Продолжение. Начало читайте ЗДЕСЬ
Достаточно привести цифры Переписной книги 1678 года, чтобы уяснить, что церковь Сергия Радонежского и Церковь Никона (инициатора раскола) это были две разные планеты.
Распределение всей тягловой массы по разрядам владельцев:
посадских и черных крестьянских дворов – 92 тыс. (10,4%);
церковных, архиерейских и монастырских – 118 тыс. (13,3%);
дворцовых – 83 тыс. (9,3%);
боярских – 88 тыс. (10%);
дворянских – 507 тыс. (57%).
Только 10,4% всей тягловой массы, городской и сельской, удерживала за собой свободу от крепостной повинности. На высшую церковную иерархию работало 1/6 часть крестьянских дворов, почти 20 тыс. На монастыри, т.е. на иноков, отрёкшихся от мирской суеты, чтобы за его счет молиться о его грехах, горбатились в поте лица 100 тысяч тягловых дворов крестьян-холопов. На одного монаха с ложкой в одной руке и библией в другой приходилось десяток крестьян с сошкой.
Более того, существовало немалое число привилегированных монастырей, находящихся под крышей князей, царя, митрополита. Покровительство доходило до полного безобразия, так как патроны усматривали в монастырях крупную доходную статью. Таким образом, к началу 18 века обозначился кризис Православной церкви, которые усугубили реформы Петра Великого.
Пётр Алексеевич смотрел на смиренную братию в рясах, как на людей, которые «поедают чужие труды», от которых являются, сверх того, «забобоны, ереси и суеверия». Сие «из написанного Феофаном Прокоповичем по мысли Петра «Объявление, когда и какой ради вины начался чин монашеский и каковый был образ жития монахов древних и како нынешних исправить?».
Неприязнь царя к духовенству общеизвестна. Самодержец, оставаясь верующим человеком, не мог удержаться от пародирования церковной жизни в своих кутежах под названием «Всепьянейшего собора». К концу своего правления император пошел на радикальный шаг – на ограничение функций Православной церкви. Им было упразднено патриаршее управление Церковью. С 1721 года вплоть до Октябрьского переворота 1917 года, учреждённый им Святейший Правительствующий Синод являлся высшим государственным органом церковно-административной власти империи, заменявшим собой патриарха в части общецерковных функций и внешних сношений.
Впрочем, я бы не валил всё на усердие Петра по модернизации державы, не педалировал бы на петровскую «атеистическую» гульбу. Надо вспомнить ярого сподвижника Петра Феофана Прокоповича – духовного вождя петровских преобразований. Его отнюдь не смущало небрежение Петра к церковному клиру. Вопрос гораздо сложнее.
По всей видимости, есть и объективные причины угасания Церкви. Хотя они не главные. Исторический процесс не предполагает раз и навсегда застывшей формы бытия. Народ, как и живой организм, имеет свои этапы развития – от младенчества до старости. Здесь уместно вспомнить весьма популярную Теорию пассионарности Льва Гумилёва – гениального русского историка-этнографа. На смену героической эпохе становления Святой Руси, по Гумилеву «акматическая фаза развития этноса», с её жертвенными пассионариями и высокими идеалами, пришла следующая – «надлом». Императив поведения лидеров этноса с героического и жертвенного переменился на прагматичный – «мы устали от великих».
Но как бы там ни было с объективными причинами, вытекающими из теории Гумилёва, налицо был кризис Церкви. Возможно, в тот момент петровские реформы были единственным выходом из критического положения, в котором находилось государство – культурная и технологическая изоляция закрепила за страной её периферийное положение, ведущее к деградации государственной и народной жизни. Подобный ход событий наблюдается в современной Украине. Параллели здесь абсолютно уместны.
Петр предпринял проект догоняющего развития. Но так как ресурсов у страны было ничтожно мало (Россия не имела богатых колоний, за счет которых можно было подстегнуть развитие, и собственных людских ресурсов явно недоставало – население России в тот момент было меньше населения Франции, почти в 3 раза), Пётр из русских крестьян окончательно сделал рабов. Крепостное право при нем приобрело все признаки рабства. Разделив страну на два главных класса крепостных-рабов и управляющих ими дворянство, царь решил проблему недостающих средств – их выколачивали из бесправной народной массы.
Церковь в целом восприняло усиление бесправия подавляющего числа населения страны безропотно, ибо к тому времени утратила духовное лидерство в обществе. Крепостное право, бесспорно, черное пятно на репутации Русской Православной Церкви. К слову, этих пятен хватает. Можно ещё вспомнить поддержку долгогривыми деятелями из зарубежной Русской Православной церкви агрессии Гитлера против СССР. Но вряд ли попы будут каяться в своих заблуждениях.
Петровского задела хватило на 300 лет. А дальше случилось то, что и должно было случиться. Церковная жизнь продолжала деградировать. Проводники слова Божьего усиливали стяжание материального, а не духовных добродетелей. Перед крушением Российской империи Государственную Думу буквально забаррикадировали заявлениями от сельских сходов с просьбой прикрыть местные приходы.
«Священники только и живут поборами, – писали крестьяне из села Казаково Нижегородской губернии в 1905 году. – Берут с нас яйцами, шерстью, коноплями и норовят как бы почаще с молебнами походить за деньгами, умер – деньги, родился – деньги, исповедовался – деньги, женился – деньги, берет не сколько даешь, а сколько ему вздумается. А случился голодный год, он не станет ждать до хорошего года, а подавай ему последнее...»
Сами отношения внутри Церкви также несли в себе неистребимое желание духовидцев жить с удовольствием, размеренно, стильно. Цитата из обширного труда «Страницы истории России в летописи одного рода» (в нем ведется повествование по типу дневниковых записей священнослужителей одной фамилии с 1814 по 1937 гг.): «Правда требует указать на одну темную сторону получения священнослужительских мест при этом владыке в то время. Часто тогда места чуть ли не покупались за деньги: кто больше даст, тот и получает просимое место. И сам владыка Сергий тут был не без греха. А особенно высоко поставил себя по части взяточничества секретарь архиерейский Петр Иванович Талепоровский, а после него, еще удалей, Александр Иосифович Переборов. Сдавши экзамен, чтобы получить поскорее место, и мне пришлось тогда познакомиться с первым секретарем и сунуть ему двадцать рублей из своего двадцатипятирублевого месячного жалованья. Со стороны же других священников, искавших перевода на лучшие богатые места, давались тогда и сотни рублей».
И хотя данная запись относится к 1925 году, глядя на современную грызню божьих людей за свои «маетки», есть все основания полагать, что нравы внутри Церкви никоим образом не переменились.
Становой хребет российской империи – крестьянство – при самом богобоязненном императоре Николае Втором (в миру «Кровавом») был доведено до отчаяния. Князь Багратион (потомок героя Бородина, полковник Генштаба) в 1911 году с тревогой писал: «С каждым годом армия русская становится все более хворой и физически неспособной... Около 40% новобранцев почти в первый раз ели мясо по поступлении на военную службу». Средний размер одежды мужчин равнялся 44 размеру при среднем росте 163,8 см.
«Освобожденные» царем-батюшкой «от барщины старинной» крестьяне платили из своих доходов в виде выкупных за землю в среднем 198,25%. Приходилось отдавать не только весь доход с земли, но еще столько же из дохода за другие работы. Это нельзя назвать даже грабежом – это фактически ведение войны на истребление.
Последние тридцать лет правления клики Романовых, усердно возводивших церкви, крестьянство не выходило из голодовок. При этом Россия была крупнейшим экспортером зерна. Рекомендую почитать статью Льва Толстого «О голоде», чтобы благостные сказки о народе, который объедается хлебом, не тревожили вас. А в 1911 году дошло до политики с четкими признаками геноцида по отношению к собственному населению. В том году, когда случился сильнейший голод, охвативший более 32 млн. человек, царь позволил экспортировать 53,4% урожая пшеницы. Вот такая была Россия – «житница Европы».
В конце концов, джинн отмщения за века жесточайшей несправедливости, творимой при активном участии Церкви, вырвался на волю. Народ, доведенный до отчаяния, взялся за оружие. В гражданской войне Церковь не встала над схваткой, а приняла деятельное участие в грехе братоубийства на стороне господ, за что и получила на орехи от землепашца в буденовке.
Сейчас положение России и тем более Украины настолько шаткое, а Православная церковь пребывает в таком разобранном состоянии, что один из наиболее искусных пропагандистов православия диакон Андрей Кураев впал в грех уныния, что совершенно не позволительно для их преподобий.
В одном из интервью батюшка прямым текстом заявил: «Я думаю, что из нынешнего кризиса Россия, если ей суждено из него выбраться, будет выведена людьми в погонах, а не людьми в рясах».
Очевидно, в России ещё не перевелись имеющие честь люди в погонах, на которые уповает поп, а что говорить про Украину?
Угасание или возрождение
Православная церковь меланхолично взирает на оккупацию тоталитарными сектами русского пространства. По данным протестантского историка, в настоящее время в мире функционируют 22 тыс. различных протестантских конфессий, вероисповеданий, сект. И основная их масса не без поддержки местных и центральных властей беспрепятственно проповедует в наших краях.
Свое непротивление оккупации велеречивые толмачи Православия обосновывают тем, что «рекламная настырность, рекламные уверения в собственной способности разрешить все ваши проблемы («вы только позвоните нам») совершенно чужды этносу православной жизни... В православии нет пропагандистского насилия...Секта спокойно объявит своего представителя «самым выдающимся» и «всемирно известным ученым», «богословом», «чудотворцем», «проповедником»... Но я не могу представить себе подобное объявление, оповещающее о приезде в какой-либо город православного проповедника... (диакон Андрей Кураев)».
И далее сетует православный богослов: «Достаточно хотя бы день побыть с православным священником, чтобы понять, что это служение не для лентяев. Болезнь и боль нашей церкви в другом: у нас нет системы «трансмиссий», которые передавали бы энергию священников прихожанам».
Нет уж, многоумный батюшка, надо поднимать свой пухлый зад, перепоясывать чресла и топать ножками неустанно проповедовать в массы слово Божье, тогда и «трансмиссия» обнаружится. Более того, Православная церковь обязана возвысить голос против творимой ныне чудовищной социальной несправедливости. А если строгать лишь теософские «гроссбухи», которые читают лишь атеисты вроде меня, и устраивать в храмах «камлания» с потерявшими совесть «слугами народа», глумливо нарекаемые молебном, то очень возможно Православная церковь будет низведена до состояния катакомбной после нового взрыва народного негодования.
Трудно будет Церкви восстанавливать кондиции духовного лидера общества, имея расслабленный церковный клир. Может быть, новый Патриарх внесет свежую струю в затхлую атмосферу церковной жизни. Ведь сказано главным пассионарием Октября Ульяновым-Лениным: «Все наши планы говно, главное – подбор кадров!» Что в переводе на более благообразный язык: планы – ничто, кадры – всё!
Они-то – новые подвижники Церкви Христовой – и должны вдохнуть жизнь в Православие.