Почем амбиции?
02.08.2013 12:00
По мере приближения ноября, когда на саммите "Восточного партнерства" в Вильнюсе может быть подписано соглашение об углубленной зоне свободной торговли Украины и ЕС, в России "решающий выбор" соседа тоже становится более обсуждаемым, хотя, конечно, до киевского накала далеко. Но поскольку в агитацию, пользуясь удачно подвернувшейся датой Крещения Руси, включился сам президент Путин, понятно, что вопрос не рядовой.

Если отвлечься от немалой толики лукавства и перетягивания пропагандистского каната, которые вообще свойственны российско-украинским отношениям, в чем суть московской дискуссии?

Сейчас она политизирована меньше, чем раньше, и намного меньше, чем в Украине. Глупо было бы спорить с тем, что любой разговор об Украине в России содержит изрядное количество геополитики, однако теперь в нем, по крайней мере, появились новые элементы. Все признают, что проект Таможенного союза в случае присоединения к нему Киева имел бы качественно иной масштаб – крупного международного объединения с довольно значительным рынком и хотя бы потенциально диверсифицированной экономикой. С этой точки зрения вступление Украины имеет не только геополитический, но и прямой экономический смысл, так что тут мнения старой "имперской" гвардии и молодых технократов от интеграции совпадают. Затем, однако, начинаются разночтения.


Для традиционалистов членство Украины самоценно, сколько бы и чего бы оно ни стоило. Для технократов важны детали. Во-первых, что именно украинская экономика способна внести в общую копилку (и тут скепсис сразу возрастает, поскольку многие уверены, что прежние технологические цепочки все равно уже не восстановить по причине кончины их составляющих). Во-вторых, насколько функциональна будет вся управляющая конструкция союза, а она во многом копирует европейскую интеграцию, со вступлением в нее крупного государства, которое, вероятнее всего, будет занимать обструкционистскую позицию по подавляющему большинству вопросов. Иными словами, есть риск того, что членство Украины просто обессмыслит саму идею интеграции. Поэтому, как минимум, сначала надо отстроить работающий механизм, а уж потом раздумывать о принятии столь весомых членов.

При этом участников менее весомых привлекать, по большому счету, смысла нет. Реальные кандидаты, имеющие право на вступление, Киргизия и Таджикистан – они состоят в Евразийском экономическом сообществе (ЕврАзЭс), на основе которого и создан Таможенный союз. Бишкек уже подал заявку, по одной версии – сам, по другой – по настоятельной рекомендации Москвы. Геополитически это имеет некоторое значение, экономически скорее обещает новые проблемы, а с точки зрения внутренней российской политики сталкивается с серьезным неприятием идеи расширения связей с центральноазиатскими странами, как минимум, в крупных городах, уже испытавших на себе миграционную волну. Между прочим, на членов Евразийского союза будет распространяться свобода трудовой миграции, и тогда уже ввести запрет на приезд рабочих из Ферганской долины или Бадахшана, о чем много говорят сейчас, не удастся.

Еще в интеграционном контексте упоминаются Молдова и Армения, что так же, как и в Украине, вызывает там бурные политические диспуты. Однако, глядя на вещи реально, Армения – страна изолированная, зажатая своими огромными геополитическими проблемами, и ее настоящая интеграция куда-либо просто невозможна. А о Молдове в Таможенном союзе имело бы смысл говорить только в случае членства Украины, сейчас это умозрительная дискуссия.

В чем существует практический консенсус, так это в том, что подписание Украиной соглашения с ЕС неизбежно повлечет за собой пересмотр экономических условий взаимодействия. Для традиционалистов – это цена стратегической нелояльности. Для технократов – естественная защитная мера от тех товаров, которые, будучи вытесняемы с самого украинского рынка европейскими конкурентами, направятся на рынок России, точнее теперь уже – Таможенного союза. Вообще любые интеграционные объединения возникают для того, чтобы создавать их участникам преференции по сравнению с неучастниками, европейская интеграция такая же. Поэтому в Москве считают, что рост барьеров в случае выбора Украины в пользу ЕС – нормальная и вполне рыночная норма.


Пожалуй, главное отличие нынешних рассуждений в России от того, что было раньше – Москва теперь считает. Сколько стоят амбиции, есть ли смысл столько платить и что в сухом остатке. Это не исключает и старого подхода, на риторическом уровне традиционалисты по-прежнему слышны громче. Но реальная политика все более калькулированная. В Украине все наоборот. Решение вопроса о "решающем выборе" - чисто политическое, цифры никого не интересуют. Красиво. Главное – ничуть не мелочно.