Страна абсурдов
Если Стамбул в одной небезызвестной комедии был прозван «городом контрастов», то Украина давно уже претендует на уникальное звание «страны абсурдов». Абсолютно во всем.
Только в украинцы может записаться любой желающий, путем «осознания» своего «украинства». Одновременно культивируется аксиома, гласящая, что украинцы - древнейший этнос, появившийся во времена ледникового периода.
И только украинские граждане, наивно хлопая глазами, могут заявить, что украинский язык знают очень плохо или не знают вовсе, но совершенно уверенно считают его своим родным. Вследствие чего страна, в которой литературный украинский не всегда услышишь не то что на улицах столицы, но даже на телевидении, вдруг оказывается украиноязычной на две трети. А русский язык, на котором говорит добрая половина граждан, а следовательно он является для них родным, вдруг оказывается в разряде языков «национальных меньшинств».
И никого не смущает тот абсурд, что при этом в разряд «меньшинств» попадают не только этнические русские, но и этнические украинцы. Подчеркнем: не «осознавшие себя украинцами» мигранты или жители древних окраинно-горных регионов, а самые что ни на есть «щирые украинцы», прямые потомки казаков Хмельницкого и воспетых Гоголем полтавских селян. Просто русскоязычные - как и их отцы и деды.
Однако логика, равно как и чье-то мнение, если они противоречат догмам «розбудови нації», не нужны национал-патриотам. Главное, что они почти добились того, к чему так долго стремились: русский язык загнан в «меньшинство», в компанию языков этносов, представленных в Украине несколькими землячествами.
Более того, не только сами национал-патриоты, назидательно поднимая палец, говорят о русском как о языке «меньшинств». Теперь по этим правилам согласились играть их политические оппоненты. Ведь главным итогом II Северодонецкого съезда стало решение о защите русского языка с помощью «Европейской Хартии», которая, как известно, написана для языков «меньшинств» и реликтовых, умирающих языков малых народов.
Ну что же, национал-патриоты могут ликовать: от требований статуса второго государственного, «защитники» русского языка перешли к обороне его как «языка меньшинства». Наверняка рассчитывая, что с помощью нескольких законов, карманного суда и создающегося «министерства украинизации» смогут окончательно вытравить столь ненавистную им «чужу мову». А затем милостиво разрешат существовать ей в каком-нибудь обществе русской культуры на окраине Донецка - в виде нескольких десятков потрепанных книг.
«Наша общая миссия - возрождение украинской нации как единого и жизнеутверждающего организма, который охватывает весь наш народ, всех граждан Украины. Перед нами стоит историческая задача - сформировать единое украинское гуманитарное пространство. С особым вниманием и тщательностью необходимо вернуть истинный европейский образ украинской культуры в восточные и южные регионы нашего государства».
Так заявил Президент Ющенко, выступая 9 марта на торжествах в честь очередных «шевченковых днив». Подтвердив, таким образом, свою любимую формулу «єдина нація, єдина мова, єдина церква» (подозрительно созвучное гитлеровскому «Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer»).
Судя по всему, следуя такому же принципу «не хотите - заставим!», национал-патриоты рассчитывают навязать Юго-Востоку и другие свои «ценности». Дабы сделать «уникальную нацию» единообразной не на словах, а на деле. Чтобы все думали на нужном языке, ходили в нужную церковь, почитали нужных «героев» и ориентировались на правильных зарубежных «друзей Украины».
Но даже этот чудовищный эксперимент полон абсурда, потому что в конечном итоге вместо «единой нации» он может привести к прямо противоположному результату.
Отверженные
Отечественная история, которая в последние годы тщательно переписывается национал-патриотами, знала немало подобных экспериментов. И каждый раз они приводили к катастрофе того государства, которое пыталось непродуманными, а то и авантюрными методами загонять людей в единый стандарт, отсеивая и унижая несогласных.
Первой на этом погорела Речь Посполитая. Погорела в самом буквальном смысле - в пламени нескольких грандиозных восстаний. Они ослабили ее и сделали легкой добычей соседей.
Со времен написания «Истории Русов» события 1648-54 годов называют не иначе как «национально-освободительная война украинского народа». Это определение использовали и национал-патриоты, и советские историки.
Рискуя быть объявленным еретиком от истории, все же позвольте с этим не согласиться. Восстание и борьба в те годы, безусловно, были. Однако носили они совсем не национальный характер. И не только потому, что в большинстве битв предки украинцев запросто рубили друг друга. Сомневающиеся могут сами убедиться в этом, если не поленятся проанализировать состав т.н. «польских армий» Вишневецкого и Потоцкого. Так вот, состояли они из казаков, личной гвардии, вспомогательной пехоты (набираемых из местного населения) и обоза (в котором служили всё те же «украинцы»).
Вот только «украинцами» они себя тогда не считали. Принадлежность к общности определялась по вероисповеданию и месту рождения. Поэтому принявший католичество землевладелец Правобережья или ходивший в «униатскую» церковь галичанин отнюдь не воспринимали своим «братом» православного селянина Полтавщины и в бою рубились с ним со всей ожесточенностью.
Впрочем, в те «рыцарские времена» не меньшую роль играла корысть, поэтому за звонкую монету в карательные отряды магнатов можно было набрать даже православных, которые вырезали своих восставших единоверцев. Равно как, почуяв выгоду, перекрещивались в православие и перебегали в армию Хмельницкого даже шляхтичи.
Тем не менее, именно религиозный вопрос стал роковым для Речи Посполитой. Именно с момента появления у трона властителей иезуитов, она начала жесткую экспансию католичества на Восток. Не было бы никаких проблем, если бы тогда в католическую или греко-католическую церковь людей зазывали проповедью и добрыми делами. Однако вмешательство в этот процесс государства, контролируемого не в меру усердными «христовыми братьями», привело к катастрофе.
Если до 17 века на землях бывшего Великого Литовского княжества мирно сосуществовали и католицизм, и православие, то затем последнее поставили почти вне закона. Путь к власти и полноправию был возможен только через «единую государственную церковь».
Заметим: точно так же период двуязычия в Украине сменился жесткой монополией «державной мовы». А сейчас идет процесс установления монополии на «единый державный» вариант украинской истории от национал-патриотов и пестуются мечты о «единой церкви».
Князья (олигархи тех времен) приняли требование перейти в лоно Рима с легкостью, не считая необходимым ссориться с властью из-за пустяковых для них идеологических вопросов. Как видим, за прошедшие 350 лет мышление олигархов ничуть не изменилось. И потомки славного Байды (Дмитрия Вишневецкого) яростно выкорчевывали «схизму» (православие). Многочисленные «степные аристократы», мечтавшие подняться выше реестрового козацкого сотника, в вопросах веры тоже не были особо щепетильными.
В отличие от них, широким народным массам (селянам, горожанам, рядовым казакам) менять свою веру не было никакого резона. Ведь единственным стимулом для них было лишь то, что на них перестали бы смотреть с презрением, как на еретическое «меньшинство». Но этого оказалось недостаточно для смены принципов и традиций. Точно так же, как недостаточно перестать называть жителей Юго-Востока «бандитами», «быдлом» и «совками», чтобы заставить их «думать по-украински» и начать почитать Шухевича.
Реакция была прямо противоположной - озлобление, причем против всего, что было связано не только с католицизмом, но и с Речью Посполитой в целом. Озлобление настолько сильное, что привело к восстанию, основанному, прежде всего, на религиозных мотивах. Озлобление, которое затем жило не одно десятилетие, заставляя массы отворачиваться от тех гетманов, которые пытались «вернуться к ляхам».
Подобного искусственно созданного религиозного барьера не было между малороссами и русскими - являвшимися «братьями во вере». Вот почему малороссийские «низы» всегда тянулись к православной России, определяя в конечном итоге крах авантюр Выговского, Мазепы и других гетманов, объявленных ныне «борцами за независимость Украины». Интересно, что бы о такой трактовке истории сказали их современники, выступавшие против будущих «героев Неньки» с вилами в руках?
(Окончание следует)