Эксперты проанализировали, что изменилось в Украине за год после начала революции, и попытались найти ответ на вопрос, что же делать дальше.
Даниил Пасько, советник министра экономического развития, президент Гарвардского клуба
«Есть ли в Украине экономика?»
Когда мы начали заниматься дерегуляцией, то собирали предыдущий опыт в Украине. Мы увидели, что большинство наработок по дерегуляции находится в функциональной плоскости – это то, что затрагивает всю экономику: налоги, открытие/закрытие бизнеса, таможня, инспекции и т.д.
Это очень важная плоскость, но если смотреть только через нее, то упускаются важные проблемные регуляторные барьеры, которые важны для индустрий.
Например, вопрос 3G. То же самое – с мораторием на продажу земель сельхозназначения. И такого рода специфических барьеров украинское государство придумало очень много. Поэтому мы решили отобрать несколько индустрий, чтобы пойти по цепочкам добавленной стоимости – и проанализировать, что мешает им развиваться.
Мы использовали четыре критерия. Два статических: размер и масштаб индустрии (доля ВВП), количество рабочих мест. И два динамических: рост индустрии и рост ее экспорта. И через эту призму выбрали для себя шесть приоритетных индустрий: пищевая промышленность, сельское хозяйство, строительство, электроэнергетика, нефть-газ и ІТ.
Они, на наш взгляд, должны стать локомотивами украинской экономики. Они уже в какой-то степени ими являются, и имеют максимальный потенциал для роста.
Почему важна дерегуляция? Украина занимает плачевные места в рейтингах по уровню зарегулированности даже в сравнении со странами из бывшего СССР. Это огромная проблема.
Почему я считаю, что нам нужно заняться дерегуляцией? Потому что это если не единственный, то основной инструмент, который остался у нашего государства для стимулирования экономического роста. Что для этого можно сделать?
.jpg)
1. Кредиты. Взять долги и накачать экономику ликвидностью. Украине на сегодня это практически недоступно: соотношение долга к ВВП уже приближается к критическим отметкам, риски нашей экономики настолько высоки, что ставки, под которые можно кредитоваться – непозволительные. Потому этот инструмент для нас практически исключен, не считая МВФ.
2. Эмиссия. США очень эффективно, начиная с 2008 года, накачала свою экономику деньгами, и успешно одолела кризис. В Украине эмиссия недоступна, потому что она сразу отражается на девальвации гривны. Этот инструмент исключен.
3. Прямые иностранные инвестиции. Но тут – «смотри пункт 1».
Потому нужно искать источники внутреннего роста – это снятие барьеров, которые мы настроили в бизнесе. Еще один инструмент, который я сегодня вижу – приватизация оставшихся предприятий, но ее быстро и эффективно провести нельзя по причине военных рисков и существующих проблем украинской экономики. Так что дерегуляция – единственный эффективный инструмент.
Насколько она эффективна? Мы провели анализ, что может дать экономике дерегуляция. Наш прогноз: освещение государственных расходов, уменьшение коррупционных потоков (каждый регуляторный барьер – инспекция, лицензия, разрешение – это коррупционный поток), и потенциальный рост – если эти барьеры снять.
Пример: Южная Корея и Мексика провели дерегуляцию в конце 1990-х. Последние 10 лет они измеряли результат. Для Южной Кореи – $37 млрд прямых иностранных инвестиций, 4,7% роста ВВП, 9 млн рабочих мест. Для Мексики – $25 млрд ПИИ, 4% ВВП, 1,5 млн рабочих мест.
Наши прогнозы по Украине немного выше, потому что экономика более зарегулирована, чем была в Южной Корее и Мексике. Поэтому реально $30-40 млрд [ПИИ], а мы пока что бьемся за $5-10 млрд от МВФ.
С какой основной проблемой мы столкнулись? Процесс принятия решений, регламент Кабинета министров не подразумевает быстрого принятия решений. У нас уже полтора месяца идет война со всеми министерствами, потому что мы должны провести переговоры с лицом, у которого есть конфликт интересов.
Например, мы должны прийти в Минагрополитики и убедить их в том, что фитосанитарный сертификат, на котором они зарабатывают миллиарды гривен, им не нужен.
Сегодня мы предлагаем изменить процесс принятия решений. С юристами прорабатываем модель, при которой бремя доказывания хотим перенести на них [чиновников]. Дать регуляторам ограниченное время на то, чтобы они доказали, что каждый регуляторный барьер им нужен. Это такая себе упрощенная гильотина.
Потенциал получения финансовой помощи. Международное сообщество готово дать нам средства, но при одном условии – в обмен на реформы. В противном случае это деньги, выброшенные в топку: на подержание гривны; на спасение банков, которые невозможно спасти; это деньги, которые будут перемолоты экономикой – и через год мы попросим еще.
Андрей Золотарев, политолог
«Украина – власть – общество: новый формат взаимоотношений»
Если суммировать те изменения в украинской политике, которые произошли за минувшие годы, стоит отметить значительное смещение политической Украины на юг и восток. Тот баланс, который был на протяжении 2000-х (40 х 40), сегодня изменился (60 х 30).
Причем радикально пророссийская ниша стала токсичной. И для многих политиков, которые «примерялись» на пророссийский электорат, ниша стала бесперспективной.
Вторая особенность нынешней ситуации – это искусственное и временное затирание социальных маркеров. То есть было заметно, что в ходе последней избирательной кампании вопрос войны и мира занимал 80%.
Это произошло впервые – всегда [ранее] на первом плане были социально-экономические вопросы. Сегодня они ушли на второй-третий план. Наш прогноз: вторая половина 2015 года – эти вопросы начнут возвращаться.
Если сравнить политически-партийную структуру парламента VII и VIII созывов, есть основания говорить о том, что старые партии рухнули, а новые не появились. В прошлом в парламенте было представлено пять субъектов, которые выстраивались как политические партии: Партия регионов, «Батькивщина», УДАР, КПУ и «Свобода».
Сейчас ситуация такая, что представители в Верховной раде являются чем угодно, только не политической партией. «Народный фронт» – это клуб по интересам, объединенный не столько вокруг Яценюка, сколько вокруг его должности. БПП – такой же клуб.
«Самопомич» – при всех амбициях стать тем новым [политическим игроком], которого ждет украинский избиратель, это объединение вокруг мифа о прогрессивном мэре Садовом. Партией она не станет.
В нее будут вкладывать средства, пока у Садового будет теоретическая возможность выиграть президентские выборы. И есть высокая вероятность, что «Самопомич» рухнет под грузом внутренних скандалов неопытных политиков.
«Оппозиционный блок» – это временное политическое образование людей ради защиты своих корпоративных интересов. Высока вероятность того, что партией она не станет. [Сергей] Левочкин будет развивать свой проект – «Партию развития Украины», [Ринат] Ахметов – свой.
«Радикальная партия» – классический пример искусственного проекта под лидера – распадется, как только Игорь Коломойский добьет остатки рейтинга Олега Ляшко.
«Батькивщина»: Юля вернулась – распалась партия. Те депутаты «Батькивщины», которые рассчитывают остаться в политике надолго, начнут искать запасные редуты. Таким образом, можно констатировать, что партийно-политическая система Украины в среднесрочной перспективе будет формироваться заново. А все нынешние проекты являются не более чем временными образованиями.
То, что украинский политикум «закис» и требует обновления – это аксиома. Выборы 2012 года дали путь наверх очень малому количеству региональных ролей. Выборы 2014 года – еще меньше. Зато в политику зашли те, кто еще год назад не мог и помышлять об этом. Итого в парламенте оказалось очень много «людей момента». То, что обновление политического класса произошло в такой форме, говорит о кризисе института политического лидерства.
Каковы перспективы новых политических проектов? «Батькивщина», скорее всего, переживает последнюю каденцию. Теоретическая возможность вернуться есть у КПУ – вопрос стоит о ребрендинге и внутренней модернизации партии; это – задача сверхсложная. КПУ нужно совершить прыжок через голову – стать не пророссийской, а классической левой партией.
Теоретические шансы вернуться есть и у «Свободы». БПП окончательно подмял под себя УДАР, и будет выстраивать из себя классическую партию власти. А какова судьба традиционных партий власти в украинских условиях, мы помним по примеру СДПУ(о), «Нашей Украины», Партии регионов.
«Народный фронт» имеет более радужную перспективу, но многое будет зависеть от того, удастся ли сегодня команде, которая собралась вокруг этого проекта, убедить Яценюка строить партию, а не личный политпроект. «Оппозиционный блок» – Партия регионов ремонту не подлежит. «Партию развития Украины» будут пытаться раскрутить до масштабов «Регионов».