О пауках

Причём, это относится почти ко всем: как к тем, кто выглядит в глазах общества хуже, так и тех, кто – лучше.

(Это не относится – скажем сразу – к Юлии Тимошенко. Она знает, чтО говорит, для чего и какому слушателю).

Владимир Литвин, например, сравнивает украинскую политику с небольшой банкой, наполненной голодными пауками: «Они просто грызут друг друга насмерть, не обращая внимания на то, что приходят в упадок общество, страна и люди разочаровываются».

Понимает ли Владимир Литвин, что это – совсем не то, что хотели бы услышать от него каждый из «пауков», и особенно – главные два, поскольку «грызня», собственно, происходит между ними? Того ли ожидает от него Ющенко? Того ли – Тимошенко? Входит ли в его расчёты восстановить обе эти силы против себя? Если да, то зачем?

Вдуматься только, что он говорит о них! «Это будет борьба на взаимное уничтожение, и выиграет тот, у кого будут толще нервы, и выиграет тот, кто циничнее будет проводить свою кампанию, то есть, у кого будет больше агрессии, кто будет больше давить».

Обвиняет их Литвин в жажде не только власти, но и богатства, замечая, что «это делается под очень красивой вывеской – возвращения народу незаконно награбленного» (как будто может быть награбленное законно).

Означает ли это, что он идёт на выборы под лозунгом: «Чума на оба ваши дома!»? Но тогда так ли уж необходимо обижать тех, например, кто ставит вопрос об импичменте, приписывая им позицию, что им «важен сам процесс, важны сами разговоры, а не установление истины»?

А как понимать его слова, что если в «банке» не станет тише, то «можно дойти до такой точки, когда люди сметут всех»? Это что – предупреждение «паукам» или адресованный народу призыв? Если предупреждение «паукам», то они могут сказать: а по какому, собственно, праву ты нас учишь жить? По праву силы? Так её у тебя нет – твоя партия пока не тягается с нашими по числу потенциальных голосов.

Литвин, игнорируя эти вопросы и замечания, идёт ещё дальше. Он говорит, что если основные участники борьбы не справятся с кризисом власти, то это сделает Верховная Рада, чего ему, Литвину, очень, дескать, не хотелось бы. Ну, как тут не подумать, что как раз этого ему и хотелось бы больше всего! Ясно ведь, кто при таком развитии событий становится главным в лавке.

Более тонко действует Юлия Тимошенко. Она неизменно думает об одном: о широкой публике, об электорате. Её, похоже, всё меньше интересует, как расценят те или иные её слова и «ходы» Виктор Ющенко и его люди, не говоря уже об остальных политических деятелях. Главное – как она будет выглядеть в глазах «простого народа». Третьего дня перед ним, «простым народом» Украины и России, предстала женщина, обиженная мужчинами. Невмоготу, оказывается, «мужикам» терпеть, что их превосходит женщина.

Ющенко более чем прозрачно даёт понять, что она запустила руку в казну, а она отвечает: «Мне кажется, что мужчины-политики должны быть ещё и джентльменами, но поскольку у нас с этим большие проблемы, я буду вести себя очень взвешенно и аккуратно». И тут же демонстрирует упомянутую «аккуратность»: «Мужчины-политики восемь лет пытаются создать образ уникальной бандитки, но за эти годы им не удалось это сделать»…

Одному из этих мужчин она (в том же воскресном интервью московскому телевидению) грозит народным судом. Вот как ловко это делается: «Я не хочу говорить что-нибудь неуважительное о президенте моей страны. Не я ему судья, а думаю, украинское общество в состоянии оценить поступок каждого политика».

На этом фоне из упомянутой Владимиром Литвином «банки» доносится неожиданно миролюбивый голос одного из «пауков». Президент делает миролюбивые заявления, выступает с призывами жить дружно, и адресует их даже тем политическим силам, которых не так уж давно называл фашистскими, в связи с чем был направлен иск в суд.

Гадаешь: это бесцветное подражание внешнему миролюбию Юлии Тимошенко или признание поражений (сплошного поражения!) первого этапа президентства? Неужели осознал, что ничего не вышло? Не удалась «охота не ведьм», не удалось всё отдать своим, не удалось собраться так, чтобы со всеми разговаривать с позиции силы, не удалось сохранить незапачканными собственные ризы Мессии, а главное – не удалось облагодетельствовать народ.