Мир Шухевича

...демократической Украины.

(Первую часть цикла материалов, посвященных «культу Шухевича», можно прочитать здесь, вторую - здесь, а третью - здесь)

Сегодня мы «незлим, тихим словом» вспомним об украинских ученых, на практическом уровне занимающихся разработкой «культа Шухевича». Если бы еще понять, из каких соображений они это делают?

Война за историю делает страшные вещи. Почему так случилось, что в борьбе за историческую правду относительно ОУН-УПА мы забыли о парламентском движении УНДО и УГКЦ митрополита Шептицкого? Накануне войны они тоже имели свое влияние на жителей западных регионов Украины. Если читать сегодняшние учебники, которые пишут далеко не только львовяне, создается впечатление, что, кроме ОУН, в тридцатые годы на землях Галичины и Волыни вообще никого не было. Только Шухевич и Бандера в перерывах между резней поляков думали о путях демократизации Украины, борьбе с ксенофобией и пропаганде толерантности. Потом их оклеветали наймиты советской пропаганды, превратив в демонов тоталитаризма, какими они никогда не были. Что же происходит?

В западных научных школах хорошо разработано понятие «нарратива». Оно, в общем, означает своеобразную традицию изложения исторических событий, когда акцент делается на фактах, важных для авторской концепции. В то же время факты, противоречащие этой концепции, скрываются, утаиваются, отодвигаются на второй план. Похоже, в независимой Украине вместо советских стереотипов появились другие, навеянные столь же тоталитарным восприятием своей истории.

Чтобы понять, в какой сложной ситуации оказалась украинская гуманитаристика в своих попытках постичь роль и место ОУН, обратимся к положению в Национальной академии наук (НАНУ). Академия давно отстала от жизни. Ее руководство напоминает совет старейшин, зацикленных на сохранении своей монополии. Может быть, поэтому академики, особенно в гуманитарных отраслях, озабочены, в основном, не написанием своих научных трудов, а созданием новых правил оформления диссертаций. Эти правила мало что дают в плане повышения качества работ, но очень хорошо отбивают охоту писать диссертации у нормальных работающих людей. Науку осваивают случайные люди с низкой квалификацией, и это отражается на стройности научных теорий.

Кроме того, в отечественной гуманитаристике ощущается (и еще долго будет ощущаться) влияние бывших историков партии, преподавателей марксизма-ленинизма, научного коммунизма и истории Коминтерна.

В структуре НАНУ обычно проблемами новейшей истории занимались два отраслевых института - истории и политологии. Первый всегда существовал как неотъемлемая составляющая академии, второй стал таким в 1992 году, до той поры подчиняясь ЦК КПУ и имея гордое название «Институт истории партии».

Институт истории постигли в свое время все неурядицы провинциального академического учреждения. Борьба с «украинским буржуазным национализмом» здесь осуществлялась еще более жестко, чем в Москве. Парадоксом советской науки стали ситуации, когда диссертации, из идеологических соображений запрещавшиеся к защите в Киеве, потом были эффектно защищены в МГУ. Не все, конечно, но как странно это выглядело! Действительно, то, что для Москвы иногда было просто «историей народов СССР», для цензоров ЦК КПУ считалось призраком национализма.

Тем более странно, если эти цензоры сегодня стали апологетами «демократического национализма». Они пропагандируют то, чего не было. Ведь любому человеку ясно, что ОУН не была демократическим образованием. И даже в 1943 году она не переходила на позиции демократического национализма. Решения и декларации о равенстве всех национальностей могли приниматься руководящими органами ОУН, но что они значили в условиях мировой войны? Да уж, любят псевдоученые осовременивать историю, исходя из реалий сегодняшнего дня.

А Институт истории партии, который потом уважительно назвали Институтом политических и этнонациональных исследований, в советские времена также не отличался плюрализмом. Руководители двух описанных учреждений - Валерий Смолий и Иван Курас - в девяностые годы по очереди работали вице-премьерами по гуманитарным вопросам. Результаты их руководства видны невооруженным взглядом. Работающей концепции гуманитарной политики нет, а духовное развитие подменяется проектами наподобие «Мистецького арсенала» - супер-музея на голом месте.

Кадровый состав двух академических учреждений практически не менялся с конца восьмидесятых годов. Академики и доктора наук крепко держали оборону, не давая возможности молодым ученым сделать что-то весомое, свое, оригинальное. В конце концов, те же люди, которые писали о преступлениях «оуновских бандитов», потом стали восхвалять деятельность УПА. Те, кто скандировал «Слава героям!», стали кричать «Героям слава!». В своих монографиях они лишь поменяли местами позитивные и негативные оценки.

Возможно, выработанная раз и навсегда схема уже не может работать иначе. Если Красная Армия и НКВД - герои, а теперь все изменилось на сто процентов, то героями должны стать их политические противники? То есть оуновцы и красноармейцы должны поменяться местами - и все. Искать дальше истину нет смысла.

Шухевич, бесспорно, является героем для части украинского общества. Но когда его поднимают на щит прежние апологеты диверсионных соединений Ковпака и Сабурова, становится жутко. Если эти люди являются советниками Президента (по крайней мере, покойный Курас долгое время консультировал Кучму), становится понятным, откуда в «исторических» речах главы государства было столько концептуальных ошибок.

Печально то, что клан научных старейшин не собирается сдаваться. У него хорошая поддержка на политическом уровне и есть свои материальные ресурсы от имущества Академии наук. Подвинуть их можно было после «оранжевой революции», но задекларировавшая радикальные перемены власть так и не смогла хотя бы распустить ВАК - орган, не имеющий аналогов в мировой практике. А покуда силен старейшинский ВАК, не видать нам правды о Шухевиче.