Вчера приходили днепропетровские, сегодня пришли донецкие. Это явление для нас традиционное. Его корни — в практике раннего казацкого государства XVII-го века.
В XVIII веке никакой оккупации Украины не произошло, просто элита казацкого государства перешла на службу империи, создав костяк новой бюрократической машины. На следующие десятилетия власть была сконцентрирована в руках нескольких десятков семей, что создало почву для тотальной коррупции. Как только на национальном уровне меняется власть, земляки нового лидера пакуют чемоданы и спешат в столицу.
Землячество, личная дружба, заслуги перед вождем остаются неизменным критерием формирования бюрократического аппарата в Украине. Вчера приходили днепропетровские, сегодня пришли донецкие. Это явление для нас традиционное. Его корни — в практике раннего казацкого государства XVII-го века. Но в новый грунт эти корни бережно пересадил и взрастил фельдмаршал Российской империи Петр Румянцев-Задунайский.
Когда Румянцеву было поручено сформировать новый управленческий аппарат в Малороссии, он компоновал его исключительно под себя и на долгие годы законсервировал власть нескольких семей над этими землями. Таким образом он стал настоящим «крестным отцом» новой украинской бюрократии.
Румянцев на банкноте банка Приднестровья 2004 года. Там его уважают за участие в войне с турками
Классическая бюрократическая система на украинских землях имеет сравнительно недолгую историю. Своим появлением она обязана проевропейским реформаторам времен Российской империи.
Первый камень здесь заложил Петр I. Его идеалом была так называемое регулярное государство, где управление осуществляется на рациональной основе, а все стороны общественной жизни регламентируются законами.
Главным принципом стала профессиональная пригодность чиновника к службе, а не сословная принадлежность как было раньше. Введенный Петром «Табель о рангах» создал иерархическую лестницу, которая состояла из 14 ступеней. При этом восьмая ступень давала право карьеристу называться дворянином и передавать этот статус своим детям.
Система управления все перевернули с ног на голову. Теперь не происхождение определяло карьеру, а наоборот.
До определенного момента Украину (а точнее, Гетманское государство) это мало касалось. Здесь со времен Богдана Хмельницкого существовала своя управленческая система, скопированная с польско-литовской практики и позже немного модифицированная. Казацкая старшина играла роль шляхетства и дворянства, имела свои чины и ранги, а чиновничьи должности выросли из военных командирских постов. И если в начале казацкая управленческая элита была достаточно открытой для вхождения в нее непривилегированных слоев, то в XVIII в. она постепенно замкнулась и превратилась в закрытую касту.
Переяславский полковник (с 1739 по 1766 г.) Семен Сулима. Тоже успешно воевал с турками. Кстати, предок теоретика анархизма князя Кропоткина. Как видим, казацкая администрация первой половины XVIII-го столетия еще не оделась в европейские мундиры, а носит традиционные скины, перначи и сабли польско-литовской порыНо во второй половине XVIII в. особенности казацкого государства стерлись благодаря централизации, которую проводили российские монархи. После ликвидации гетманства в 1764 г. был длительный переходный период. Работала Вторая Малороссийская коллегия во главе с президентом фельдмаршалом Петром Румянцевым.
Остальной казацкий судебно-административный аппарат на некоторое время оставили в покое. Но в начале 80-х годов XVIII в. Екатерина II одним махом ликвидирует его как пережиток прошлого.
Она распространяет на Левобережье действие закона, который вводит новую систему администрации и судопроизводства — «Учреждения для управления губерний». Гетманщину императрица делит на три наместничества — Черниговское, Киевское, Новгород-Северское.
На место старых административных и судебных учреждений пришли новые. В каждом из наместничеств буквально с чистого листа создавался бюрократический аппарат. Императрица решила, что все пройдет гладко, если отдать это дело на откуп одному человеку.
Таким человеком стал герой Семилетней войны и одной из русско-турецких войн фельдмаршал Петр Александрович Румянцев (по слухам, внебрачный сын императора Петра Великого). Он отлично ориентировался в российской бюрократической машине, но в то же время прекрасно изучил управленческие традиции тогдашней Украины.
На 1782 год этот русский уже «оброс» многочисленными малороссийскими друзьями, кумовьями, свояками. Румянцев был своим для казацкой элиты. И был гарантом, что все влиятельные семьи получат теплое место в новой администрации. Царица справедливо считала — если делом руководить Румянцев, не будет никакого сопротивления. Старые гетманские служащие плавно перетекут в новый аппарат, и верой и правдой будут служить уже не столько своей малой родине, сколько всей империи.
Первым помощником Румянцева в создании новой структуры власти стал Андрей Милорадович. Он был креатурой личного секретаря императрицы Александра Безбородко. Последний в свое время служил еще у Румянцева, сохранил с ним хорошие отношения.
Александр Безбородько — казацкий полковник, имперский канцлер, светлейший князьКогда судьба занесла его на властный олимп, он никогда не забывал о земляках. Приемная уроженца казацкого Глухова всегда буда полна просителями из Малороссии. Формально списки высших чиновников наместничеств составляли в Петербурге. Но Безбородько сообщил Румянцеву, там будут придерживаться преимущественно рекомендаций фельдмаршала. Последний очень трепетно относился к таким исключительным прерогативам.
Когда один из бывших фаворитов Екатерины II Петр Завадовский (кстати, тоже украинец) начал продвигать своих людей на посты губернских прокуроров, это вызвало праведный гнев Румянцева.
На примере Киевского наместничества можно увидеть, как фельдмаршал формировал высший бюрократический корпус из своих клиентов. Губернатором стал Семен Ширков, который в свое время служил под началом Румянцева.
Вице-губернатор Александр Башилов работал в Малороссийской коллегии и заседал в Генеральном суде. Румянцев был его непосредственным начальником. Руководитель Палаты уголовного суда (высший апелляционный судебный губернский орган) Иван Москотиньев с 1764 г. служил товарищем губернатора в Киевской губернской канцелярии.
Его коллега из палаты Гражданского суда, бригадир Григорий Иваненко, 11 лет прослужил Переяславским полковником, подчинялся Румянцеву и даже управлял его Переяславскими поместьями. Председатель совестного суда (высший мировой суд) премьер-майор Демьян Оболонский с 1769 г. служил в штате Румянцева и был его протеже. Он, кстати, был одним из богатейших людей Малороссии и свояком последнего гетмана Кирилла Разумовского. Особый статус получила семья Туманских, которым покровительствовал сам Безбородько.
Герб ТуманскихИван Туманский, который был его личным другом, стал киевским губернским прокурором, его брат Федор оказался на должности заседателя Козелецкого уездного суда, другой брат Василий стал Новгород-Северским вице-губернатором, еще один брат Иосиф — председателем Палаты уголовного суда в том же наместничестве.
По примеру фельдмаршала и низшие чиновники тянули своих друзей во власть. Киевский губернатор Ширков, например, назначил советником наместнического правления (высший исполнительный орган губернии) Василия Лосева, который был женат на его племяннице.
Последний, в свою очередь, пристроил своего свояка Василия Остроградского заседателем Верхнего земского суда (высший губернский суд для дворян).
Остроградский помог уже своему свояки Якову Александровичу стать председателем Верхней расправы (выше губернский суд для свободных крестьян). А тот покровительствовал родственнику Максиму Значко-Яворскому, который стал заседателем Лубенского уездного суда.
Другой пример — клиенты самого Безбородко. Его зять Яков Бакуринский стал советником Черниговской Палаты гражданского суда. Свояк Бакуринского Яков Шум пристроился Остерским земским исправником (руководителем уездной полиции). Брат последнего Прокоп — заседателем Козелецкого уездного суда. Его зять Григорий Савицкий стал лубенским уездным судьей. Наконец, свояк Савицкого Андрей Сахно-Устинович был назначен хорольский уездным казначеем.
Таким же образом формировались целые клановые цепочки от губернского центра до уезда.
Формулярный список чиновника — что-то вроде нынешней анкеты из отдела кадров. Туда заносились все данные о чиновнике — возраст, места службы, чины, которые он приобретал, душевладения (т.е. имел ли подданных), семейное положение, иногда давалась краткая характеристика заключению, пригоден ли далее к службе в новом учреждении
Но в наместничества не только назначали, но и выбирали чиновников. Дворяне, свободные крестьяне, казаки, мещане, купцы отдельно делегировали своих представителей в сословные суды. Выборы ни в коем случае не были ни свободными, ни общими. Существовал избирательный ценз. Дворянин, например, мог стать избирателем только в случае владения недвижимостью на территории уезда.
Когда Румянцеву было поручено провести первые дворянские выборы в тогдашней Малороссии, он был озадачен. Дело в том, что статус имперского дворянина в Украине имели тогда единицы. Дворянства практически не существовало. Была старшина — сотенная, полковая, генеральная, которая очень хотела одворяниться, но процесс этот только стартовал.
В отчаянии фельдмаршал просил императрицу разрешить участвовать в дворянских выборах даже казакам и духовенству. Екатерина категорически отказала, но дала добро сделать избирателями всех старшин-землевладельцев, даже если де-факто они еще не были дворянами.
В 1781 г. на территории Киевского наместничества проживала 871 семья, которая считала себя дворянами. На первые выборы в Киев со всей губернии собрались 414 человек. Из них около 36% могли не только голосовать, но и баллотироваться на выборные должности.
Всего во время первых выборов на 92 должности было 195 претендентов. Конкурс не слишком велик. Очевидно, большинство землевладельцев больше проникались собственным хозяйством, чем участием в системе дворянской демократии.
Деталь формулярного списка
Основное количество избирателей составляли мелкие помещики. Конечно, они были зависимы от своих более состоятельных патронов, и их голосами можно было манипулировать. Здесь ключевой была должность уездного предводителя дворянства, который составлял списки избирателей.
Выборы 1782 уже полностью превратились в фикцию. Об этом свидетельствует формирование целых династий выборных чиновников, которые после окончания каденции передавали должности своим родственникам.
Например, в 1788-91 гг заседателем Верхнего земского суда (высший дворянский суд губернии) был титулярный советник Иван Андреевич Туманский, в 1791 он передал место заседателя своему двоюродному брату Ивану Федоровичу Туманскому.
То же происходило в уездах. В Хорольском уезде течение 80-х — первой половины 90-х годов XVIII в. наибольшую власть сконцентрировала в своих руках семья Родзянок. Они были родственниками вышеуказанного Демьяна Оболонского. Такая протекция обеспечила им стабильность власти в течение десятилетия. В 1782-85 гг уездным судьей был земский судья Семен Степанович Родзянко, одновременно его брат, бунчужный товарищ Василий Родзянко, занимал должность уездного предводителя дворянства (выборная должность, глава дворянской корпорации уезда).
Герб Родзянок. Рука с саблей вверху — и кажется, какой-то благородный герб польско-литовской порыСын Семена Степановича Омельян был заседателем уездного суда под руководством отца. Земским исправником того же уезда в 1782-1785 гг был племянник Семена Степановича Павел Иванович Родзянко. После выборов 1785. Родзянко сохранили власть.
Омельян Родзянко унаследовал от своего отца должность уездного судьи, а Василий Родзянко передал должность предводителя своему сыну Гавриилу, который был предводителем дворянства Хорольского уезда в 1796г. На следующих выборах состоялось очередное наследование должностей. Уездным судьей стал двоюродный брат Омельяна Родзянко Павел.
В случае перевыборов или смерти выборного дворянского чиновника, его родственники пытались занять вакантную должность.
Например, в 1783г. абшинтованный (т.е. отставной) полковой хорунжий Прокоп Шум просил Верхний земский суд назначить его козелецким уездным судьей, поскольку его брат Павел скончался, находясь на этой должности, и суд удовлетворил просьбу Шума.
Попутно, стоит опровергнуть миф о том, что конец украинской автономии был каким-то катаклизмом и означал полную смену власти на этих землях. На самом деле этот процесс более коснулся элиты, которая боролась за новые должности и за признание своего дворянского статуса. Для рядовых жителей — казаков, свободных крестьян, мещан — он прошел незаметно. Если посмотреть на этнический состав чиновничества, поймем почему.
В 1782 г. из 30-ти высших чиновников Киевского наместничества 10 были русскими, 17 — украинцами, 1 — серб, национальную принадлежность еще двух человек определить не удалось.
На уровне центральных органов губернского управления (грубая параллель — на уровне областной власти) видим полное доминирование украинцев. В 1785 г. из 35-ти чиновников этого звена 31 являлись нашими земляками. В уездах (т.е. в тогдашних, так сказать, районах) украинцы удерживали монополию на власть. Так, в 1785 г. среди уездных предводителей дворянства, уездных судей и заседателей уездных судов все чиновники были украинцами. В 1784 г. из 11-ти земских исправников только двое были русскими.
То есть если наверху чиновничьей пирамиды губернии стояли все же русские, то в среднем звене и в ее основе были, как тогда говорили, «естественные малороссияне». Не надо забывать, что Киевское наместничество было пограничным с Речью Посполитой.
Поэтому и губернатором был русский, кадровый военный. Иначе и быть не могло. Но большинство должностей было зарезервирована для местной элиты. В результате регулярная система, такой какой ее представлял Петр, не сработала. В Украине (и не только здесь) она погрязла в сетях семейно-клиентских связей, которые сформировались за предыдущие сто лет.
Мундир предводителя дворянства
Фельдмаршал Петр Румянцев, как эмиссар имперской власти, кажется, был заинтересован минимизировать эти процессы. Но он сам настолько пропитался духом старшинской корпорации, что стал главным центром системы клановой бюрократии.
С подачи Румянцева-Задунайского на последующие десятилетия власть на Левобережной Украине была сконцентрирована в руках нескольких десятков семей. Это создало почву для тотальной коррупции, с которой потом, реально или формально, но одинаково безуспешно боролись российские самодержцы.
Перелив старое вино в новые меха и ликвидировав остатки украинской автономии, Румянцев действительно сохранил власть за местной элитой. Она просто переоделась из казацких жупанов в чиновничьи камзолы. Никакой оккупации Украины не произошло, просто казацкая старшина перешла на службу новой власти, создав костяк новой бюрократической машины.