О проблемах украинского языка, национальной ментальности и львовских маршрутках корреспондент Новости Украины - From-UA беседовал с членом Политсовета ВО «Свобода» языковедом Ириной Фарион, с которой встретился в Киеве на конкурсе знатоков украинского языка.
«Мои формы педагогической деятельности не воспринимают только слабые, половинчатые, раздвоенные люди»
Новости Украины – From-UA: - Ирина Дмитриевна, широкой общественности Вы стали известны, в первую очередь, благодаря достаточно резонансному видеоролику, в котором общались с детьми в детском садике. Оправдан ли был такой подход, стало ли это популярной практикой среди граждан Украины?
Ирина Фарион: - Если широкая общественность из моего блестящего мастер-класса сделает негативный вывод, то я послала бы эту широкую общественность осваивать украинский язык в библиотеки, потому что это был банальный, элементарный урок по культуре речи.
Если широкая общественность узнала Ирину Фарион только по этому ролику, то тут широкой общественности ещё очень далеко до положенного интеллектуального и духовно-морального уровня. Мои формы педагогической и политической деятельности — это формы самодостаточные, наступательные, радикальные и предельно правдивые, и их не воспринимают только слабые, половинчатые, раздвоенные люди, которым я могу выразить только сочувствие. То, что я делала в детском садике, я делаю ежедневно по надцать раз, и если кто-то этого не видит или кому-то это не нравится — это не вопрос к политику, это вопрос к психиатру. Вылечить у него свою порабощённую психику, вылечить своё рабство, а не искать соринку в моём глазу.
Дети воспитываются именно тогда, когда их кладут поперёк лавки, а не вдоль. Если та общественность, о которой вы говорите, видит какой-то вызов обществу с моей стороны, то для меня это банальная борьба за чистоту языка. Потому что по логике этой широкой общественности, к которой я не могу выразить ни малейшего уважения, учитывая реакцию на произошедшее, я могу спросить у той же общественности: и что, вы будете спокойно относиться к своим «типа-кароче-ваабще» в нашем языке»? Вы будете спокойно относиться к формам «Дима», «Стёпа», «Федя», «Маша»?
Наибольшее горе моей нации состоит в том, что она ещё не деколонизировала своё сознание, то есть нация, которая не выкарабкалась ещё до сих пор, на двадцатом году независимости, из болезни колониализма. И реакция общественности на мой банальный урок по культуре речи это подтвердила. Честно говоря, не думала, что в моей стране живёт столько слабых и неадекватных людей, но именно это особенно порывает меня делать это именно так, как я это делала.
«5 миллионов украинцев, которые отказались от своего языка, являются постоянным украинским «Титаником»
Новости Украины – From-UA: - Как Вы оцениваете долю использования украинского языка в современном украинском культурном пространстве, является ли она достаточной и есть ли сдвиги в языковом балансе?
Ирина Фарион: - Согласно последней переписи населения, это 2001 год кажется, в Украине проживает 77,8% украинцев, но более 67,9% сказали, что родным языком для них является украинский. Следовательно, это значит, что 14,5% украинцев считают своим родным языком русский. Чтобы понять всю трагедию нации, которая принимает язык оккупанта и называет его родным, представьте себе, что вы приезжаете в Польшу и спрашиваете человека: "Ты поляк? А какой твой родной язык?" Он отвечает: "Чешский". То есть это на уровне абсурда.
Проблема украинца состоит в том, что он сегодня доказывает аксиоматические вещи. Аксиомы не доказывают, доказывают теорему. Недавно в нашей газете «Львівський Експрес» я прочитала, что тенденция употребления украинского в повседневной жизни растёт, и было сказано про 62%. То есть каждая социология даёт только какой-то свой спектр. Глядя на то, что происходит сейчас в нашем обществе, это абсолютная социальная тьма, которую нация себе заслужила своими компромиссами, своими постоянными прощениями предательств, своей постоянной внутренней амбивалентностью и раздвоением. Это страшная плата за то, что нация себя ведёт так, как не должна себя вести рыцарская нация, когда нужно бросить перчатку в лицо.
Но позитив этой страшной ситуации состоит в том, что существа типа Януковича, Герман, Азарова или Колесниченко, мобилизуют нацию на сопротивление. Закон физики: чем сильнее давление, тем сильнее сопротивление. И потому сейчас, как говорит социология, мы наблюдаем возрождение украинского языка, в первую очередь в тех областях, которые в большей степени были колонизованы, на уровне сознания прежде всего. Имеются в виду Донетчина, Харьковщина, Луганщина, которые для меня такие же родные, как и моя родная Львовщина, потому что я эгоистка, мой эгоизм — это границы моего государства.
И если мы вернём нации это чувство «эго», чувство того, что если это моё - значит, оно превыше всего, если мы вернём нации ощущение собственничества не только на уровне имущества, которое ты имеешь в банке или дома, а вернём чувство собственничества на уровне языка, истории, культуры, церкви, тогда мы обернём этот мрак в плюс. И о том, что этот мрак обращается в плюс, свидетельствуют проценты из Восточной Украины.
Что касается Западной Украины, которую я представляю: да, во Львове в последнее время русского языка стало больше, потому что стало больше донецкого бизнеса, так как это западные ворота Украины. Во Львове идёт неимоверное противостояние двух идеологий: идеологии гнило-либеральной и идеологии националистической. И если, скажем, в начале двадцатого века было столкновение двух идеологий: коммунистической и националистической (национализм был залит кровью), то теперь либерализм, который взошел на кон истории, приходит к людям в белых одеяниях и с красивой улыбкой, а на самом деле несёт нации ещё большее зло, чем агрессивный, античеловеческий коммунизм и т.д.
Западная Украина теряет своё в украинском языке, что, как видите, парадоксально, но Восточная Украина и центральная Украина набирают своё. Сильная нация существует не благодаря чему-то, а вопреки чему-то. И мне кажется, что сейчас именно это время высокой пробы, чтобы вопреки очень сложным государственным обстоятельствам показать свою настоящую внутреннюю силу. Знаете, как в своё время говорил великий Макиавелли: «Ещё не было таких времён, чтобы моя флорентийская нация так низко пала, но благодаря тому, что она пала так низко, мы будем очарованно смотреть на неё в момент её подъёма». И она поднялась, итальянцам ничего не грозит. И когда итальянцы провозгласили свою независимость, а это в день смерти Тараса Григорьевича в 1861 году, то в Риме только 2% итальянцев говорили по-итальянски. В основном был немецкий и французский язык. И тогда глава правительства Манзони сказал, что Италия создана, теперь надо создать итальянцев.
Мы пребываем не в политическом кризисе, не в государственном кризисе, а всё ещё пребываем в кризисе духовном. Самое главное на этом этапе — сберечь терпимость друг к другу даже тогда, когда перед тобой стоит серьёзный украинский недостаток в формировании государства. Главное в том, чтобы помочь сейчас друг другу.
Я говорила об эгоизме, но эгоизм имеет смысл только тогда, когда мы будем большими альтруистами. Это Фейербах сказал, что человек без сердца — это человек без альтруизма, человек без головы — это человек без эгоизма, единство альтруизма и эгоизма создает целостного человека. Давайте будем альтруистами в таких делах, которые есть Божьим знаком. А язык для каждого народа есть Божьим знаком: для россиянина — русский, для поляка — польский.
Больше всего мне понравилось выступление одного уважаемого пана из Закарпатья, который сказал, что Закарпатье пропитано различными языками, с каждым шагом ты оказываешься уже в новой культуре и в новом социуме. То есть ты должен в определенной мере научиться ограждать себя, чтобы тебя не растворил чужой социум. Не хочет клен становиться дубом, а дуб не хочет быть яблоней. Если деревья начнут этого хотеть, природа перестанет давать кислород, мы перестанем дышать. И утрата любого языка любой нации — это на самом деле утрата определенного понимания этого мира. Я хочу этот мир понимать по-украински, но обязательно познавать его и с помощью других языков. Но моим домом для меня должен быть мой язык.
У меня нет ни малейших претензий к национальным меньшинствам, речь идет об украинце — о том украинце, который потерялся во времени и в пространстве и отказался от своего языка. Таких было 6 миллионов, а за время независимости их стало меньше — 5 миллионов, которые и составляют те 14,7 %. Задача государства — для того, чтобы оно было украинским, надо вернуть в лоно украинской культуры этих людей. А государство, наоборот, еще больше отталкивает этих людей от украинской культуры.
Речь не идет про проблему проживания россиян в Украине, им должны быть обеспечены их права так же, как и полякам, и евреям, и всем остальным этносам. Речь идет о синдроме самоотречения и самоотчуждения. Речь идет о 5 миллионах украинцев, которые отказались от своего языка. И они, по моему мнению, являются постоянным украинским «Титаником» нашей державы. Нет внешних угроз - ни США, ни ЕС, ни России. Все реальные угрозы, которые разрушают нашу нацию и страну, имеют исключительно внутренний характер и лежат исключительно в плоскости общественного сознания, то есть в плоскости того, что нация думает сама о себе.
Я уже не говорю о том, как государство относится к украинскому языку. Государства нет, это колониальная администрация во главе с зэком. Неважно, как государство относится, важно, как каждый украинец относится к нему. Может быть, я перекладываю на плечи каждого человека то, что нас еще с советских времен научили, что партия за нас подумает. Но на самом деле все не так, потому что российская культура — на плечах Пушкина, польская — на плечах Миколая Рея, который начал первый писать на польском языке (кстати, имеет украинские корни), и Адама Мицкевича, сербская культура лежит на плечах Вука Караджича, который начал писать на языке своей бабушки в то время, когда сербы говорили на церковно-славянском языке. Так же как и на плечах Тарасика Григорьевича лежит украинская культура.
Когда я студентов спрашиваю: «Поднимите руку, у кого дома висит портрет Шевченко?» - полгруппы поднимает руку, 25 студентов. «А бабки и деда?» - почти все. Я спрашиваю: «А почему только половина? Почему нет портрета Тараса Григорьевича?» Задумались. То есть это символ и знак. Мы никогда не повесим дома портрет какого-нибудь известного бизнесмена или мецената, например Семеренко, несмотря на глубокое уважение к нему. Но Тарас Григорьевич, который родился на Черкасчине, для меня галичанки есть источником моей силы, хоть я и понимаю, что сделал Маркиян Шашкевич для Галичины, но все-таки мы, галичане, не держим в хате портреты Шашкевича. Вот она — мистика украинского слова и вот она - реализация шевченковского императива: «Я на сторожі коло них - рабів малих отих німих, поставлю слово». Мы можем не согласиться с такой дефиницией - что мы рабы. Но разве то, что делается в стране, не есть знаком ментального рабства?
«Я принципиально не буду читать на русском языке, я буду искать английский вариант или польский, таким образом защищаясь от экспансии»
Новости Украины – From-UA: - Касательно украинского культурного пространства и культурного продукта: книги, перевод мировой классики, издательское дело, музыка в конце концов. Наблюдается ли изменение в языковом балансе этой сферы?
Ирина Фарион: - В начале 20 века нам ставили в вину, что украинский литературный язык не выработан, в начале третьего тысячелетия нас упрекают, что недостаточное количество переводов, недостаточное количество украинских песен. Я скажу, что наработан весь лексикографический корпус, то есть любой терминологический словарь вы можете найти на украинском языке. Почему я делаю акцент на терминологических словарях — потому что это научный дискурс. Нация, которая не владеет научным дискурсом - не владеет новейшими технологиями.
В свое время чехи, чтобы противостоять немецкой экспансии, создали переводной немецко-чешский словарь, чтобы таким образом иерархично сопоставить чешский язык с немецким. Это то, что сделали украинцы в начале своей независимости — они наработали полностью весь корпус лексикологичного достояния, потому что слово — это то, что я знаю про весь мир. Если я про весь мир знаю мало, то надо знать много. То есть в этом плане украинцев не в чем упрекнуть.
Что касается издательского дела, то россияне пришли на наш рынок только потому, что их издательское дело работает совершенно в другом налоговом поле, нежели наше. Наша налоговая система работает для того, чтобы принизить человека, который имеет бизнес, любого характера. То есть для того, чтобы человека поставить в зависимость от государства. Их налоговая система, наоборот, даёт человеку ощущение того, что он хозяин и что он дистанцируется от государства. Поэтому, к сожалению, на издательское дело распространяются драконовские меры нашей налоговой системы, как на некую бизнесовую сферу.
Но, несмотря ни на что, я не испытываю нехватки в украинской книге, потому что на украинском языке я могу читать научную литературу, художественную литературу — ее так много, что теперь без компаса сложно выйти на классику. Я уже в таком возрасте, что у меня нет времени читать «попсу». Меня интересует классическая литература, например, гениальный роман Юрия Щербака, но у меня теперь нет времени на Андруховича. Я не отрицаю потребность в такой литературе, но я хочу литературу, которая построена на идее, а не на игре, которую предлагает, например, попсовая литература. Поэтому издательское дело существует вопреки государству.
Что касается украинской музыки, то она будет всюду, если хотя бы один украинский канал будет в украинских руках. Сейчас ни один украинский канал не находится в украинских руках. И это вина самих украинцев. Зачем все продали? Продали каналы людям, которые с помощью каналов обеспечивают свои бизнес-интересы, которые зависят от первых людей в нашей стране.
В этом плане мы инфантильны. Мы не сумели найти финансовый резерв, чтобы иметь хотя бы, например, один молодежный канал, где звучит музыка исключительно на украинском языке. Но если у нас в стране существует такая группа, как «Кому Вниз», если у нас в стране существует такая группа, как «Гайдамаки», если у нас есть певица Лама — мы неистребимы, и эта музыка развивается вопреки всему, потому что она есть музыкой прямого языка земли.
То есть нет проблем с качественным украинским музыкальным продуктом. Есть проблема со способом выбора, какую музыку выбирать. Почему я, садясь в маршрутку во Львове, прошу водителя выключить радио? Потому что я не хочу слушать российскую музыку. Я приеду в Россию и буду её слушать там. Поэтому я была инициатором во Львовском горсовете — пункт 6 нашей программы развития транспортной сети — отсутствие любого музыкального сопровождения. Если человек сам не осознает, что он должен это делать, то тогда законодатель должен поставить его на место, нравится ему это или нет. Поэтому нет проблемы с наличием продукта, существует проблема выбора колонизированного мышления нации.
Новости Украины – From-UA: - То есть спрос на российскую продукцию — это тоже проблема сознания?
Ирина Фарион: - Это проблема колонизированного сознания. Если передо мной, как ученым, нет перевода на украинском какого-либо труда, я принципиально не буду читать на русском языке, я буду искать английский вариант или польский, таким образом защищаясь от экспансии и тренируясь в использовании польского языка, хотя если поляк приедет ко мне во Львов, то я ему порекомендую купить разговорник и говорить со мной по-украински. Но когда я приеду к нему, то я буду говорить по-польски.
Новости Украины – From-UA: - Спрос - это экономический термин, а издательство, музыка, вся массовая культура все-таки имеет коммерческую основу. Поэтому если есть спрос, то это будет продаваться.
Ирина Фарион: - Любые духовные категории имеют свое материальное измерение. Даже наша душа весит, как говорят, сколько-то граммов, хотя мы не знаем, где она расположена, но когда ее не будет, нас точно отнесут на кладбище. Это первое. Второе — а кто вам сказал, что нет спроса на украинскую книгу? Я приведу вам пример своей монографии, которая называется «Мова, краса і сила» - это научная монография, которая переиздавалась четыре раза. Моя книга «Моя мовна норма» про эволюцию языковой нормы на протяжении 20-го столетия - уже второе издание. «Корсет мови» - книга про правописание — 8 изданий, то есть она уже вышла тиражом 10 тысяч экземпляров. То есть надо находить пути, каналы, с помощью которых ты достучишься до сердца человека. Я уже не говорю про поддержку или протекционистскую политику государства. Такой политики от нынешних руководителей нечего и ждать. Надо быть находчивым каждому на своём уровне. Мы как депутатский корпус Львовского областного совета пытаемся предусмотреть какие-то льготы для издательства местного характера, либо закупать книги, которые выпускают львовские издательства, в школы, чтобы таким образом издательство вновь могло их печатать.
