…многонациональные города Западной Европы становятся потрясением, о чем регулярно говорят и пишут на Би-би-си. Конечно, оскорбления на почве расизма стали проблемой не только для азиатов или выходцев из бывшего СССР. Ведь их манеры поведения и отношение к другим также вызывают вопросы.
Но факт, что европейские газеты в последнее время все чаще жалуются на «некоторых польских иммигрантов». Те ни за что не желают приспособиться к особенностям европейской многонациональности. Беспокойство вызывает то, как «целые группы польских школьников оскорбляют не только чернокожих и азиатских одноклассников». Не забыт польско-русский дипломатический скандал об избиении в польском кинотеатре детей российских дипломатов. Но о серьезных расовых проблемах «Европа молчит, потому, – как говорит Виктор Ерофеев, – что польского национализма она боится меньше, чем польского сантехника».
Поэтому и считают, что главная проблема здесь – это «отсутствие необходимых знаний», а уж затем – культуры. И очень редко обращают внимание на то обстоятельство, что в рамках культурно-цивилизационных отношений та или иная модель поведения создается не столько на перекрестках уголовного кодекса, сколько – церкви и власти.
Нужно ли об этом помнить?
Возьмите, например, ту же проблему для выходцев из Западной Украины, где сильны униаты. Одна из российских газет пишет, как журналистам, побывавшим на киевском Майдане, советовали не говорить «каждому встречному», что тот из Москвы: «Тут много людей понаехало из западных областей. Так они совсем дикие. Морду набить могут». Хотя расизм и неприязнь к иностранцам противоречат католическим принципам, но в сочетании с национальной идеей и попустительством властей те образуют неприкрытую угрозу тоталитаризма. Как, кстати, и греко-католицизм, представляющий собой достаточно жесткую систему управления своей паствой по сравнению с православием.
Или коснемся той же польско-украинской проблемы, которую точнее нужно бы называть польско-галицийской. В нынешней Украине Акцией Висла называют выселение западноукраинцев в 1944-1946 годах, а также в 1951 году – «на территории одзыскане (прежде всего в северную Пруссию), не создавая компактных групп и не ближе чем 100 км от границы». Но зачем?
Известно, что решающим аргументом для ее проведения стала смерть генерала Кароля Сверческого, который 28 марта 1947 года погиб, попав в засаду УПА под Яблонками. С наиболее известным тогда польским генералом случилась та же трагедия, что и с генералом Ватутиным, освободителем Киева от нацистов, с легендарным разведчиком Николаем Кузнецовым и многими другими жертвами галицийских прислужников нацистов. «Нет сомнения, – сказал недавно польский историк Мариуш Зайончковский на Радио Полония о 70-летии операции "Висла", – что ликвидация Украинской Повстанческой Армии с точки зрения польского государства была необходимой. Вопрос заключается в том, нужно ли было принудительное выселение украинского населения»...
Когда после Второй мировой войны в границах так называемой люблинской Польши оказались около 700 тысяч галичан, русинов, бойков и лемков, подавляющая часть которых никогда не отождествляла себя с украинцами, операция «Висла» представляла собой лишь финал действий, направленных на «разрешение» проблемы культурно-цивилизационного противостояния в Польше. Но если раньше, в XIX веке, национализм утверждал свой народ равным среди равных, то в XX всегда стремился поставить себя выше других наций и даже добивался «чистоты нации». А на рубеже XX-XXI века окончательно проявилось отмежевание моноэтнических обществ от гражданских, в составе которых они до этого обрели национальную и государственную реализацию.
При этом, с одной стороны, как видим, этнокультурно это течение как будто оставалось цельным и шло в общей струе классического национализма, с другой – определенно перестало с ним, в конце концов, иметь что-то общее. Можно даже указать, что превратилось в свою прямую противоположность. Его стали называть этносепаратизмом. Вместо европейского призыва к укрупнению форм культурно-политической жизни, он на основании своей особости всегда звал к сепаратизму и отделению от многонациональных центров, будь-то страны, империи, союзные сообщества или цивилизации.
Как распознать этносепаратизм?
Сначала, по привычке, этнический сепаратизм казался исследователям частной экзотикой, как-то история украинского сепаратизма от Николая Ульянова до Сергея Щеголева. Затем неким подвальным элементом национально-освободительного движения. Хотя, собственно, от чего должны были освобождаться словенцы, баски, каталонцы, квебекцы или хорваты в составе своих исторических и вполне свободных государств? Иногда этносепаратизм, разрушивший СССР, объясняют появлением этнократий, то есть властных республиканских элит, возникших задолго до 1991 года на основе нарождающегося предпринимательства и националистической интеллигенции, выработавшей и до сих пор вырабатывающей для них соответствующую идеологию этносепаратизма.
Но, во-первых, в отличие от «классического» национализма, этносепаратизм всегда звал не к возвышению нации, а к ее обособлению. Для первых Киев – мать городов русских, для вторых – лишь сердце Украины. И его запросто можно вырвать из ее груди, учитывая «огромный вес исторического наследия Речи Посполитой» в столкновении цивилизаций. Об этом не стесняется писать Мыкола Рябчук – украинский литературный критик, лауреат польско-украинской Награды Примирения (см."Gazeta Wyborcza", Польша, 10 апреля 2007).
Во-вторых, национализм «вечно жил в чужих культурных формах – вавилонских, эллинистических, испанских, немецких, русских, но вечно вынашивал в себе одну и ту же свою религиозную тему. Религия, – авторитетно утверждает Георгий Федотов, – а не культура, и спасла его самобытность, сохранила его от растворения в море чужих племен».
Этносепаратизм выражал и выражает такую тенденцию к разукрупнению и измельчению собственных национальных форм, которая ведет к «новому варварству» (А.А. Кара-Мурза). В общем, этносепаратизм стремится так развалить свою страну, чтобы жить «без чужих», даже «в том осколке, который от нее останется».
Так, украинский сепаратизм боролся за свою «окремишнисть», ограждаясь крайними формами этнонационализма, сначала в рамках СССР, затем Украины, вскоре расколотой на Западную и Восточную, и не прекратит бороться, даже если ему придется жить в условиях «самостийного» Левоборежья, Зазбручья или Галичины. Потому что основываясь на идее крови, чистоты нации или расы, этносепаратизм всегда найдет себе врагов в лице инородцев, просто забывая при этом взглянуть на себя в зеркало, как, например, Олег Тягнибок.
В-третьих, ответом этносепаратистов на неравноправное положение в среде народа стали не идеи их особости на принципах классического национализма и гражданского общества, а принципы интегрального национализма и нацизма. Если первый стремился объединить любое сообщество в любой стране и стать в ней хозяином, то вторые хотят завоевать себе жизненное пространство, чтобы стать там господами.
Но что поразительно, обратим внимание того же лидера бывшей социал-национальной партии, нынешней «Свободы», О. Тягнибока, что идеологи и вожди украинского сепаратизма от Николая Михновского, Вячеслава Липинского, Дмитрия Донцова и до Андрея Шептицкого были сплошь «инородцами». И, кстати, имели точно таких же предшественников: румына Петра Могилу, еврея Пилипа Орлика, поляка Ивана Мазепу. Что их всех объединяло – это приход в лоно католицизма восточного обряда, проще говоря, униатства. И их верные ученики: Симон Петлюра, Евгений Коновалец, Андрей Мельник, Степан Бандера, Ярослав Стецько, Роман Шухевич – все они попали в лоно греко-католической церкви, занимаясь коллаборационизмом в годы войны, пособничая фашистам, а в послевоенные годы НАТОвцам.
В-червертых, с одной стороны, «оранжевые» используют этносепаратизм как технологию достижения «властолюбивых и корыстных целей» с целью раздавить тех, кто хранит в Украине экономическую независимость и культурно-цивилизационную традицию. С другой стороны, существующие формы мировых идеологий все больше приходят в противостояние с навязываемыми глобализацией общественными реалиями.
Ведь зороастризм и буддизм, конфуцианство и индуизм, христианство и ислам как мировая традиция были порождены той общественной средой, пусть этнически неоднородной, которая всегда выполняла для цивилизации роль консолидирующего, а порой и государствообразующего фактора. В этой своей последней функции она даже становилась государственной идеологией. Но к концу XX века выяснилось, что глобализаторы как раз и используют этносепаратизм в качестве средства дисбаланса общественных систем не только цивилизаций, империй и союзов, но даже стран и их регионов.
Зачем это нужно знать?
В Украине «оранжевая» агентура США и НАТО, совершающих территориальную и политическую экспансию против Русского Мира, объявила новый поход, используя укрепление прозападных сил в Киеве как удар, направленный прямо в его сердце. Понимают ли это в Европе? Похоже, да.
Вот совсем недавно британская The Guardian так и написала, что «государственный переворот, поддержанный Западом, сегодня угрожает демократическому будущему Украины. Лидеры украинской 'оранжевой революции' поставили на карту не только собственное будущее», но и «превратили Януковича в защитника украинской демократии», который открыто призвал международных посредников «не допустить эскалацию политического конфликта». Ответ Европы – и вашим, и нашим.
Но понимают ли на Би-би-си и европейские интеллектуалы, по ком звонит колокол? И с кем они имеют дело? Ведь речь уже идет не о польских иммигрантах, которые «становятся потрясением для современных многонациональных городов Западной Европы». И даже не о противостоянии младоевропейцев старой Европе. И тем более не об Украине или судьбе русской Православной цивилизации. Речь идет о появлении «мутантного» элемента мировой культуры, отличающегося от прежних привычных культурных образцов элементами и комплексами, опасными для ее судеб. У мутантов оказались голоса Сирен. Их популизм сопоставим с теми самыми райскими песнями, которые всегда направляли мореплавателя к тому пространству, где «петь» придется на его дне.
Согласно теории эволюционного развития культуры, мутант не только лучше приспособлен для удовлетворения более примитивных потребностей, но и способен занять место другого, менее приспособленного для таких условий культурного образца. Так исчезали все доныне существовавшие на планете цивилизации, за исключением Китайской. Мудрость конфуцианства не позволила ее древней традиции перейти в область мертвой культуры, откуда все остальные были вновь извлечены, но значительно позже, и уже в другой ипостаси, как древнеегипетские, древнегреческие или древнеримские мутанты.
Пред нами врата в будущее, и нужно помнить, что категория времени принадлежит к фундаментальным.
25.04.2007 12:00