Но даже там многие не верили в подлинность «чудом спасшегося» сына Ивана Грозного
Окончание. Начало читайте ЗДЕСЬ.
Человек, называвший себя царевичем Димитрием, так объяснял польским партнерам свое спасение: «Вместо меня в Угличе убили другого мальчика». Эта версия сохранилась в нескольких вариантах. Римскому папе Клименту VIII в год своего похода на Москву он писал: «Убегая от тирана и уходя от смерти, от которой еще в детстве избавил меня Господь Бог дивным своим промыслом, я сначала проживал в самом Московском государстве до известного времени между монахами».
А Марине Мнишек, на которой женился, расцвечивал свое приключение романтическими подробностями. Уже в пересказе самой Марины, сохранившемся в ее дневнике, этот вариант выглядит так: «Был при царевиче там же некий доктор, родом влах. Он, узнав об этой измене, предотвратил ее немедленно таким образом. Нашел ребенка, похожего на царевича, взял его в покои и велел ему всегда с царевичем разговаривать и даже спать в одной постели. Когда тот ребенок засыпал, доктор, не говоря никому, перекладывал царевича на другую кровать. И так он все это с ними долгое время проделывал.
В результате, когда изменники вознамерились исполнить свой замысел и ворвались в покои, найдя там царевичеву спальню, они удушили другого ребенка, находившегося в постели, и тело унесли. После чего распространилось известие об убийстве царевича, и начался большой мятеж. Как только об этом стало известно, сразу послали за изменниками в погоню, несколько десятков их убили и тело отняли.
Тем временем тот влах, видя, как нерадив был в своих делах Федор, старший брат, и то, что всею землею владел он, конюший. Борис решил, что хоть не теперь, однако когда-нибудь это дитя ожидает смерть от руки предателя. Взял он его тайно и уехал с ним к самому Ледовитому морю и там его скрывал, выдавая за обыкновенного ребенка, не объявляя ему ничего до своей смерти. Потом перед смертью советовал ребенку, чтобы тот не открывался никому, пока не достигнет совершеннолетия, и чтобы стал чернецом. Что по совету его царевич исполнил и жил в монастырях».
Оба рассказа — и краткий для папы, и пространный — для Марины, отличаются тем, что непосредственных свидетелей спасения царевича нет. Был доктор-влах (то есть итальянец) да умер. Верьте мне на слово: я — подлинный царевич!
При медленном распространении информации в 1604 году, когда «чудом спасшийся» Димитрий рассказывал эту, говоря профессиональным языком разведчиков, легенду, в нее можно было поверить. По крайней мере, в Украине и в Польше — за тысячи верст от Углича, где произошло убийство царевича.
Но в архивах сохранился хорошо известный историкам следственный отчет по делу о скоропостижной смерти царевича Димитрия, проведенному по заказу Бориса Годунова. Вел следствие князь Василий Шуйский. На основании показаний многочисленных свидетелей известно, что Димитрий погиб не в спальне, а на улице — во дворе, где играл в ножик, швыряя его в землю. Это в один голос утверждали и дети, игравшие с царевичем, и его мамка, и мать царица Мария Нагая. По их словам, смерть приключилась днем, а не ночью. И не от удушения, а от ножа. Значит, предприимчивый молодой человек, выдававший себя в 1604 году за царевича, все-таки был Лжедмитрием. Он слышал звон, да не знал, где он. Потому и был так скуп на подробности в официальном письме римскому папе. Тут было главное не сболтнуть лишнего. А любимой женщине можно было наврать хоть с три короба — наедине с девушкой, без свидетелей, чего только не наговоришь!
Но если то, что сын Ивана Грозного Димитрий действительно погиб в Угличе в 1591 году, не вызывает сомнений, то официальную версию следствия о непричастности к ней Бориса Годунова следует считать весьма шаткой. Во-первых, следствие вел великий прохиндей Василий Шуйский. В разное время он придерживался трех взаимоисключающих версий. При Борисе Годунове объявил, что царевич сам упал горлом на ножик в припадке эпилепсии. Когда победил Лжедмитрий, Шуйский заявил, что это и есть истинный царь — чудом спасшийся. А когда после убийства Лжедмитрия в результате дворцового заговора в 1606 году царем стал сам Шуйский, он вытащил трупик Димитрия из Углича, перенес его в Москву, добился канонизации и стал утверждать, что малыша прикончили по заказу Бориса Годунова, стремившегося из конюшего стать правителем России.
ГОРЛОМ НА НОЖ. Иными словами, Василий Шуйский постоянно менял свою точку зрения ради политической выгоды. При любом режиме ему хотелось жить хорошо. Но по-настоящему хорошо он жил только при своем царствовании. У нас нужды колебаться вместе с рекой истории нет — мы в ней не утонем. А потому давайте разберем причины смерти святого Димитрия Угличского непредвзято.
Сам собой напоролся на ножик? Такое бывает? Трудно найти мальчишку, не забавлявшегося в детстве этой старинной народной потехой. Автор этих строк ножик в землю тоже неоднократно швырял. Причем в разных компаниях. И в городе. И в деревне. И в пионерском лагере, где ножик нужно было прятать от вожатых. Но ни разу я не видел и не слышал, чтобы кто-то из моих ровесников сам во время игры напоролся на острие. Впервые о таком уникальном случае я прочитал в школьном учебнике истории, где рассказывалось об удивительной, воистину уникальной смерти царевича Димитрия. Поверить в его нечаянное самоубиение так же сложно, как в то, что министр внутренних дел Кравченко застрелился двумя пулями в голову. К тому же во время припадка эпилепсии пальцы у больного разжимаются. Ножик выпал бы из рук царевича. Он мог воткнуться в землю. Но никак не в горло. Значит, мальчика убили.
Для того чтобы установить, кто его убил, достаточно воспользоваться тем вопросом, который в подобных криминальных случаях задавали еще древние римляне: кому это выгодно?
РИМСКИЙ ОТВЕТ. Убрать Димитрия было выгодно только Борису Годунову. На момент неожиданной смерти царевича он — царский конюший и брат жены царя Федора Иоанновича. В реальности же — правитель России, вершивший все дела от имени слабоумного царя, больше всего любившего бить в колокола. У Федора Иоанновича не было детей. Единственным наследником являлся его младший брат Димитрий. Если бы Борис Годунов хотел, чтобы мальчик унаследовал трон, он бы глаз с него не спускал! Но Борис добился того, чтобы единственного наследника великой державы отправили в глухомань — в Углич. Там, вдали от москвичей, с ним можно было сделать что угодно, а потом рассказывать, что маленький царевич сам себя ножиком по шейке полоснул. Чик — и нет будущего царя. Только Бориска Годунов сидит в шапке Мономаха на престоле Рюриковичей и царство завещает уже своему сыну Феденьке.
Карамзин и Пушкин были убеждены в причастности именно Бориса Годунова к убийству царевича Димитрия. В советские времена Бориса, наоборот, неоднократно пытались «отмыть» от крови царевича. А сталинский учебник истории, который изучали и украинские дети, утверждал, что «встановити з цілковитою впевненістю справжню причину смерті царевича Димитрія — загинув він унаслідок нещасливого випадку чи був зарізаний підісланими людьми — неможливо».
Впрочем, этот учебник, написанный профессорами К.В. Базилевичем и С.В. Бахрушиным, не был таким примитивным чтивом для дебилов, как наши нынешние школьные «читанки». Он излагал почти все версии и даже сегодня может считаться образчиком доходчивости при передаче информации: «Молодший брат царя, царевич Димитрій, що жив з матір’ю в Угличі, загинув 15 травня 1591 р. Ранком цього дня дев’ятилітній Димитрій грався з своїми ровесниками ножем «у тичку» на подвір’ї палацу під доглядом мамки і няньки. За їх словами, з Димитрієм стався припадок падучою хвороби і він упав горлом на ніж, який тримав у руці. На крик жінок вибігла мати царевича Марія Нага. Вона стала кричати, що Димитрія зарізали підіслані Годуновим люди. Народ, що збігся, убив московського дяка Бітяговського та ще кілька чоловік. З Москви була послана слідча комісія на чолі з князем Василієм Івановичем Шуйським, яка визнала, що царевич сам випадково смертельно поранив себе. Цариця Марія Нага була пострижена в монахині, її родичі й багато угличан були заслані за самоуправство й бунт. У народі ходила чутка, що царевича вбили з розпорядження Бориса Годунова».
СВОБОДА СЛОВА В ПОЛЬШЕ. Называть Бориса Годунова убийцей прямо тот же учебник не решался. Ведь Борис, по словам сталинских профессоров, став царем, «продовжував політику Івана IV щодо зміцнення державного ладу». А Иван Грозный при Сталине числился очень положительным персонажем. Следовательно, продолжатель его дела не мог быть полной скотиной и «заказывать» маленьких детей. Но вся логика событий говорит, что заказчиком был именно Годунов — больше некому. Никто другой не выигрывал от этого убийства. А сами дети, даже в эпилептическом припадке, горлом на нож не падают.
В то, что человек, назвавшийся «чудом уцелевшим царевичем», действительно Димитрий, в Польше тоже верили только те, кому это было выгодно. Князья Вишневецкие, имевшие с Россией давний пограничный конфликт на Полтавщине. Ежи Мнишек — разорившийся магнат, который за счет авантюры с возвращением на трон воскресшего Димитрия надеялся поправить свои дела и выдать за него дочь. Запорожские казаки — народ, готовый поверить любому, кто обещает оправдание грабежу.
«Казаки писали свою историю саблей, и не на страницах древних книг, но на полях битвы оставляло это перо свой кровавый след, — утверждал французский автор отец Пирлинг в книге «Димитрий Самозванец», вышедшей в русском переводе в 1911 году. — Для казачества было привычным делом доставлять троны всевозможным претендентам. В Молдавии и Валахии периодически прибегали к их помощи. Для грозной вольницы Днепра и Дона было совершенно безразлично, подлинные или мнимые права принадлежат герою минуты. Для них важно было одно — чтобы на долю их выпала хорошая добыча. А можно ли было сравнивать жалкие придунайские княжества с безграничными равнинами русской земли, полной сказочных богатств?».
Зато люди солидные не поверили Лжедимитрию с первого же слова. Польский канцлер и гетман коронный Ян Замойский иронизировал, выступая в Сейме: «Господи, помилуй, не рассказывает ли нам этот государик комедию Плавта или Теренция? Значит, вместо него зарезали другого ребенка, убили младенца, не глядя, лишь для того, чтобы убить? Так почему же не заменили этой жертвы каким-нибудь козлом или бараном?».
Говоря о династическом кризисе в Москве, Замойский вполне резонно заметил: «Если отказываются признать царем Бориса Годунова, который является узурпатором, если желают возвести на престол законного государя, пускай обратятся к истинным потомкам князя Владимира — к Шуйским».
Мнение Замойского поддержал и великий гетман Литовский Сапега. На стороне скептиков оказались лучшие полководцы Речи Посполитой Жолкевский и Ходкевич. Епископ Барановский, имевший большое влияние на короля, писал Сигизмунду III 6 марта 1604 года: «Этот князик московский положительно внушает мне подозрение. Имеются кое-какие данные в его биографии, которые не заслуживают, очевидно, веры. Как это мать не узнала тело собственного сына?».
Скептики в Польше утверждали, что ввязываться в авантюру подозрительного Димитрия и нарушать мирный договор 1602 года с Москвой не стоит — Годунов разобьет авантюриста, а Польша получит новую войну с Россией. «Этот враждебный набег на Москву, — заявил гетман Замойский в Сейме, — так же губителен для блага Речи Посполитой, как и для наших душ».
Многие в Польше собирались поддержать эту точку зрения. Но на сторону Лжедимитрия неожиданно встал король Сигизмунд III, поверивший, вопреки фактам, в чудесное спасение. Король был истовым католиком. А таинственный царевич выразил согласие принять католицизм и распространить унию с Ватиканом на Русь. Уже одного этого было достаточно, чтобы польский король уверовал в истинность претендента. Большая интрига вступила в свою завершающую фазу.
Продолжение читайте ЗДЕСЬ.
30.09.2012 10:00