Действия экс-майора уже были оценены соответствующим образом в 2001 году, когда Генеральной прокуратурой Украины против него было возбуждено 3 уголовных дела. Однако 1 марта 2005 года Генеральный прокурор Украины Святослав Пискун своим постановлением прекратил уголовное дело, мотивируя тем, что Мельниченко во время своих действий находился в состоянии крайней необходимости. Это решение сыграло и продолжает играть роль охранной индульгенции для Мельниченко.
Ведь оно, с одной стороны, до сих пор является официальным подтверждением того, что Мельниченко записывал разговоры в кабинете Президента якобы в состоянии крайней необходимости, и по этой причине исключает преступный характер его действий. А это влечет признание самих записей законно добытыми доказательствами против Кучмы и освобождение Мельниченко от уголовной ответственности за его действия.
С другой стороны, наличие этой индульгенции позволяет прокурорам манипулировать майором, постоянно напоминая о возможности отмены этого постановления как незаконного, что повлечет привлечение его к уголовной ответственности со всеми присущими этому атрибутами – арестом, содержанием под стражей, судебным процессом и уголовным наказанием.
Сам себе ОПЕР
В постановлении от 1 марта 2005 года сказано:
«…Необхідно також зазначити, що… в даній ситуації він об’єктивно не міг діяти інакше, оскільки будь-які його звернення до Президента України чи навіть публічні заяви про те, що він чув розмови, без оприлюднення відомостей, якими він незаконно заволодів і розголосив, не мали б позитивного вирішення.
При вчиненні інкримінованих Мельниченку М.І. дій, ним не були перевищені межі крайньої необхідності, оскільки іншого засобу для усунення небезпеки без заподіяння саме такої, яка йому інкримінується, але не більш значної, ніж відвернена, шкоди – у Мельниченка М.І. не було…»
С этим нельзя согласиться, так как при таком подходе недалеко и до признания законными судов Линча и черносотенных погромов как неотъемлемого права граждан. Статья 39 Уголовного кодекса Украины действительно гласит, что крайняя необходимость – это правомерное причинение вреда правоохраняемым интересам для устранения опасности, непосредственно угрожающей лицу или охраняемым законом правам этого лица или иных лиц, а также общественным либо государственным интересам, если эту опасность в данной обстановке нельзя было устранить другими средствами и если при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости.
Существовала ли какая-либо опасность для чьих-либо охраняемых законом интересов в случае с Мельниченко – об этом чуть позже. Обратимся сначала к тому, что находится на поверхности. Незаконные действия майора Мельниченко, не являющегося по своим служебным полномочиям субъектом оперативно-розыскной деятельности, по определению не имели оснований в виде обстановки, свидетельствующей о невозможности устранения опасности правоохраняемым интересам другими средствами, чем те, которые применил майор.
Ведь в Украине существует система государственных правоохранительных органов, которые согласно закону имеют полномочия на принятие решений при поступлении заявлений и сообщений о совершенных или подготавливаемых преступлениях. Более того, они обязаны принимать такие заявления и сообщения и проводить по ним полное, всестороннее и объективное разбирательство. Каждый гражданин Украины имеет гарантированное Конституцией Украины право обращаться в органы государственной власти и к должностным лицам этих органов, которые обязаны рассмотреть их заявления, в том числе и о совершенных или подготавливаемых преступлениях любыми лицами, не зависимо от их статуса и положения.
Существующее в 1999-2000 годах в Украине классическое разделение ветвей власти, их взаимные баланс и контроль, состояние в целом украинского общества также опровергают поддержанную Пискуном спекуляцию о господствующем в Украине авторитаризме и чуть ли не единоличной диктатуре Леонида Кучмы. При действительном наличии каких-либо криминальных рисков для кого-то, вызванных действиями Президента, ничто не мешало и не мешает любому украинскому гражданину обратиться прежде всего в правоохранительные органы – по всей их вертикали. Не срабатывают они - в парламентские структуры, Совет национальной безопасности и обороны, в суд. В крайнем случае - наконец в средства массовой информации, к оппозиции. Ничто не мешает сделать это гласно, публично и добиться в результате торжества справедливости. Если, конечно, у вас чистые помыслы и искренние побуждения к этому.
Пикантная деталь - у нашего майора в 2000 году при неверии в добросовестность правоохранительных органов была прекрасная возможность обратиться по поводу так называемых «злодеяний», якобы исходящих из первого кабинета страны, в Совет национальной безопасности и обороны Украины, Секретарем которого являлся фактически его партнер по филерскому ремеслу, у которого на этом посту было множество возможностей сделать дальнейший процесс гласным и контролируемым гражданским обществом.
Но этого не случилось. Значит – причина иная.
«Крайняя необходимость» или все-таки «крайняя заинтересованность»?..
Мельниченко, спасая себя от уголовной ответственности, прикрывает высокими словами настоящие мотивы незаконного занятия им фактической оперативно-розыскной деятельностью. А истинные причины его незаконной деятельности ничего общего не имеют с благородными мотивами. Ведь на самом деле майор тайно подслушивал и записывал разговоры в первом кабинете страны для получения компромата с целью циничного шантажа и дискредитации руководства государства. Это совершенно очевидно еще и с учетом того, что подстрекали Мельниченко к этим действиям и оказывали ему посильную помощь некоторые украинские политики – известные и не очень. Это – объективные факты, подтвержденные доказательствами.
Не следует сбрасывать со счетов также версию, что это могло делаться под эгидой и иностранных специальных служб. Не проверив бьющие в глаза некоторые признаки этого (контакты Мельниченко с иностранными учреждениями и спецслужбами, их представителями, разглашение майором государственной тайны и т.п.), признать пребывание майора в состоянии крайней необходимости при завладении государственными тайнами и их разглашении – даже для Генеральной прокуратуры слишком круто. Во всяком случае, последовавшие после сентября 2000 года действия Мельниченко однозначно подтверждают его несовместимую с понятием крайней необходимости коммерческую заинтересованность в получении записей из кабинета руководителя страны, которые – как тоже уже известно – стали потом предметом купли-продажи.
Но вернемся к мифической опасности, якобы устраняемой Мельниченко. Долгие годы в головы людей вдалбливается мысль, что Мельниченко своими действиями по прослушиванию и – что вообще абсурдно – разглашению разговоров в кабинете Президента героически предотвращал какую-то опасность для украинского общества. Что за опасность – никто не может назвать. Не сформулирована она четким юридическим языком и в постановлении Генпрокуратуры от 1 марта 2005 года:
«…діями Мельниченка М.І. по прослуховуванню та розголошенню розмов, які відбувалися в кабінеті Президента України, що безпосередньо підтверджується неодноразовими публічними заявами самого Мельниченка М.І., була усунена небезпека, що могла в подальшому нести загрозу суспільству та державі, а саме - дестабілізацію суспільно-політичної обстановки в країні та підривання міжнародного іміджу України, як недемократичної країни, в якій порушуються права та свободи людини, утискаються окремі засоби масової інформації, які критикують владу та фальсифікуються результати виборів…
Крім того, Мельниченко М.І., хоча і не був безпосередньо допитаний по справі, однак в своїх неодноразових публічних виступах, заявах, переданих через народних депутатів України, та інтерв’ю вказував на те, що він почав здійснювати записи розмов в кабінеті Президента України та передав частину з них для оприлюднення в зв’язку з тим, що сам особисто чув розмови в кабінеті Президента України, в яких йшлося про необхідність утискання деяких засобів масової інформації, народних депутатів України та інше. Зазначені дії він вчинив, щоб мати підтвердження розмов, які відбувались, і в разі вчинення злочину проти осіб, які фігурували в розмовах, при можливості попередити злочин або надати записи для його доказування. Діяв, як він вказує, виключно в інтересах суспільства та фізичних осіб, яким могла бути заподіяна шкода, тобто, виконував свій громадянський обов’язок по захисту прав і свобод людини та громадянина, передбачених ст.ст.21-68 Конституції України…».
Сверхсомнительно, что Мельниченко своими незаконными действиями устранил какую-то мифическую опасность, которую даже Генпрокурор не в состоянии связно сформулировать в официальном постановлении. Наоборот, несмотря на громкие заявления о благородных намерениях, доблестный майор Георгия Гонгадзе об опасности не предупреждал и никаких действий в помощь ему не предпринимал. Более того, подтвердил это лично на прямой вопрос сотрудника радио «Свобода» Романа Купчинского, представившего затем Генпрокуратуре соответствующую аудиозапись: «… Я знав, що готується провокація проти Подольського. Чому я не попередив Подольського? Я знав, що готується провокація проти Головатого. Чому я не попередив Головатого? Моя ціль була – не попередити Головатого, Подольського чи Гонгадзе… Потрібно убирати злодія, а не спасати конкретних осіб від цього злодія… Тому, кажу, я Гонгадзе особисто не попереджав. Я не знав, що… Я не придавав цьому значення. У мене була мета…». Как видим, даже если поверить несвязному бреду, еще один спаситель Отечества, а не людей, которые для него – пыль.
Кроме того, всем известен факт, который уже и доказывать не нужно, - серьезный подрыв авторитета и имиджа Украины вследствие распространения майором Мельниченко и поддержавшими его политиками инсинуаций о продаже в нарушение международных санкций Украиной в Ирак комплексов «Кольчуга». И наконец, в связи с рожденным именно Мельниченко «кассетным скандалом» и связанной с ним гибелью Гонгадзе в Украине неоднократно дестабилизировалась общественно-политическая обстановка, что якобы, по мнению прокуроров, героически предотвращал майор.
И все это – в результате действий Мельниченко. Что же тогда он предотвратил своими незаконными действиями, какую опасность? Какую пользу принесли Украине его незаконные действия, кроме вреда? Ответ очевиден – никакой. Нельзя же считать такой пользой лишенное всякой логики утверждение: «…Підтвердженням цього висновку є також вибори Президента України 2004 року та десятки порушених кримінальних справ про злочини проти виборчих прав і свобод людини і громадянина, які були вчинені під час виборів … » или неграмотный пассаж про «…підривання міжнародного іміджу України, як недемократичної країни…».
Поэтому даже с формально-юридической точки зрения нельзя согласиться с обоснованием прекращения уголовного дела против Мельниченко в марте 2005 года:
«…Вивченням матеріалів кримінальної справи встановлено, що Мельниченко М.І., під час вчинення інкримінованих йому діянь, перебував в стані крайньої необхідності, а тому його вищезазначені дії не є злочинними, в зв’язку з чим кримінальна справа стосовно нього підлягає закриттю…».
Особенно если учесть, что прокуратура на момент вынесения такого решения не выполнила даже элементарного следственного действия – не допросила самого Мельниченко, не постеснявшись даже указать об этом в постановлении: «…Мельниченко М.І., хоча і не був безпосередньо допитаний по справі…». А это уже нарушение всех правил и азов следственной работы.
К тому же фактически прокуратура без всяких на то оснований в официальном постановлении признала - институты государства в Украине не действуют, государственные органы не исполняют свои функции. А посему граждане вынуждены сами осуществлять функции этих государственных институтов, в данном случае, применительно к ситуации с майором Мельниченко, - заниматься оперативно-розыскной деятельностью. Это уж явный перебор.
Страна тотальной слежки и стукачества…
Генеральный прокурор Украины Виктор Пшонка буквально несколько дней назад отказал в удовлетворении обращения нескольких десятков народных депутатов о пересмотре решения, принятого Святославом Пискуном в марте 2005 года. К слову, сам Святослав Пискун, традиционно улавливающий политическую ситуацию, еще в марте 2006 года заявил, что в 2005 году уголовное дело о незаконном прослушивании кабинета Леонида Кучмы было прекращено в связи с «…недоказанностью участия Николая Мельниченко в подслушивании, поскольку не были представлены записи, о которых шла речь, и не обнаружены доказательства участия Мельниченко в совершении преступления…». Пискун считает, что дело о незаконном прослушивании кабинета Президента может быть возобновлено: «…Ранее нам эти обстоятельства были неизвестны (говоря о аудиозаписях Мельниченко, обнародованных в 2006 году «Украинской правдой». – Примечание автора). Получается, дело может быть возобновлено в связи с обстоятельствами, которые выявлены…» («Украинская правда», 17.03.2006).
В результате сегодня ситуация доведена до абсурда. Позиция Генеральной прокуратуры - это прямое поощрение граждан страны лично поучаствовать в превращении Украины в филерское государство методом «народной толоки». Оказывается, слежка, подслушивание, сбор компромата с нарушением конституционных прав других граждан в нашей стране в связи с этим прецедентом не только разрешены, но и поощряются путем освобождения доморощенных любителей копаться в чужом белье от установленной законом ответственности за подобные деяния. И это несмотря на прямой законодательный запрет – проведение оперативно-розыскной деятельности подразделениями правоохранительных ведомств и силовых структур, не являющимися оперативными, подразделениями других ведомств, общественными, частными организациями и лицами запрещается (ст.5 Закона Украины «Об оперативно-розыскной деятельности»).
Поэтому решение Генеральной прокуратуры о прекращении уголовного дела против майора Мельниченко в связи с придуманной толкователями закона крайней необходимостью его действий должно быть отменено немедленно во избежание процесса филеризации всей страны и поголовного ухода населения страны в слежку и наблюдение за соотечественниками. В противном случае мы окажемся живущими в той стране и в то поганое время, когда дети станут следить за родителями, а родители за детьми.
