...общественном сознании эффект разорвавшейся бомбы. Не ожидалось только, что эффект будет именно таким.
До сих пор украинская президентская кампания разрывалась на две кампании, ведущиеся на разных языках и с разными аудиториями. При этом аудиторию, сочувствующую оппозиции, почти приучили к тому, что 1) аудитории Януковича фактически не существует, поскольку «кандидата власти» поддерживает не более 10 процентов избирателей и 2) с этими 10 процентами можно не считаться, поскольку это слабые, зависимые от власти и недалекие люди. Все же, что сверх 10 процентов — внушалось сторонникам Ющенко — это злостные фальсификации «коррумпированной власти».
Почти сорок процентов сторонников Януковича на этом агрессивном и унижающем фоне ощущали себя одинокими и брошенными — они сами уже не верили в то, что их не 10 процентов и предполагали, что с ними и правда можно не считаться.
Дебаты между кандидатами первоначально казались продолжением это «разрывной» кампании. В «диалоговый режим» оппоненты срывались два-три раза, и то не всерьез: через монолог одного пробивалась попытка реплики другого, но это не мешало первому продолжать свою речь, не отвлекаясь на мелочи. По сути телезрители получили возможность видеть в прямом эфире не более чем совмещенную картинку, эдакий политический микс. Как это было популярно в школьном курсе украинской литературы, избирателям была предъявлена «пор i вняльна характеристика В i ктора Ющенко та В i ктора Януковича».
Но именно такая сравнительная характеристика с фантастической силой взорвала казавшийся нерушимым стереотип восприятия президентской кампании.
Всю кампанию ющенковцы работали образами, символами, ярлыками. Власть — преступна, Ющенко — так, после выборов мы будем жить в другой стране. Сторона Януковича пыталась противопоставить этому логику, факты, цифры. Но логика против лозунга почти всегда бессильна.
15 ноября все перевернулось. Янукович заговорил образно, ярко и человечно. Он противопоставил образу «преступная власть» гораздо более сильный и адекватный — «старая власть». Он обвинил Ющенко в том, что именно тот представляет власть старую, коррумпированную, провинившуюся перед народом. А главное — Янукович вышел за рамки штампа «кандидат власти», предъявив права на роль «руководителя новой власти».
Переворот у Януковича получился. Получился сразу по нескольким причинам. На протяжении всей телепередачи ему удалось сохранить исключительно выигрышный тон: снисходительный, слегка ироничный, уверенный в себе, но не самоуверенный. Точно выбранный тон позволял ему предельно обострять содержательно свои выпады против Ющенко, оставаясь при этом — для зрителя — корректным, спокойным, доброжелательным человеком. В результате Янукович вчистую выиграл имиджевую дуэль — потому что спокойному, ироничному, в самых резких ситуациях саркастичному дуэлянту противостоял оппонент суетливый, сбивчивый, остро недоброжелательный.
Виктор Ющенко выглядел как человек, который боится потерять власть. Отсюда — постоянная тревожность, интонация обороняющегося, сомневающегося в своем праве, и — обилие цифр, утверждений, перечислений. Наоборот, Янукович вдруг как будто освободился, выпрямился. Он выглядел как нападающий, как владеющий инициативой, и в своем праве не сомневающийся.
На фоне многословного монолога Ющенко монолог Януковича выглядел более внятным, более открытым. У Ющенко — одна мысль и сотня иллюстраций, выдающих себя за доказательства. У Януковича — три-четыре мысли, примерно столько же иллюстраций, без претензий на доказательность, но зато вполне убедительных, веских.
Очень отличались и взаимные обвинения, выдвинутые кандидатами. Обвинения Ющенко продолжали линию его избирательной кампании, но по определению не могли претендовать на ответ в эфире. Отвечать на подобные обвинения, и даже не обвинения, а определения (а еще точнее — слегка замаскированные оскорбления), невозможно иначе как через суд. Это были типичные риторические обвинения (например, в «бандитизме» или в плохом знании украинского языка), не требующие ответа и предназначенные лишь для произнесения. И со стороны все выпады Ющенко воспринимались именно как выпады, как заранее подготовленные попытки вывести оппонента из себя. Но оппонент оказался к подобным укусам невосприимчив, хотя и сообщил в завершении дебатов, что все это им замечено, не забыто и принято к сведению.
Со стороны Януковича прозвучали обвинения другого рода — тоже достаточно серьезные, но более конкретные. Не риторические. Потому что обвинения в плохой работе правительства, в лжи и клевете, в недобросовестности могут быть резкими, жесткими, но не риторическими. Они требуют немедленной реакции в рамках политического диалога.
Поэтому — интонационно, ритмически — поведение Ющенко выглядело как постоянный уход от неприятных вопросов оппонента. Даже мимика Ющенко в этот момент достаточно явно свидетельствовала о его растерянности, неготовности к такому неожиданно эффективному выступлению Януковича.
Драма Ющенко на этих теледебатах стала прежде всего драмой обманутых ожиданий. Вместо того, чтобы предъявить избирателям сокрушительный разгром косноязычного и оправдывающегося «кандидата власти» силами харизматического и яркого «народного кандидата», Ющенко показал другое: нервозную демагогию, поток обещаний, интонацию задабривания и — одновременно — запугивания избирателей.
Это от Януковича, в последнее время активно использующего левую риторику, ожидали легковесного «главное, что должно делать правительство, это обеспечить опережающий рост зарплаты и пенсий, а также стабильность цен». Но такой популистский слоган, достойный митингов радикальных коммунистов Анпилова первой половины 90-х гг., озвучил «экономист», «банкир» и сторонник «цивилизованного европейского выбора». Столь же грубой прямолинейностью отличались и другие «мессиджи» бывшего премьера — о его намерении сразу после выборов повысить пенсии и пособия на детей, о своей принадлежности к «изгоям — украинской оппозиции», о том, что «нынешняя власть, как известно, коррумпирована и контролируется олигархами».
Это от Януковича ждали, что он будет запинаться и читать по бумажке. Между тем, по бумажке читал именно Ющенко, причем читал не только многочисленные цифры — это было бы понятно — но и «пропагандистские формулы», эмоциональные призывы и даже довольно грубый и несмешной анекдот, которым он зачем-то завершил свое заключительное слово (слепой пилот в последнюю секунду отрывает самолет от земли, потому что пассажиры закричали, и при этом говорит слепому же штурману, что когда-нибудь пассажиры не закричат, и мы врежемся в забор; вывод: давайте менять слепых пилотов). Все это вместе взятое производило впечатление неловкости, неестественности, неискренности, напряжения.
Наоборот, Янукович вел себя естественно, живо — причем даже тогда, когда говорил оппоненту резкости. Он говорил с хорошей интонацией, на хорошем украинском языке, показывая людям то, в чем их почти сумели разубедить — что он обычный, нормальный, живой человек, а не монстр, не картонный символ «злочынной влады».
Удивительным образом кандидаты поменялись местами не только интонационно, но и политически. Януковичу удалось сделать заявку на свою новую роль и предъявить права на эту роль: роль нового человека, человека, обновляющего власть. Ему удалось — с большой помощью своего оппонента — и другое: загнать Ющенко и его сторонников в опасный для них контрсценарий, в котором они из «оппозиционных изгоев» превращаются в реваншистов, в «обанкротившихся правительственных чиновников» (слова Януковича), пытающихся всеми правдами и неправдами Януковича из власти «выдавить» (тоже слова Януковича). А Ющенко со своим чтением по бумажке, со своей упрощенной демагогией выглядел слегка помолодевшим Брежневым, пытающимся сохранить контроль старой номенклатуры над ускользающей из рук страной. И в этом ему достаточно убедительно противостоял Янукович, в прямом и непосредственном сравнении куда более похожий на народного кандидата.
18.11.2004 09:27