Новости Украины – From-UA: - Владимир Тимофеевич, расскажите, что собой представляет в идеале Зона свободной торговли с Евросоюзом?
Владимир Лановой: - Есть разного типа договоры о Зоне свободной торговли с Европейским Союзом. Например, есть договоры с отдаленными государствами, например, с Чили, с Кореей, с Японией. Это договоры, которые обусловливают режим обмена товарами, в частности создание специального, более благоприятного льготного режима для движения товаров в Европу с исключением таких ограничений в торговле, как, например, квоты по определенным группам товаров, как технические запреты на ввоз определенных товаров, как снижение импортной пошлины, особенно по сельскохозяйственной и другой сырьевой группе товаров.
А есть Зоны свободной торговли, охватывающие ЕС и Швецию или ЕС и Норвегию – страны, которые не вошли в состав этого образования, но между ними не только открытые границы с точки зрения движения товаров, но также и свободное движение капитала. Имеется в виду предоставление взаимных кредитов, покупка фондовых ценностей, облигаций, векселей, других долговых бумаг, казначейских, банковских ценных бумаг и т.д, свободный транзит денежных сумм без разного рода технических или налоговых изъятий и барьеров. Это свободное движение рабочей силы, то есть для этих стран не действуют режимы для получения рабочей или туристической виз. Ну и на них распространяются остальные преференции, которые действуют для стран, входящих в ЕС.
Например, они подключаются к режимам ЕС, которые контролируют определенные рынки: добычу рыбы, вырубку леса или другие ограничения, которые действуют по отношению к живой природе, экологии, разного рода стандартам и т.п. Еще бы я напомнил, что эти страны привязаны к евро, то есть их валюты должны находиться в определенных параметрах по отношению к курсу евро. Они могут осуществлять и другие валютные операции между центральными банками ЕС и других европейских стран и этими странами по обеспечению их свопами разного рода. То есть это настолько открытый режим, что с экономической стороны они практически едины, но они не вошли в ЕС и не подчиняются его законодательным директивам и тем стратегиям и политикам, которые вырабатывает ЕС в отношении каких-то отраслей для других, третьих стран. И они, конечно, не входят в институты политического контроля и управления в ЕС, то есть не отчисляют деньги в бюджеты, не принимают их консенсусные решения по институциональным, конституционным, военным вопросам.
Есть разные режимы Зоны свободной торговли с Евросоюзом, и это очень хорошо характеризует ЕС в его способности к гибкому объединению с другими странами. Мы знаем, что объединение с Англией – это более тесное экономическое, политическое и финансовое объединение, но без денежной номинации, то есть фунты стерлингов остаются под контролем Англии. Также ее банковская система не совсем интегрирована, хотя в Европе сейчас идет процесс создания единого банковского союза для общих условий и правил для предоставления кредитов, для финансирования дефицита бюджетов стран.
Новости Украины – From-UA: - Вы рассказали о разных видах договоров о Зоне свободной торговли с Евросоюзом и привели в качестве примера Швецию и Норвегию. Как Вы думаете, возможно ли такое сотрудничество с Украиной?
Владимир Лановой: - Я думаю, что европейцы и хотят, чтобы Украина сблизилась настолько тесно, как это произошло с Норвегией и Швецией. Я думаю, что они так и смотрят на нас, потому что мы самые близкие после реальных членов ЕС, так же как Швеция после Дании и Германии является такой же близкой.
И я думаю, что Европе это очень нужно, потому что Украина – это огромный рынок. Украина не только конкурент или проситель, или даже партнер, сотрудничество с нами открывает огромные возможности для европейской экономики. Безусловно, они и тянут нас на такой высокий уровень интеграции.
Даже была такая формулировка, что это будет ЗСТ на принципах, по которым построен внутренний рынок ЕС. То есть мы должны будем освоить все нормы внутреннего рынка. Это касается таких норм, как конкуренция, подавление монополий и ограничение, бюджетные процессы, которые в Европе не позволяют субсидировать плохие заводы, давать им дотации и т.д.
Но, по-видимому, мы еще не дотягиваем до этого. То есть мы можем прописать договоры, но все знают, какие у нас законы и монополизация. И европейцы видят все это и как бы подталкивают нас: давайте, сделайте что-нибудь – и мы подпишем. А наши ничего не делают, поэтому, может быть, будет зафиксирована какая-то этапность, и на первых порах не будет такой тесной интеграции, как с этими северными странами.
Новости Украины – From-UA: - Владимир Тимофеевич, в чем преимущества Зоны свободной торговли с Евросоюзом, по Вашему мнению, перед Таможенным союзом?
Владимир Лановой: - Надо говорить отдельно о европейском торговом процессе и о Таможенном Союзе.
Таможенный Союз – это установление правил внешней торговли для всех членов этого союза, причем одинаковых, которые приняты в России (Белоруссия и Казахстан приняли эти правила для своих экономик). Российское регулирование торговли абсолютно противоположно тому, что мы наладили в Украине за все годы, плохо или хорошо, не имеет значения. Украинское регулирование импорта и экспорта состоит в том, что по экспорту товаров или услуг не взимаются таможенные платежи, нет запретов, квот и т.п., то есть мы хотим экспортировать побольше.
А Россия и ее таможенное регулирование обложило платежами более 100 товарных позиций на экспорт (это в основном сырьевые ресурсы, но это очень много). Она сделала это для того, чтобы ограничить экспорт, чтобы эти ресурсы шли внутрь страны, для того, чтобы возникал внутренний рынок, объединялся и имел какие-то свои законченные циклы. Это касается не только добычи, а и конечной продукции – чтобы она выпускалась, и тем самым создавались рабочие места.
В общем-то, если нам туда перейти, то нам надо все перестроить. Но наш внутренний рынок слишком мал для того, чтобы поглотить все, что добывается и производится в Украине, следовательно, либо продукция будет обесцениваться, либо она будет направляться в Россию. И мы там на сырьевых рынках будем конкурентами, потому что наши экономики очень похожи. В итоге мы очень сильно потеряем в экспорте и в получении валюты.
Вступая в ВТО, мы обязались снизить таможенные пошлины, платежи по импортным товарам и приняли некоторые обязательства по финансам, почему у нас и появились иностранные банки и филиалы. Мы либо сняли по требованию других стран-членов ВТО, прежде всего ЕС, таможенные платежи по ряду импортных товаров, либо обязались в течение определенного периода, от двух до пяти лет, по сельскому хозяйству – десять лет, снизить эти тарифы до минимального уровня. То есть мы настроены на то, чтобы быть открытыми по вывозу товаров и услуг. Россия, понятное дело, строит свой внутренний рынок и поэтому установила высокие импортные тарифы по большинству товаров конечного использования, например на машиностроительную продукцию. И она строит у себя соответствующие заводы для того, чтобы импортными товарами не загружать себя, а создавать новые рабочие места. Это правомерно, это в какой-то степени правильно, и для условий России разумно, иначе страна может развалиться: будет нехватка ресурсов для всех регионов страны, безработица, пьянство, а потом будут революции, бунты и прочее.
У нас не такой большой внутренний рынок, чтобы строить завод на миллион автомобилей в год. У нас тоже надо строить заводы, но в основном сборочного типа для того, чтобы обеспечить наших людей работой. То есть мы должны полностью все перестроить, полностью изменить все свои внешние договоры. Мы должны в ВТО со всеми перессориться, сказать, что мы уходим. Мы уже движемся в определенном направлении, и если нам сказать «переходите на другие рельсы» – для нас это будет очень обременительно. Я думаю, что для экономики в целом это будет плохо, потому что, когда мы уменьшим внешнюю торговлю, у нас будет меньше экспорта и импорта, а меньше импорта – это значит меньше современной высококачественной техники. Без валюты мы будем плохо обеспечены разного рода импортными техническими и технологическими средствами, то есть мы будет тормозить свою вооруженность, модернизацию и т.п.
Соответственно, чем меньше валюты, меньше торговли, тем больше мы будем попадать в серьезные задолженности, несбалансированность, дефициты и будем обращаться за помощью к России. Ведь Таможенный Союз будет регулироваться из одного центра, а решения там принимаются по квотовому принципу, следовательно, мы будем очень слабо защищать свои интересы, а решать вопросы будем ездить в Россию. Это плохо с точки зрения валютного обеспечения и, значит, денежной способности. У нас денежная система будет слабо обеспечена валютными ценностями, а это единственное, что дает ей возможность осуществлять платежи, обмены и кредиты. Следовательно, мы будем терять нашу кредитную способность, поскольку мы не обладаем ресурсами для того, чтобы управлять страной, кредитами, банками, ресурсами и т.д. То есть мы отдаем часть суверенитета, но что мы выигрываем? Тяжело сказать.
Если мы возвратимся к ЕС, то первым вопросом там стоит создание совместных предприятий. Например, у нас есть мощности для самолетостроения, для кораблестроения, для других отраслей. У них есть значительное число потребителей такой продукции. По их стандартам нужно, чтобы все это производилось совместно. Есть компоненты, которые они делают лучше: турбины, моторы для вертолетов или электростанций. Создаются кооперативные соглашения по выполнению заказов – такая практика в Польше, Венгрии, – поэтому я говорю с уверенностью, что эти заказы придут к нам. В том числе, если мы присоединяемся к НАТО, то нам будут поступать заказы по военной технике. Тут вопрос не только в политической лояльности и защищенности, но и вопрос размещения заказов и денежных интересов.
А попадание в ТС – это конкуренция с российскими заводами, это дележка тех небольших рынков, которые есть в России, и прежде всего они, конечно, будут давать заказы своим предприятиям. Мы члены СНГ, а СНГ – это такое же содружество, как и европейское, потому что в СНГ решения всегда принимаются консенсусом, как и в ЕС, но почему-то оно не продвигается вперед. То есть вхождение в ТС грозит потерей консенсусного права на вето и на принятие решений. Таким образом, мы как бы возвращаемся потихоньку в СССР – но там мы уже были, и я не думаю, что есть смысл туда возвращаться.
Новости Украины – From-UA: - Большое спасибо, что Вы объяснили нам разницу. Давайте теперь вернемся к ЗСТ с Евросоюзом. Скажите, есть ли какие-то угрозы для украинской экономики, если Украина присоединится к нему?
Владимир Лановой: - Всегда интеграционное объединение рынков увеличивает объемы этих рынков, и для мощных предприятий это новые большие возможности. Ради этого во всем мире и происходит глобализации и интеграция: чтобы сильные игроки могли иметь больше возможностей для своего развития, продажи, экспансии, увеличения масштабов своих доходов, инвестиций и т.п. Поэтому это расширение рынков, расширение конкуренции на этих рынках и увеличение числа игроков.
Следовательно, отдельные наши предприятия будут с опаской смотреть на этот процесс, потому что они давно не модернизировались, и некоторые отстали уже навсегда, а некоторые еще способны обновиться, но для этого нужны определенные усилия. Легче просто ходить на работу, домой и получать зарплату. Поэтому всегда ассоциации некоторых отраслей будут говорить о трудностях, о потерях, которые ждут страну из-за этих производств. Мы уже сейчас слышим, что российский газ очень дорогой, и несколько тысяч человек на химическом заводе не имеют работу. Или на автомобильном заводе, потому что они на самом деле плохие, и нужно защищаться от иностранных автомобилей высокими таможенными платежами.
Лоббисты периодически напоминают о такой необходимости, потому что 2-3 тысячи человек остаются без работы. В этом есть своя логика, но нельзя вообще закрыться в резервации и грызть только то сало, которое мы производим внутри страны. Нужно конкурировать и подниматься до других стандартов. Именно в силу объединительных процессов происходят структурные сдвиги и изменения в экономике. Одни отрасли упадут, а другие получат развитие. Нужно, чтобы развивались те отрасли, для которых есть рабочая сила. Нужно смотреть, какие у нас контингенты работников, в каких регионах готовы к работе в определенных отраслях, в том числе молодежь, которая получает специальные знания в новейших отраслях. Ведь им сейчас некуда идти, потому что у нас не создаются соответствующие производства. Поэтому, конечно, это испытания, трудности, серьезные потери.
Возьмем, например, село с населением в 12-13 млн. человек. Каждый год это число сокращается, молодежь уезжает оттуда, а старики живут в нищенских условиях. А мы все ждем. Чего? А получение нового европейского рынка для нашего аграрного рынка плюс европейские технологии, плюс новая агрокультура, новые типы хозяйств! А сейчас мы имеем латифундистские холдинги, которые истощают землю только зерном, рапсом и говорят, что мы там столько-то миллионов тонн собрали. Ну и что толку? Не создаются хозяйства, которые бы это зерно или подсолнечник использовали внутри себя и развивались параллельно в такие отрасли, как животноводство, углубленная разработка и т.д. Если бы это произошло, то мы могли бы поставлять по доступным ценам на европейский и другие рынки товар и значительно бы повысили мощность сельского хозяйства и дали бы этим людям и работу, и дома, и дороги. Таким образом, село ожило бы.
Но это очень большая ответственность. Это такой тип украинской действительности, когда политики созерцают и ждут: а что ж дальше будет, когда нам с неба упадет манна небесная? А люди не имеют ни работы, ни нормальных условий жизни. Я думаю, что прорыв в Европу, введение каких-то стандартов, как у нас любят политики говорить, новых зарплат, пенсий, – это очень существенное качественное изменение и в городе, и в селе. Например, страшнее жилищно-коммунальной сферы в наших городах нет ничего. А европейские, натовские стандарты требуют изменения тех технологий, которые позволят нам иметь и теплые жилища, и качественную воду в трубах, и прочее, если мы, конечно, захотим работать, а не ждать.
Продолжение следует...
