И вот, когда в первую пятилетку советской власти «чёрный передел» на селе окончательно оформился, там зародилась такая социал-дарвинистская модель общества (со своими крупными и мелкими ростовщиками, местечковыми ОПГ, тотальным пьянством, нищетой, и экономической неэффективностью), что всю эту лавочку в 30-е годы пришлось закрывать, создавая колхозы, ставшие новой формой закрепощения и одновременно – приведения крестьян к порядку и продуктивности.
В 1991-м году история зашла на новый круг. Правда, теперь передел бывшей колхозной земли не был «чёрным», но итог оказался прежним: тотальное пьянство, моральное и интеллектуальное вырождение, депопуляция, и экономическая неэффективность крестьян.
В поисках «извечной правды», мужики вернулись к своему излюбленному делу – бездумной поддержке всевозможных проходимцев, рвущихся к власти. Именно сельские жители (причём, вполне конкретных регионов) составляли костяк обоих майданов. Именно они не слушали никаких здравых аргументов о том, что будет хуже, и продолжали бунтовать. А порой, тех кто пытался эти аргументы высказывать – просто били.
В своей лучшей традиции, бестолковые мужики в очередной раз привели к власти тех, кто станет могильщиком их привычного образа жизни. Скоро они лишатся своих «паёв», люмпенизируются, и в лучшем случае – выедут в Польшу «на помидоры».
И нам их не жаль. Такой итог закономерен для тех, чьи предки в первобытной злобе жгли помещичьи усадьбы, в составе махновских, большевицких, и петлюровских банд убивали горожан просто за опрятный внешний вид и здоровые зубы. Закономерен он и для нынешнего поколения крестьян, с упоением повторявшего ошибки предков, обвиняя в своих бедах кого угодно, только не себя, и предпочитая бессмысленный бунт всем остальным методам политической борьбы.
Теперь столь желанная некогда крестьянами земля плавно «перетечёт» в руки крупных капиталистов. От старых помещиков-«угнетателей» они будут отличаться тем, что мужики будут им попросту не нужны в качестве рабочей силы. Там, где раньше для обработки полей или ухода за скотиной требовалось участие жителей нескольких сёл, сегодня достаточно будет компактной бригады из пары-тройки десятков человек. Остальные – лишние.
Как уже было сказано выше, для них останется всего два пути: либо люмпенизироваться в крупных городах, ухудшая криминогенную и социальную обстановку в них; либо уехать на заработки за границу, что в условиях экономического кризиса сделать будет куда сложнее, чем ещё год назад.
В завершение отметим, что нам тоже больно и обидно от осознания того, что вскоре украинские земли будут разбазарены. И в ещё большей степени мы обеспокоены социальными последствиями данного шага. Однако, 13 с лишним миллионов (именно столько в стране сельских жителей) крестьян, всеми силами приближали такую участь, в очередной раз ускоряя создание невыносимых условий жизни для самих себя. Теперь, похоже, навсегда.