История украинской кубышки
06.01.2016 10:11

Еще старая английская поговорка гласила, что путь на виселицу начинается с последнего потраченного пенни. Ведь кто в нашем мире человек без капитала, без сбережений или хотя бы небольшой заначки, с совершенно пустым кошельком и нулевым балансом на счету, не имеющий никакого источника дохода, которому никто не даст кредит и не займет в долг? В лучшем случае он является беспомощным никем, с которым даже говорить не станут. В худшем это потенциальный преступник, которого отчаяние может толкнуть на кражу или ограбление. И такой порядок вещей сохраняется уже веками!

Поэтому во все времена разумные люди старались делать то, что отличает человека от обезьяны, однако сближает с белкой и хомяком: копили запасы и откладывали в кубышку…

Батькино сокровище

В старину судьба тех, кто жил от урожая до урожая, была еще хуже, чем у их потомков, живущих от зарплаты до пенсии. Скажем больше: не у всех таких бедолаг было и потомство! Так что несколько столетий жесткого естественного отбора включили в гены украинцев инстинкт к откладыванию и накоплению. Сегодня даже самые бедные старики стараются выкроить из своей мизерной пенсии какую-то «сотенку» и спрятать её под матрас, «на смерть». А двести лет назад точно так же ховали свои медные пятаки и серебряные гривенники их прабабки. Правда, не под матрас.

Как бы мы ни насмехались над кубышкой, но она была самым первым способом накопления денег: на свадьбу детям (а если повезет, то и внукам), на старость, на «черный день». А еще весьма надежным, поскольку доступ к кубышке имел только ее владелец, и только он знал её местонахождение. Доходило до того, в случае внезапной смерти отца его сыновьям приходилось в поисках наследства перекапывать весь огород. Немало пропало так и полковых «скарбниц», зарытых где-то под вековыми дубами или притопленных в камышах на реке.

Конечно, реальная кубышка далеко не всегда была полным горшком с серебряными или тем более золотыми монетами - позволить себе такие сокровища могли лишь богатые паны. Кубышки простых людей были гораздо скоромнее: пригоршня монет в крошечном горшочке или кружке, а то и просто в паромасляной тряпке, которые для верности еще покрывали воском, или несколько ассигнаций в жестяной коробке. Именно так выглядело большинство всех старинных кладов.

Но были и такие заначки, которые не прятались, а носились у всех на виду. У женщин их роль играло монисто (далекий потомок гривны), в классической форме представлявшее собою ожерелье из монет. Согласно нерушимой традиции, монисто было личным капиталом женщины, которое она передавала по наследству только своим дочерям или невесткам.

Мужчины украшения носить не могли, но зато у них были нательные кресты. При крайней необходимости, золотые и серебряные приравнивались по весу к монетам, а за медный могли налить в шинке чарку горилки – отсюда и поговорка «пропить крест». Как известно, традицию подобных заначек до сих пор сохранили отечественные уголовники, носящие на шее массивные «голды».

А вот своеобразным долгосрочным «депозитом» в старину была посуда, в первую очередь серебряная. Сегодня эти серебряные ложечки и чайнички, которые доставали из сундуков только по праздникам, кажутся бессмыслицей: зачем далеко не богатые люди тратили свои деньги на подобную роскошь? Но для наших предков это был чуть ли единственный способ накопления и сохранения капитала.

Дело в том, что до середины XIX века на крестьян (даже свободных) и мещан были наложены имущественные ограничения. Крестьяне не могли владеть в городе мастерскими, магазинами и доходными домами, а мещанам запрещалось иметь загородные усадьбы, стать владельцем фабрики или корабля они могли только по специальному разрешению, которое было крайне трудно (и дорого) получить. Эти ограничения принимались с целью защиты экономических интересов дворян, церкви и купцов и сильно тормозили развитие капитализма в Российской империи. Вот и приходилось разбогатевшим селянам складывать свои рубли в кубышки, до лучших времен, или тратить их на выкуп из крепостного рабства…

Мещанам зарывать кубышки было негде, так что в городе существовали свои оригинальные способы сохранения накоплений. Но, увы, все они рано или поздно становились известны ворам! Те еще два столетия назад знали, что заначки нужно искать в толще сложенных простыней, за диваном, под скрипящей половицей или в горшке с крупой. А еще спрятанные в городском доме деньги могли пострадать от пожара – с введением бумажных ассигнаций эта проблема стала особенно острой.

От кубышки до сберкнижки

И вот 1 марта 1842 года в Санкт-Петербурге произошло очень значимое историческое событие: открылась первая в Российской империи сберегательная касса. Кстати, нынешний российской Сбербанк объявил эту дату днем своего основания – так сказать, в лучших московских традициях вести историю «от Рюрика». Странно, что этого почему-то не захотел сделать украинский «Ощадбанк», ведь он является таким же детищем советского «Сбербанка».

Но на самом деле это летоисчисление нужно вести с 1860 года от Р.Х., поскольку именно тогда был создан Государственный банк Российской империи, в ведение которого передали все сберкассы вместе с хранившимися там вкладами. Этот шаг был откровенной аферой государства, находящегося тогда в жесточайшем финансовом кризисе из-за последствий Крымской войны. Казна опустела, бумажный рубль обесценился наполовину, и государство решило прибегнуть к методу, который оно будет использовать еще много раз: латать бюджетные дыры сбережениями населения.

А ведь первоначально сберкассы задумывались и создавались как самостоятельные учреждения, не зависимые от банков и финансовой политики государства. Их главным назначением было именно сбережение постепенно накапливаемых денег населения: от воров и грабителей, от пожаров и наводнений, от мужей-алкоголиков, от экономических кризисов и прочих бедствий. Причем сберкассы создавали именно для небогатых слоев населения (они даже имели предельные ограничения по размеру взносов и вкладов), независимо от сословной принадлежности вкладчиков, и они гарантировали возврат вложенных средств. В этом было их отличие от коммерческих банков и акционерных компаний, предпочитавших работать с крупными взносами на страх и риск.

Сама идея сберегательных касс родилась в Англии, а уже в конце XVIII века первые сберкассы появились в Австрии. С довольно большим запозданием новшество дошло на восточную окраину империи: в 1843 году во Львове была открыта Галицкая сберкасса, чьим «логотипом» стал муравей. На российской части Украины первая сберкасса открылась лишь в 1863-м году в Киеве, в 1864-м - в Одессе и Харькове. Но к тому моменту время независимых сберкасс ушло почти во всех странах, они повсеместно поглощались банками, понявшими всю полезность привлечения множества малых вкладов.

Сберкнижки времен «царского режима» по своему внешнему виду практически не отличались от советских или современных – разве что двуглавым орлом, а не серпом с молотом или трезубцем. Однако завести их могли и несовершеннолетние, подростку нужно было лишь подтверждение того, что свои деньги он заработал или получил в подарок от доброй бабушки. Кроме того, существовала еще одна разновидность сберкнижек: в них вклеивали специальные сберегательные марки, которые можно было купить в любой сберкассе или почтовом отделении. Насобирал марок на сотню рублей – пошел в сберкассу и зачислил их свой счет или получил наличными! Это был удобный способ накопления, освобождающий от необходимости каждый раз простаивать в очереди к окошку, чтобы положить на счет несколько рублей из жалования.

А очереди были длинными, поскольку в середине XIX века сберкассы работали только по воскресеньям. Это было сделано специально, дабы оградить население от необдуманных поспешных трат накоплений. Однако к концу столетия они сменили график, поскольку число вкладчиков росло и уже составляло почти полмиллиона. Средний размер вкладов составлял около ста рублей, и эти средства активно использовало государство: например, для строительства железных дорог. За использование денег вкладчиков им начисляли 4% годовых – эту ставку затем примет и советский Сбербанк.

В 1918-м году постановлениями Совнаркома были национализированы и ликвидированы все коммерческие финансовые организации, а их ценные бумаги объявили недействительными. И только сберкассы избежали этой большой чистки: их не только не упразднили, но и превратили в единственно возможный вариант банка для советских граждан.

Надежность советского Сбербанка была весьма высокой: лишь в 1991 году он внезапно «заморозил» миллионы вкладов, фактически лишив людей их сбережений, после чего те сгинули в водовороте 90-х. Вот только ненадежны были сами советские рубли, пережившие несколько эпох инфляций и стабилизировавшиеся только в 60-х. Кроме того, до Хрущева советское государство активно вело политику выжимания из населения «денежных излишков» путем навязывания облигаций. Началось это в 30-е годы именно в сберкассах, куда люди приносили свои сбережения: там им начали настойчиво предлагать не класть деньги на книжку, а купить облигации. Аргумент «вы что, не поддерживаете планы правительства?» действовал безукоризненно, в результате чего многие просто перестали посещать сберкассы – и тогда распространителей облигаций переместили прямо к заводским кассам.

Хрустальные мечты

Неоспоримым достижением советского строя была социальная защита населения, не очень высокого уровня, но зато всеохватывающая и общедоступная. Это избавляло от необходимости копить деньги на учебу, жилье, лечение, откладывать на случай потери работы, и вообще очень сокращало список «черного дня». Как итог, после того, как у советских граждан перестали изымать деньги на всевозможные займы, они начали копить их не только на свадьбы и похороны, но и для каких-то больших покупок. Так в СССР начинался потребительский бум.

Самыми дорогими приобретениями, доступным простым советским смертным, были автомобиль, кооперативная квартира, дача и гараж. Правда, дачи и гаражи нужно было сначала построить своими руками (или руками шабашников), зато потом их можно было выгодно продать, равно как и квартиру с машиной. Таким образом, это было не только хорошее вложение накоплений, но и возможность для полулегального бизнеса. Некоторые граждане вообще годами стояли в очереди, чтобы потом перепродать её другим.

Однако наделить личным транспортом всех желающих советская экономика не могла: для этого пришлось бы выпускать несколько миллионов автомобилей в год, построить десятки тысяч автомастерских и стоянок, перепланировать улицы и жилые кварталы городов, проложить тысячи километров новых дорог. С большой неохотой государство уступало колхозные земли под дачные поселки, а если кто-то строил там чрезмерно большой по советским меркам дом, то «доброжелатели» могли настучать на него в ОБХСС.

Зато то, что находилось внутри дома или квартиры, было сокрыто от глаз бдительных активистов социалистической законности, от наводчиков воров, да и просто от завистливых соседей. И советские граждане начинали превращать свое жилье в пещеру Алладина – разумеется, в масштабах своих скромных возможностей и представлений о богатстве. Главными и обязательными атрибутами которого считались хрусталь и ковры.

Самыми дорогими и дефицитными были хрустальные люстры и вазы из ЧССР (богемский хрусталь), а вот крутейшими коврами были иранские (персидские), ввоз которых в СССР после тамошней исламской революции почти прекратился. Освободившееся место на рынке тут же перехватил Китай, чьи ковры, по слухам, были идеологической диверсией: на них якобы фосфоресцирующей краской, видимой только в темноте, наносилось изображение лежащего в гробу Мао Цзэдуна. Для граждан победнее, не имеющих блата в сфере торговли и не работавших на предприятиях с особым распределением импортного ширпотреба, продавались вазы из Гусь-Хрустального и ковры среднеазиатского производства.

Еще одним популярным вариантом вложения накоплений было покупка золотых изделий, а также установка золотых коронок. Знаменитая «совковая» золотозубая улыбка в конце 70-х начале 80-х была особенно популярна среди работников торговли и свидетельствовала о высоких левых доходах и больших связях своего счастливого обладателя. Доходило до того, что вполне молодые продавщицы мечтали, чтобы у них поскорее испортились передние зубы, и они смогли бы поставить себе целый золотой мост! Сейчас подобные металлические улыбки можно увидеть разве что на лицах старух-цыганок.

Но автомобилей, хрусталя и золота на всех не хватало, в 80-х дефицитом стали и обручальные кольца, поскольку население начало активно вкладывать деньги в драгметаллы. Народ начал покупать уже всё подряд: второй холодильник, третий телевизор, музыкальные центры, импортные шмотки. Росли и накопления в Сбербанке как на дрожжах: в 1991 году он обслуживал уже 40 миллионов вкладчиков, доверивших ему 315 миллиардов рублей. Кроме того, население владело государственными облигациями на сумму 343 миллиарда рублей. И это без учета заначек под подушками и в шифоньерах, кропотливо собираемых старушками!

Можно представить, на какую кругленькую сумму государство решило наколоть своих граждан и лишить их сбережений – вместо того, чтобы дать им возможность вложить их в развитие новой рыночной экономики. Но по какой-то нездоровой прихоти из всех возможных вариантов экономических реформ в постсоветских странах конца XX века была выбрана т.н. «шоковая терапия», представлявшая собой финансовый вариант английского «огораживания». Суть таких реформ сводилась лишь к тому, что они лишали население накоплений и имущества, рождая массу голодных пролетариев…

Жизнь на грани кризиса

У советских граждан «лишние» деньги появлялись благодаря низким ценам на продукты в гастрономах (и копеечным в заводских и школьных столовых) и чисто символическим коммунальным тарифам. На еду они тратили 30-50% своей зарплаты, квартплата отнимала всего 5%, и остальное можно было копить на какие-то дорогие покупки или откладывать на сберкнижку. Но в 90-х, когда жить пришлось начинать заново, для многих практически с нуля, это соотношение трат начало меняться. Впервые за несколько десятилетий украинцы начали экономить на еде, сознательно отказываясь от сильно подорожавших продуктов. Раньше деликатесы были недоступным дефицитом, теперь недоступной роскошью. Впрочем, для кого-то деликатесами стали обычные свиные котлеты или жареный минтай.

Монетаристы считают, что наличие у широких масс собственных свободных денег - это зло, которое вносит дисбаланс в экономику, и вообще на все покупки нужно брать кредиты у банков, а потом их отрабатывать. Эта афера стала основой заповедью экономических реформ современности, которые мало чем отличались от периодически возникающих экономических кризисов. Суть обоих бедствий для простых украинцев была одинакова: они лишались своих накоплений. За почти четверть века нашей независимости это происходило уже четыре раза, не считая периодических крахов то одного, то другого банка. Но это уже было аферой не западных монетаристов, а отечественных олигархов.

Эти бедствия чередовались с периодами стабильности, чем бросали украинцев из одной крайности в другую, совершенно дезориентируя многих. Так, гиперинфляция карбованца научила украинцев, что денежные накопления нужно делать в более-менее твердых долларах (о том, что доллар за это время «похудел» вдвое, многие даже не догадываются). Но потом украинцы уверовали в прочность появившейся гривны, которая действительно держала позиции два года. Увы, кризис 1998-99 гг. опустил гривну втрое, а вместе с ней настолько же сократил и гривневые накопления украинцев. Впрочем, накоплений тогда было немного, потому что зарплат и пенсий с трудом хватало на товары первой необходимости. Полстраны питалось с «шести соток» - это был откат в эпоху послевоенной разрухи.

Далее насупили почти десять лет почти стабильной гривны (плавающей в коридоре 4,7-5,4) и реально стабильного повышения доходов населения. Украинцы даже начали понемногу отвыкать от доллара, спрос на который падал. Народ понес свои накопления в банки и положил на депозиты: 12% годовых были хорошей прибавкой к зарплате или пенсии! И всё это на фоне настоящего потребительского бума, какового в стране не было с 80-х! Но, увы, в Украине всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Кризис 2008-2009 гг. пустил по ветру немало накоплений и вновь заставил украинцев довериться только доллару. А потом снова всё повторилось: три года стабильности и роста – и новый, еще более жесткий кризис, помноженный на горе-реформы.

Конечно, статистика может утверждать, что украинцы по-прежнему доверяют банкам: так, общее количество счетов, открытых в украинских банках на физических лиц, составляет свыше 97 миллионов. Однако это в полтора раза меньше, чем в 2013 году, а главное, из них лишь 16 миллионов являются сберегательными и депозитными. Остальные – счета для перечисления зарплат и пенсий, счета для коммунальных платежей, счета для платежных карт и т.д. Кстати, многие украинские вкладчики кладут свои яйца в несколько корзин, а реальное число доверившихся банкам громадян сейчас составляет 3-4 миллиона, что гораздо меньше, чем их было в СССР.

Интересно будет сравнить и размеры хранящихся в банках накоплений. В 2015 году на депозитных счетах украинцев находилось 191 миллиард гривен и 13 миллиардов долларов, причем доля валютных вкладов резко растет, а вот гривневых, по понятным причинам, падает. В среднем это составляет 55 тысяч гривен и 3,5 тысячи долларов на каждого вкладчика. В УССР в конце 1990 года на счету кладчиков было в среднем 9,5 тысячи рублей. Где больше – судите сами, сравнивая цены и покупательские способности валют тогда и сегодня! Но можно уверенно сказать, что сейчас украинцы переживают один из самых тяжелых кризисов накопления за свою историю, поскольку для большинства откладывать и копить стало просто не с чего…

Иван Пургин
Новости Украины – From-UA