«Здесь вообще всё просто так, кроме денег…»
к/ф «Брат-2»
к/ф «Брат-2»
Два образа жизни
Советский Союз задумывался на принципах пролетарского братства. Бородатый русский мужик, хохол в заляпанной вишнями и салом вышиванке и озадаченно чесавший под тюбетейкой лысину труженик Востока объявлялись «братской семьей советских народов», которые должны были друг другу помогать. О чем без устали ежедневно твердили политработники, агитаторы и лекторы.
И помогали – вместе возводя Днепрогэс и ГАЗ, вместе пользуясь природными ресурсами и выделяя из общей кассы средства на социальные нужды и оборону. Никто никого и не думал попрекнуть в том, что он депрессивный и дотационный и веригой висит на шее общества, объедая его. Никто никому не предъявлял никаких счетов, требуя немедленной оплаты под угрозой отключения или банкротства.
И не только потому, что это считалось непристойным и противоречило вышеупомянутому братству, но и потому, что все жили в одной стране, которая в 1991 году, как вы помните, развалилась во многом благодаря тому, что началось выяснение того, кто сожрал наше сало.
Но в отличие от нынешней Украины, где тоже есть «кормящие» и «депрессивные» регионы и где об этом тоже предпочитают помалкивать ради сохранения единства, в СССР не было традиции кормить кого-то просто так, за то, что он носитель высокого марксистского духа или «пьемонт коммунизма». Нет, даже самые убогие регионы старались поднять, вливая в них средства не только на постройку домов и дорог, но и на создание собственных развитых экономических баз.
Например, в той же Западной Украине, которая до 1944 года представляла собой бывший польский бордель Львов-Лёмберг и расположенные вокруг него бедные регионы примитивного сельского хозяйства, создали целую сеть современных предприятий, в том числе ЛАЗ и «Электрон», Луцкий автозавод. Которые выпускали продукцию, порой бравшую даже медали на международных выставках.
Сейчас многие уже забыли о том, что когда-то в Грузии работал автозавод (с собственным КБ), Армения была лидером в производстве синтетического каучука, а в Киргизии начали было создавать советскую «силиконовую долину». Что огромный советский рынок сбыта позволил скромным прибалтийским фабрикам стать популярнейшими брендами, за которыми толкались в очередях.
При этом советские инвестиции в экономику били все рекорды по своей эффективности, поскольку из 100% вложенных средств терялось только то, что было загублено бракоделами и украдено «несунами», а этот показатель не превышал 10-15 %. Остальное воплощалось в конкретные здания, коммуникации, технику, обходящиеся почти по себестоимости.
Сегодня часть вкладываемых средств идут на «откаты», часть просто куда-то исчезает. Оставшиеся расходуются на оплату материалов и работ по немыслимо высоким расценкам, потому что производители, подрядчики и посредники (куда уж без них!) стараются получить на этом хорошую прибыль. То есть если ушлый советский прораб пытался стырить со стройки мешок-другой цемента, то сегодня расторопный «предприниматель» нацелен наварить на подряде, как минимум, на новый «лендровер». В итоге большая часть инвестиций оседает на счетах, воплощается в виде коттеджей, автомобилей, ювелирных украшений, тратится на избирательные кампании собравшихся во власть «успешных бизнесменов».
Та же прибыль предпринимателей, посредников и прочих деловитых людей входит в состав цен и тарифов, ложащихся на плечи кряхтящего «маленького украинца», пытающегося как-то свести концы с концами и даже сэкономить немного денег на покупку нового телевизора или поступление свого любимого чада в «престижный» ВУЗ.
Ну а что вы хотели – это капитализм, рыночные отношения, в которых нет места братству, а есть только прагматический расчет и контракты. При этом сами правила рынка не позволяют делать кому-то «братские» скидки или щедрые подарки – в противном случае можно разориться, потому что если ты не наживешься на ком-то, то он наживется на тебе.
Более того, при капитализме невозможно не только «братство» (в советском понимании) между разными государствами, но также и внутри этих самых держав, среди их населения. Действительно, трудно назвать братьями людей, один из которых машет лопатой, строя коттедж другому. Именно поэтому в «капстранах» для объединения общества используются другие методы: национализм или шовинизм, религия, идея «социального контракта» (развитая в Западной Европе) и «свободного рыночного общества» (США), мессианство и другие политические механизмы, позволяющие удерживать разные социальные слои населения в качестве единого народа.
Куда уходит братство?
В том, что «славянское братство» - вещь хрупкая и ненадежная, Россия смогла убедиться 14 октября 1915 года, когда Болгария вступила в Первую мировую войну на стороне Германии. При этом Болгария была еще и православной страной – как и Румыния, поспешившая в 1918 году оттяпать кусок бывшей Российской империи, а в 1941-м вместе с немцами уничтожавшая православных жителей юга УССР.
В составе гитлеровской коалиции воевали такие славянские народы, как словаки, чехи, хорваты, поляки (мобилизованные как жители «возвращенных германских земель»), галичане (добровольцы–эсэсовцы), чуть было снова не поддержали немцев болгары. А в 1948 году в отношениях между Югославией и СССР проскочила даже не черная кошка, а целая пантера.
Таким образом, идея «славянского союза» умерла еще несколько десятилетий назад. И хотя в начале 1990-х её труп выкопали из могилы и попытались реанимировать в виде «союза России, Украины и Беларуси», результат оказался всё тем же: разделенные на отдельные государства славяне заканчивают взаимной грызней. Чему способствовали две основные причины: экономическая и политическая.
Обе они возникли в 1991 году с распадом СССР на независимые государства и переходом экономики на рыночные рельсы. Правда, процессы эти в Украине, России и Беларуси происходили по-разному.
Если Россия ударилась в капитализм сразу и отчаянно, то Украина традиционно отставала от своей соседки, то и дело приостанавливаясь, борясь с возражениями тогда еще мощной левой оппозиции и проводя свои «экономические реформы» чуть ли не втихаря.
При этом Киев был вынужден использовать национализм. Сначала национализм «колбасный», для того, чтобы получить на референдуме одобрение провозглашению независимости. Затем чтобы эту самую независимость «укреплять», обороняя её от предложений создать с Россией новый союз, который был совершенно ни к чему самостийным украинским политикам. Потом чтобы отвлечь общество, разоряемое «новыми украинцами», от социальных вопросов. Ну и наконец, чтобы не дать Украине, раздираемой противоречиями, развалиться на несколько новых «славянских государств».
Разумеется, что в стране, где «национальной идеей» сделали национализм, причем направленный против соседней державы, о каком-либо союзе с этой державой (то есть Россией) не могло быть и речи. Об этом лишь кричали на митингах отдельные политики, причем с каждым годом их становилось всё меньше и меньше. А население Украины (особенно в западных регионах) всё больше верило тем, кто уверял, что Россия – это агрессивная и нищая страна, населенная дикими «угро-финнами», которые пьют водку и танцуют вприсядку с медведями.
Самой России доказывать свой суверенитет не было смысла – он у нее был по умолчанию со времен Ивана III. Перед ней стояла другая задача – не дать местечковым националистам, получившим в 1992 году от Ельцина «максимум независимости», растащить страну по кускам. Поэтому всякий национализм, включая и русский (как провоцирующий рознь), в России стали воспринимать очень негативно.
Однако хотя в России относились (да и относятся) к «отделению» Украины как к своеобразному предательству, «мазепинству», она тоже не спешила воссоздать Союз «на троих». По-видимому, причина была в том, что в 1990-х годах российское руководство остро нуждалось в финансовой и политической поддержке Запада, который был категорически против каких-либо славянских союзов и вообще против распространения политического влияния России за пределы её границ.
Зато временно забытая всеми Беларусь к «рыночным отношениям» отнеслась весьма скептически, а национализм, в качестве основы «державности», там не имел никакой популярности. Поэтому на волне народного недовольства в 1994 году там избирается президентом блестящий оратор, сторонник «славянского братства» и противник «дикого капитализма» Александр Лукашенко, бессменно исполняющий свои обязанности уже третий срок подряд.
Собственно говоря, Лукашенко был первым государственным политиком высокого ранга, который на постсоветском пространстве заявил о необходимости создания союза России, Украины и Беларуси и начал активно лоббировать этот проект. И вот в 1996 году два государства подписали договор о «Сообществе Белоруссии и России», через год превратившемся в «Союз Белоруссии и России», а в 2000-м в «Союзное государство».
Богатый, хитрый…
Что же случилось с этим «Союзным государством», которое сегодня существует только на бумаге, а его члены ведут между собой политическую и экономическую войну? Отношения между Москвой и Минском обострились как никогда ранее, и дело дошло до того, что теперь Лукашенко начал искать поддержку на Западе, с которым до недавнего был, что называется, на ножах. А Россия то предъявляет Беларуси всё новые и новые счета, то закладывает запрет на ввоз её продукции.
Похоже, что несостоявшееся «славянское братство» в который уже раз завершается межславянским «побоищем»? Это почти так, однако, в отличие, скажем, от российско-украинских отношений, причина этого заключается исключительно в экономических противоречиях двух стран, имеющих разные модели экономики.
Когда в 1994 году Лукашенко стал президентом Беларуси, казалось, что многое еще можно вернуть обратно – и Советский Союз (хотя бы частично), и советскую экономику. Причем Лукашенко понимал, что реанимировать последнюю будет просто невозможно без огромного рынка сырья и сбыта постсоветского пространства. Союз был нужен ему, прежде всего, для того, чтобы покупать дешевые энергоносители и сбывать белорусскую продукцию. А также чтобы защитить свой маленький островок социализма в бушующем океане капитализма.
То есть из трех братьев-славян Минск оказался самым хитрым, использующим «братство» в корыстных целях. Можно много восторгаться благополучием Беларуси, где нет олигархов и где нищие старики не роются в мусорных баках, но не нельзя забывать о том, что этим благополучием она обязана не только руководству Лукашенко, но и экономическому сотрудничеству с Россией.
Но если Бацька своих бизнесменов держит под железной пятой, то в России (у богатого брата) капитализм давно стал реальностью и нормой жизни со всеми его атрибутами в виде рыночных отношений, крупных компаний, олигархов-миллиардеров и, самое главное, «нового мышления». И это мышление регулярно ставило перед хозяевами Кремля жесткий вопрос: а что мы имеем от союза с Беларусью и «братскими» отношениями в экономике?
Деловые люди присели, подсчитали. Оказалось, что ничего, кроме пророссийской внешней политики Беларуси. Да и то какой-то пассивной. То есть Бацька просто не участвовал ни в каких заговорах с Западом, направленных против России, а иногда и осуждал таковые. Лукашенко категорически отказался от идеи вступления в НАТО и пригласил к себе российские ПВО. Однако вместе с этим он довольно осторожно участвовал и в российских затеях. Например, Минск до сих пор не признал независимость Абхазии и Южной Осетии, отложил вопрос своего участия в создании «союзных» вооруженных сил.
Между тем Россия недосчитывает кругленькие суммы, поставляя в Беларусь по «братским» ценам энергоносители и сырье. Это в СССР, невзирая ни на какие расходы, поднимали целые республики – в нынешней России это считается выбрасывать деньги на ветер. Выгоды-то никакой! А в капитализме все решает рентабельность.
Да и покупать белорусские товары (тоже исходя из братских чувств) оказалось совсем невыгодно. Во-первых, цены на них заламывают почти мировые, а качеством они уступают европейским и японским. А во-вторых, России ведь нужно поддерживать собственного производителя. Тем более что эти производители, люди состоятельные и поддерживающие партию власти, лоббируют свои интересы. И они хотели бы не только застолбить за собою весь российский рынок, но и подмять под себя белорусский.
Но Лукашенко пускать к себе российских олигархов не хотел, совершенно справедливо считая, что тогда белорусскому «социализму» придет конец. И вместо новых дорог и детских садов в партизанских лесах начнут расти многоэтажные «хатынки» успешных бизнесменов, загребающих прибавочную стоимость обеими руками. А белорусам придется снова, как в начале 1990-х, отправиться на заработки вместе с украинцами и молдаванами.
Неизвестно, так ли уж сильно волнует Александра Григорьевича благополучие его народа, но вот что тогда ему не видать четвертого президентского срока – это уж точно. А «бывшего диктатора», как известно, могут и в трибунал потащить, благо у белорусской оппозиции на Лукашенко имеется огромный острый зуб. Но при этом эта оппозиция кормится из рук Запада, так что если она придет к власти, то Россия получит в Беларуси вместо пассивного лукавого союзника еще одного Ющенко. И тогда на пути российского транзита в Европу станет одним барьером больше.
В такой ситуации у России есть лишь две стратегические задачи. Первая – как можно скорее «скупить» белорусскую экономику. Причем не только прибыли ради, но для того, чтобы это не сделал Запад или местные прозападные олигархи, которые когда-нибудь да появятся в Беларуси после падения лукашенковского «социализма». Вторая – максимально приблизить к себе Беларусь политически, оформить, наконец, реальный, а не виртуальный союз с Россией.
При этом наилучшим вариантом для Москвы было бы вхождение Беларуси в состав России на правах субъекта федерации (есть и более жесткий вариант – областями), и тогда уже угроза её превращения в очередную антироссийскую «молодую демократию» исчезнет навсегда.
Но всё это разбивается об упорное нежелание Александра Лукашенко терять свою власть, менять экономическую модель своей республики и жертвовать её независимостью. Ради чего он, похоже, уже распрощался с идеей «славянского союза». И даже, со свойственным ему красноречием, начал информировать своих подданных об «имперских планах Кремля».
Так что противостояние между Минском и Москвой будет продолжаться, и Бацьку будут упорно принуждать к капитуляции. Неизвестно только, чем это завершится – тесными объятиями воссоединившихся братьев или «цветной революцией».
… и дурак
Однако мы совершенно забыли о третьем брате, который все эти годы категорически отказывался от всяких союзов и собирался искать счастья на Западе – то есть об Украине. Увы, дуракам везет только в сказках. В реальности они продолжают «богатеть думкою» лежа на печи, лишь изредка выходя во двор, чтобы нагадить под забор соседу.
Действительно, что может быть более глупым, чем внешняя политика Украины? Причем не только нынешней власти. Эта мазепинская «многовекторность», колебания между Россией и Западом, началась еще при Леониде Кучме и даже считалась мудростью. Мол, так мы успешно лавируем между сильными мира сего, получая выгоду и сохраняя независимость!
Но, как и в случае с «гетманом-героем», результатом стал крах – и политический, и экономический. Украина упустила свой шанс сформировать союз с «братьями-славянами», получая экономическую выгоду взамен на политическую поддержку Первопрестольной и возможность даже влиять на основы этой союзной экономики. Ведь кто знает, возможно, вдвоем с Беларусью Украине удалось бы унять амбиции России и превратить этот союз в более-менее равноправное политико-экономическое сообщество.
Вместо этого было хлопанье дверьми, истерия по поводу Тузлы и «российского спецназа». Как итог – почти полная остановка в Украине высокотехнологического производства и упадок аграрного сектора. Дошло даже до импорта сала, причем из России!
А потом Украина поперлась в Европейский союз, совершенно не понимая принципов его формирования. Считая, что для этого нужно быть всего лишь «европейской державой» и люто ненавидеть Россию. И вот, нацепив поверх вышиванок галстуки и еще раз смачно плюнув в сторону Москвы, украинская делегация отправилась выбивать «членство в ЕС». Её гнали в двери – она влезала в окно, ей категорически отказывали – она требовала пообещать Украине хотя бы «статус кандидата».
Всё, что смогла придумать Украина, оставшись в одиночестве у разбитого корыта – это устраивать новогодние газовые шоу, пытаясь то ли получить хоть какую-то выгоду, то ли просто привлечь к себе внимание. И каждый раз это заканчивается контрактом, еще более убыточным для неё, чем прежний.
Теперь Киев отчаянно ломает голову, где еще взять денег, чтобы расплатиться за июньские поставки газа. Может быть, напечатать снова? При этом проблемы несостоявшейся «второй Франции» никого не волнуют. Брюссель лишь призывает к тому, чтобы Киев не удумал снова чего-нибудь начудить с транзитом российского газа, что волнует Европу куда больше, чем положение дел и благополучие населения в этой окраине цивилизации.
Сегодня можно с уверенностью констатировать: Украина больше не нужна ни России, ни Евросоюзу. И возможно даже, что скоро она будет им мешать.