Девятилетний Саша рос обычным сельским пацанёнком – ничуть не лучше, но и не хуже других. Рост – метр с кепкой, вес – воробьиный. До начала нового учебного года оставались считанные дни, и нужно было успеть впрок набегаться по улицам, нагоняться с мячом, накупаться в лимане. Кто-то из старших друзей предложил испечь картошку. Романтика! Так случилось, что сгорела скирда сена. То ли от костра она загорелась, то ли спичку кто-то кинул, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. В общем, скирда сгорела.
Когда после целого дня беготни Саша вечером вернулся домой, наскоро перекусил, на кухню зашёл отчим. Он уже знал о сгоревшем сене, а после выпитого у него появилось непреодолимое желание приложить руку к воспитанию пасынка. Кто в доме хозяин, в конце концов? И вообще, хулиган и оболтус растёт! Всё приходится делать самому – мать его воспитанием не занимается, говорит, что с двумя ещё не начавшими говорить сёстрами-погодками забот хватает.
Видимо, Саша отреагировал на пьяную «воспитательную беседу» не с той степенью раскаяния, какую ожидал отчим, или тому просто так показалось. «Пройденный материал» нужно закрепить, чтобы запомнилось лучше. Отчим, порывшись в шкафу, нашёл кусок нейлоновой верёвки, связал пасынку руки и потянул его, как неразумную домашнюю скотину, в сарай. Там он перебросил верёвку через балку и подвесил девятилетнего пацана. Критически осмотрев свою работу, отчим ею не удовлетворился. Не убедительно! Чего-то не хватает! Осмотревшись, он взял две ржавые пятикилограммовые гантели и привязал их к висящим в полуметре от пола ногам мальчика. «Вот так сойдёт», - решил отчим, - глянул на часы – было 11 вечера – и с чувством выполненного долга пошёл допивать. Саша остался висеть. Он очень надеялся, что пройдёт ещё минута, и отчим вернётся и снимет его. А может быть, мать, заметив его отсутствие в постели, поднимет тревогу и вмешается. Боль от врезавшихся в кожу и передавивших запястья верёвок, растянутого гантелями тела становилась невыносимой. Шли минуты, складывались в часы, но к Саше никто не приходил.
Ранним утром мимо женщина гнала корову на пастбище. Она-то и обратила внимание на детские стоны, раздававшиеся из сарая, где висел Саша. Почуяв неладное, женщина позвонила председателю сельсовета. Сашу освободили работники сельсовета. Он провисел больше пяти часов. Его руки не действовали, а на вопросы мальчик не отвечал, пребывая в полной прострации. Сразу же вызвали скорую. Врач, увидев лопнувшую кожу на руках и ногах - там, где они были стянуты верёвкой, пришёл к однозначному выводу – немедленно в больницу, серьёзно повреждены сухожилия. Сашу отвезли сначала в районную больницу, а потом в хирургическое отделение детской областной. Там он провёл месяц, но и этого оказалось недостаточно, чтобы полностью вылечить повреждения. Потом мальчика перевели в детский приют – в такую семью возвращать его было опасно. Сейчас он находится в санатории, где врачи продолжают бороться с последствиями «семейного воспитания». Если не найдутся люди, желающие взять над ним опеку, Сашу ждет детский дом.
Отчима задержала милиция. Он сбивчиво рассказывал о преклонении перед Макаренко и другими великими педагогами, своём неуклонном следовании их заповедям о воспитании подрастающего поколения. Это никого не убедило. В отношении него возбудили уголовное дело и арестовали. Решается в суде и вопрос о лишении материнских прав Сашиной матери, которая даже не обратила внимания на то, что происходит в её доме. Пока только в отношении сына. Но есть ли гарантия, что подобное не будет происходить и с дочерьми, когда они подрастут?
Вопреки распространённому мнению насилие может быть не только физическим, но и психологическим, и экономическим.
Эта история о насилии такого рода началась около 4 лет назад, когда одинокий видеоинженер провинциальной телекомпании принял решение взять опеку над одним из воспитанников школы-интерната. Ему уже 54 года, женат никогда не был, детей тоже нет, а так будет кому в старости, которая не за горами, за ним присмотреть. Да и материально это в тягость не будет – на ребёнка государство деньги выделит. Характеризовался он положительно. Не судим, спиртным не увлекается, с соседями поддерживает ровные доброжелательные отношения, работает. В общем, его весьма похвальному желанию взять опекунство пошли навстречу, и вскоре в его холостяцкой квартире появилось пополнение – 8-летний тоже Сергей. Мать его умерла, когда ему было всего 4 года, отец вскоре после этого куда-то пропал, и мальчик оказался в интернате.
Вот тут-то и началось зарождение новой методики воспитания. Чтобы Сергей не рос разгильдяем, была введена жесткая дисциплина. За все проступки назначено наказание. Нет-нет! Опекун не сёк мальчика розгами и не порол ремнём, да и кричал на него всего пару раз. Наказанием стало стояние в подъезде в старой грязной одежде с часами в руках напротив дверного глазка. «Чтобы стыдно было», – говорил ему «воспитатель». Отошёл мальчик от глазка – отбытие наказания не засчитывалось. Проступки же могли быть самыми разнообразными. Положено прийти из школы в 17:05, а вернулся в 17:07 – «пролёт». Съел две морковки, а не одну положенную – «пролёт». Посидел перед телевизором пару минут сверх разрешённого – «пролёт». В выходные Сергею выходить на улицу тоже было не позволено. Для контроля «папа», уходя из дома, опечатывал дверь в квартиру снаружи пластилином и ниткой. Вот в таком мире тотального контроля и рос мальчик. Подрастая и общаясь со сверстниками в школе, он постепенно стал понимать, что они живут совсем по-другому, но продолжал терпеть. «Не нравится – возвращайся в интернат! Тебя никто не держит», – говорил ему «исполняющий обязанности отца». В интернат не хотелось. И мальчик продолжал терпеть.
Так прошло целых 4 года. Сергей рос, и время наказания за одни и те же проступки увеличивалось. Догадывались об этом только соседи и его трое лучших друзей из школы, которых он просил ничего не рассказывать классному руководителю.
Вечером 22 апреля 2011 года чашу терпения опекуна переполнило то, что Сергей-младший не пошёл, как было велено, в парикмахерскую, чтобы постричься почти под ноль, а самостоятельно поправил свои отнюдь не длинные волосы. Понять его нетрудно. Прически «под братков» сейчас не в моде, а в глазах девочек хочется выглядеть не хуже других пацанов. Такое вопиющее непослушание стало причиной очередного «дисциплинарного взыскания». Сергей надел брюки и свитер, в которых ходил еще 5 лет назад и успел вырасти, и в 5 часов вечера отправился за дверь. Неотбытых «пролётов» у него накопилось уже часов на 200. Он стоял напротив дверного глазка, минуты складывались в часы. Наступила ночь. В подъезде стало холодно. Но «воспитатель» и не думал открывать дверь, а чтобы его не беспокоили, отключил звонок. Утро сменило ночь, а Сергей продолжал стоять, когда его увидели соседи. Методика воспитания, изобретённая тихим инженером, не была для них секретом, но раньше бдения у двери ограничивались несколькими часами. Сейчас же мальчик стоял уже больше 16 часов подряд. Его накормили бутербродами и позвонили директору школы, в которой он учился. Тот вызвал милицию.
Как ни странно, но далеко не у всех изобретённая педагогом-новатором «методика воспитания» вызвала негодование. Его руководитель и коллеги даже к высокому милицейскому начальству ходили, искренне полагая, что тот стал жертвой клеветы и чуть ли не репрессий. И районную службу по делам детей они чуть в заблуждение не ввели, рассказывая о почти «ангельском» характере 54-летнего опекуна.
Сергей в это время находился в приюте и ждал, как решится его судьба. Психолог, который работал с ним по просьбе милиции, пришёл к выводу, что ко всему прочему, не исключено, что он подвергался ещё и насилию сексуальному. Но каких-либо вещественных доказательств этому, которые могли бы послужить основанием для уголовного дела, найти не удалось.
Суд, рассмотрев милицейский протокол о психологическом и экономическом насилии в семье в отношении подростка, опекуна оштрафовал на предусмотренную законом символическую 51 гривну и лишил опекунских прав.
А теперь немного статистики. Прямо скажем, не особо обнадёживающей. За 9 месяцев 2011 года в Украине жертвами различных преступлений, совершенных на бытовой почве, стали 136 детей, 71 из них не достиг 14-летнего возраста. Выявлено 2950 неблагополучных семей, в которых живёт 5924 ребёнка. Родители получили 1930 официальных предупреждений о недопустимости насилия в семье и 124 защитных предписания – это уже вторая ступень. В суд направлено 1300 ходатайств о лишении родительских прав, более 900 судьями было удовлетворено. Составлено более 23 тысяч админпротоколов за уклонение от обеспечения необходимых условий для жизни, учебы и воспитания детей.
И если райисполкомовские службы по делам детей опекунов, которым доверены дети, в меру своих скромных возможностей контролируют, то в обычных семьях насилие над детьми чаще всего носит скрытую, латентную форму. Известно о физическом насилии становится чаще всего тогда, когда дети уже попадают в больницу, а о психологическом или экономическом – в большинстве случаев никогда. При этом сотрудники криминальной милиции по делам детей утверждают, что в действительности физическому, психологическому или экономическому насилию рискует подвергнуться чуть ли не каждый третий ребёнок и подросток. Кем они вырастут? Ведь насилие, как известно, порождает насилие.
