Страдания старого Вертера

...напомнить Филарету Денисенко, что они одногодки. Только первый скончался в единстве с Церковью, а второй рискует уйти в мир иной в статусе самосвята. Но не хочет Филарет Денисенко войти в историю Русской церкви в качестве раскольника. Не хочет умереть под анафемой. Не хочет и судорожно ищет поворот в своей судьбе. Ищет выход на Патриарха Кирилла, жаждет встречи с ним, понимая, что впереди тупик, что годы уходят, и что только от Кирилла зависит его «легализация» при жизни и его посмертная судьба в истории.

Всё это стало очевидным после публикации стенограммы интервью, которое Денисенко дал журналисту радио «Свобода» Виталию Портникову. В этом интервью руководитель КП, перемешивая дёготь и мёд, упрёки и лесть, изо всех сил пытается обратить на себя внимание Чистого переулка. Лексическая сбивчивость и неустойчивость мысли указывают на то, что Филарет Денисенко весьма и весьма боится Патриарха Кирилла. Боится, чувствует свою от него зависимость и как-то неуклюже заискивает.

Дёготь нам не интересен, всё по задам, ничего нового. Сепарируем из текста мёд. Что же хочет сообщить Филарет русскому Патриарху?

Посыл первый. Филарет - ближайший друг Никодима (Ротова), всегда поддерживал его, вёл с ним откровенные беседы. Под давлением советского режима голосовал за Пимена, но в душе поддерживал только Никодима. Долгие годы они вместе единодушно служили Церкви. Никодим - учитель Кирилла. Он рукополагал и Кирилла и самого Филарета. Филарет намекает Кириллу, что великий митрополит Никодим сближает их в прошлом и может стать тем интимным, личным зерном, которое способно прорасти в новые отношения. Чтобы окончательно не оскоромиться в глазах своих прихожан Филарет добавляет дежурно необходимые фразы об увлечении католичеством и проч.

Посыл второй. Филарет очень хорошо знаком с Кириллом и на правах близкого знакомства авторитетно заявляет, что Кирилл - выдающаяся масштабная личность. И льстиво оттеняет его на фоне предыдущего Патриарха, который, по его мнению, не был фигурой, мыслящей стратегически. «Дело в том, что Кирилл - просто одаренный человек», завершает свою оду лидер КП. Близкое знакомство и заверения в почтении, как к Кириллу, так и к его учителю дают Филарету основания предлагать себя Патриарху в качестве равночестного партнера и собеседника.

Посыл третий. Филарет выражает дипломатическую уверенность в том, что отношения между КП и МП нормализуются. Но для «нормализации» необходим диалог, и Филарет публично заявляет, что готов к этому диалогу. Филарету как воздух нужна встреча с Кириллом. Неважна форма, неважен результат, важен факт встречи. Потому что личная встреча с Московским Патриархом автоматически легализует Филарета и перед лицом православного мира и в глазах собственного духовенства, которое в тайне от него крестит собственных детей в УПЦ МП.

Далее Филарет признается, что его паства устала от изоляции, что она хочет иметь молитвенное общение и братские отношения со всеми церквями. Филарет широким жестом разрешает своим сторонникам посещать храмы Московского патриархата и даже предлагает объединить усилия КП и МП на ниве борьбы с общим врагом - сектантами всех тоталитарных мастей. Но это уж совсем какая-то подростковая попытка дружить против мальчишек из соседнего двора.

Филарет Денисенко является сторонником весьма спорного тезиса, что в любом независимом государстве должна быть собственная поместная церковь, причем государство является гарантией существования этой церкви. Этот «теологумен» не только догматически бестолков, но и делает его автора заложником постоянно меняющейся политической ситуации на Украине. А вдруг, опасается Филарет, стратегически мыслящий ученик Никодима найдёт точки партнерского взаимодействия с этой или следующей украинской администрацией. В этом случае судьба Филарета становится весьма призрачной и в нынешнем веке и в будущем.

Неуверенность и страх за свое положение пронизывает весь текст этой любопытной беседы с Виталием Портниковым. Филарет устал. Он просит встречи, настаивает на встрече. Судя по последним всхлипам про «северного соседа», Филарет Денисенко находится на грани истерики.

Но патриархи не могут вести переговоры с расстриженными монахами. Они могут лишь принимать их покаяние.