Это непредсказуемое… прошлое
23.09.2004 11:59
...тенями, надеясь блеснуть на их фоне. Не стоит проявлять свою смелость пинками мертвой собаки, исходя из того, что она обидчика уже не укусит. Наши современники от истории и политики не учитывают мудрость древних и позволяют себе «шерстить» великих. Сегодня ими стали сильные исторические личности, трактуемые как тираны. Абсолютное лидерство здесь принадлежит русским царям и императорам, которые своей «жестокостью к украинцам» просто-таки затмили всех имеющихся в мировой истории деспотов и диктаторов. И сегодня смельчаки привлекают к ответственности монархов и полководцев, потирая потные ладошки от собственной значимости.

«О злости царевой замолвите слово…»


Например, начало Ливонской войны 1558 – 1583 гг., которую вел Иван Грозный против Ливонского ордена, Дании и Швеции, львовские историки Р. Шуст и И. Пидкова объяснили «желанием русского царя захватить украинские земли (!)». Непонятным остается, почему Иван Грозный решил, что украинские земли находятся на территории современной Эстонии, где собственно и шла война. Не иначе как карты врали.

Кстати, жестокость самого Ивана Грозного тоже не дает покоя современным историкам Украины. Следуя установившемуся клише, изображающему царя театральным тираном, выставляются его «зверства». Между тем за 51 год царствования Ивана IV (с учетом пресловутой опричнины) было казнено от 3 до 6 тысяч человек. Эти данные подсчитаны по синодику опальных. В то же время только за одну Варфоломеевскую ночь с 23 на 24 августа 1572 года «просвещенные» современники русского царя король Карл IX и его маменька Екатерина Медичи в Париже вырезали от 4 до 10 тысяч гугенотов. А всего по милой «цивилизованной» Франции в ту ночь лишили жизни до 30 тысяч протестантских душ. Уместно здесь вспомнить и о том, что инквизиция в Голландии и Швейцарии истребила около полумиллиона человек.

От любви до ненависти – один шаг

Но Иван Грозный в трудах отечественных историков – просто пай-мальчик по сравнению со злым гением Украины – Петром I. Он, дескать, породил геноцид украинцев, разорил Сечь, покрыл страну трупами и пепелищами. Правда, почему-то согласно опросу наших современников, проведенному Украинским институтом политики, российский император стоит по популярности на втором месте после Богдана Хмельницкого, и уважают его украинцы больше, чем М. Грушевского, Л. Брежнева, В. Ленина и И. Мазепу...

Деяния Петра, правившего в довольно жесткий для страны период, рассматривать в рамках нравов начала XXI-го века, видимо, не совсем уместно. Да, простому украинскому народу доставалось и во время войн, и на строительстве Петербурга. Но прорубатель окна в Европу не делал поблажек по национальному признаку, и не в меньшей мере доставалось и простым русским людям. Страна была единой, вот и доставалось всем.

Но, между прочим, взаимоотношения Петра и Украины, в связи с особым расположением царя к гетману Ивану Мазепе, с начала царствования и вплоть до 1708 года складывались более чем радужно. В Украине жировала и процветала казацкая старшина, она же плела свои интриги, потихоньку угнетала свой народ, подавляла восстания. Но началась война со Швецией, и на восьмой ее год престарелый гетман перенервничал, решив, что пора переходить на сторону сильнейшего. Своего благодетеля поддержала почти вся старшина, но народ и казачество не торопились.

История все расставила на свои места. В 1708 году последовало прибытие скандинавских «гостей» в Украину, где их, как оказалось, не особо ждали. И. Мазепа и немногочисленные «примкнувшие к нему товарищи» ушли к шведам.

Получив эту неприятную новость, Петр предписал Александру Меншикову срочно связаться и «обнадежить милостью нашей» миргородского полковника Данилу Апостола, «потому что он большой неприятель был Мазепе». Царь и не предполагал, что Апостол был одним из наиболее активных заговорщиков, который готовил основные положения будущего союза со шведами, и в это самое время писал приказы о скорейшем переходе к Мазепе и сопротивлении «москалям». Увы, вместо этого казаки напали на шведский отряд генерала Лимрота под Городищами и истребили его полностью, вдоволь поглумившись над ранеными скандинавскими драбантами.

Петр, надеясь на благоразумие старшины и казаков, издал манифест о прощении и сохранении чинов и званий и даже пригласил всех в чудом не разграбленный хозяйственным украинским крестьянством роскошный мазепинский дворец в Поросючке под Бахмачем, где все прибывшие поклялись в верности царю на Евангелии.

«Вернись, я все прощу!»

Военно-политическая ситуация менялась, и уже осенью 1708 года из стана шведов потянулись первые «возвращенцы». Ушли от Мазепы полковник Апостол, генеральный хоружий Иван Сулима, которые каялись в том, что «были завлечены по собственному незнанию…». Царь лично встретил их в Лебедине, принял «чрезвычайно ласково», оставил чины и имущество, обещал милости.

Добровольно вернувшихся изменников не только простили и вознаградили, но и проступок был забыт навсегда, а Данило Апостол даже стал впоследствии гетманом «его императорского величества».

Стимулируя перебежчиков, царь посулил всем прощение и установил сроки «амнистии». Как пишет Костомаров, в апреле 1709 года «к миргородскому полковнику пришли два ротмистра с двумя волоскими хоругвями и Мазепин конюший, а потом от Мазепы ушел какой-то полковник с 80 казаками – человек, в котором Мазепа был так уверен, что сказал: теперь не знаю, кому верить».

Кто спалил родную хату?

Весной 1709 года, когда боевые действия шли на Левобережье, длинные руки Петра Алексеевича добрались и до Запорожской Сечи, часть казаков которой под руководством Костя Гордиенко перешла к Мазепе и вместе со шведами осаждала Полтаву. Переизбранный на Раде новый кошевой атаман Петро Сорочинский изначально поддержал Петра, но после, поддавшись посулам беглого гетмана, отправил посольство в Бахчисарай с просьбой к татарам помочь в борьбе с «москалями».

Взбешенный Петр приказал полковнику Яковлеву разобраться с «лыцарями», и тот предпринял штурм крепости. Но разлившийся Днепр и яростное сопротивление сечевиков привели к его провалу. Тогда за дело взялся «местный». Полковник Игнатий Галаган, вернувшийся от Мазепы, не только подсказал удобные подходы к Сечи, но и участвовал со своими бойцами в штурме и грабеже крепости. Победители отправили старшину на допросы, Сечь сожгли, после чего Петр еще раз издал манифест, предлагающий «амнистию» запорожцам.

Преступление и… наказание?

Дальнейшие события пронеслись стремительно. В июне 1709 года остатки шведской армии, разгромленной под Полтавой, переправились на другой берег Днепра под Переволочной. Арьергард, прикрывавший отход, был обречен. Окруженные вместе с остатками шведской армии Левенгаупта казаки, не успевшие переправиться через Днепр и брошенные Мазепой, находились в полном отчаянии. Их было две с половиной тысячи человек. Приехавший царь принял их делегацию. Все казаки, покаявшиеся в своем отступлении от царя, были прощены. Их наказание ограничили обращением в «поспольство», то есть лишением казачьих привилегий и права ношения оружия.

Но большая часть мятежных запорожцев все же успела уйти с Мазепой за Днепр, сдаться туркам и после основать Олешковскую Сечь. В дальнейшем и они были прощены, им было дозволено вернуться в Украину и в 1734 году обживать так называемую Новую Сечь.

Что касается плененной старшины, то вся она осталась жива, правда, после следствия была отправлена на поселение в Архангельск, который на те времена был главным морским торговым портом России.

Любопытна судьба и тех сторонников Мазепы, которым удалось уйти к татарам и тем открыть список украинской политической эмиграции. Жизнь на чужбине оказалась не легкой, душа ностальгировала за варениками и милыми сердцу куренями. Многие тосковали и гибли, и народ потянулся обратно.

Первым аж из под Бендер прибыл генеральный писарь Григорий Шаргородский, за покаяние и необходимую информацию его простили и даже доверили значительный пост в Городище. В 1715 году (то есть еще при жизни «кровожадного» Петра!) в Украину вернулись прилукский полковник Дмитрий Горленко и генеральный бунчужный Иван Максимович. Их после следствия даже не стали отправлять на север, оставив в Москве. А интеллектуала Максимовича даже определили работать в библиотеку Святейшего Синода(!), где тот преуспел и издал латино-славянский словарь. Словом, жестокие были нравы.

Оставшиеся «в изгнании» соратники опального гетмана Пилип Орлик, Андрей Войнаровский и Григорий Герцик были упорными противниками России и продолжали свою борьбу, предпринимая отчаянные попытки поднять против «москалей» и англичан, и датчан, и французов. Впоследствии Войнаровского и Герцика задержали за границей агенты российской Тайной Канцелярии при содействии своих европейских коллег (чем не пример взаимодействия антитеррористических служб!) и переправили в Россию. Но и их ожидание мученической смерти было напрасным. После допросов и следствия один оказался сосланным в Якутск, другой – в Москву.

Так что действительно, не было предела жестокости у русских царей. Зато теперь старательным политикам достаточно поднять нужные «источники», дабы запугать «маленького украинца» многовековым «зверством москалей» и внушить ему, трепетному, что только они в состоянии защитить Украину от супостата…